Лагерь «Зеро» - Мишель Мин Стерлинг
Этим утром Роза – первый Цветок на кухне. Она готовит завтрак. Раскладывает на столе консервы и маргарин, ставит кастрюлю с водой на плиту. С той ночи после вечеринки она стала чаще готовить для Цветов. Ей нравится проявлять таким образом заботу и то, что для этого не нужно ни говорить, ни открывать душу.
Пока Роза готовит, ее мысли блуждают. Без Флика воспоминания кажутся ближе и ярче, она обнаруживает, что их присутствие успокаивает. Роза помнит, как мать варила овсянку на молоке и подавала ее в неглубоких мисках, посыпанную коричневым сахаром и корицей. Роза с матерью брали эти миски с собой на пляж и, зарывшись пальцами ног в песок, наблюдали за прибоем. Редкий тихий момент, когда они могли побыть вместе, без подключения к Флику, прежде чем стряхнуть песок и приступить к ежедневной работе. Иногда они разговаривали, но чаще сидели молча, пока мать смотрела на темно-синий край Атлантического океана, и ее взгляд был отсутствующим и далеким.
На кухне появляется Ива, одетая в серый комбинезон и вязаный свитер. Она плюхается за стол и зевает.
– Как прошла ночь? – интересуется Ива, наливая себе кружку кофе.
– Хорошо. – Роза ставит на стол блюдо с тостами. – Мейер заходил, но не остался надолго.
На самом деле Мейер пришел к ней в комнату в ужасном настроении. Рассказывал, что чувствует себя жутко подавленным из-за того, как плохо продвигается развитие лагеря, и что они почти израсходовали стартовый капитал. Роза пыталась его подбодрить, но Мейер ушел рано, что для него нехарактерно.
– А у тебя?
– Бригадир не давал мне спать всю ночь. – Ива закидывает ноги на соседний стул и прихлебывает из кружки. – Бухой и задиристый. Все нудил, как с ним плохо обращаются в лагере, как ему тяжко здесь жить. Я все хотела спросить: что он тебе сказал на новогодней вечеринке?
Роза стоит спиной к Иве, продолжая колдовать у плиты.
– Насчет чего?
– Ты казалась расстроенной, когда я застала вас двоих в туалете.
– Мы просто разговаривали.
– Можешь мне рассказать, Роза, – предлагает Ива. – Я и без того в курсе, что он мудак.
Роза ставит перед Ивой миску с овсянкой.
– Он просто хотел узнать, как нам живется в лагере, хорошо ли Юдифь за нами присматривает.
– Серьезно? Честно говоря, я думала, что ему насрать. И что ты ответила?
– Правду. Что мы заботимся друг о друге. И что Юдифь иногда бывает занозой в заднице. Он согласился.
Ива смеется и тычет ложкой в овсянку.
– Она хочет как лучше, ты же знаешь. Просто ей трудно это выразить.
– Да? А мне кажется, что… – Роза резко замолкает, увидев на пороге кухни Мадам.
– Доброе утро, девочки, – говорит Юдифь. – Гляжу, вы сегодня ранние пташки.
Этим утром Юдифь одета не как специалист по сносу зданий, а скорее как школьная учительница физкультуры. Толстовка из микрофибры, спортивные штаны с двумя полосками по бокам, в волосах – солнцезащитные очки. Одежда в винтажном стиле, которую еще можно нарыть на полках «Миллениума».
Юдифь легонько шлепает по ложке в руке Ивы:
– Терпение. Еще не все за столом.
Ива закатывает глаза, продолжая пить кофе, пока все Цветы не вваливаются на кухню в халатах и тапочках. Когда они усаживаются, Юдифь с широкой улыбкой разливает кофе по изящным фарфоровым чашкам, на каждой из которых тонкая золотая гравировка фирменного цветка.
– Посткоитальная трапеза, – объявляет Юдифь, расставляя тарелки с подрагивающим омлетом из яичного порошка.
– Можно уже поесть? – ворчливо спрашивает Ива и добавляет: – Мы тут с голоду умираем после тра-ха.
Она резко и остро делит последнее слово на два слога. Цветы не могут удержаться от смеха. Все согласны, что в Юдифи есть что-то странное. Она их мать, опекун, попечительница? Уж точно не Мадам, которая записывает их на «мероприятие по занятию любовью», как она называет секс с клиентами. В коридорах, ванной, кухне, когда она не слышит, Цветы шепотом повторяют друг другу: «Мероприятие по занятию любовью», подчеркивая то, что Юдифь не одна из них.
– Да, конечно. Вперед. – Юдифь берет чашку кофе и прислоняется к стойке, наблюдая, как едят Цветы. – Приятного аппетита, девочки. Мейер сообщил мне, что ежемесячная доставка задерживается.
Флёр вскидывает голову:
– В смысле? У нас кончается еда?
Юдифь качает головой.
– Пока нет, однако на всякий случай запасы лучше пополнить. Мне нужно, чтобы кто-то сходил сегодня с Брадобреем на рыбалку. Он покажет, что делать.
– Я пойду, – тут же отзывается Ива.
– Собакам с тобой привычнее, поэтому я хотела бы, чтобы ты осталась, – осаживает Иву Юдифь и поворачивается к остальным Цветам: – Еще есть желающие?
Роза оглядывает сидящих за столом и видит, как старательно они отводят глаза. «Погоди еще мгновение, – думает она, – чтобы они не заметили твою радость».
– Если никто не хочет, то могу я.
– Хорошо, – кивает Юдифь. – Решили. На рыбалку пойдет Роза.
Когда Роза выходит наружу, Брадобрей уже ждет ее у входа в торговый центр.
Он видит ее и улыбается.
– Ты сегодня дежурная по рыбе?
– Никто из Цветов больше не рвался.
– Я совсем не против, – Брадобрей смущенно отводит взгляд и добавляет: – Наверное, не стоит этого говорить, но я надеялся, что выберут именно тебя.
Роза делает к нему шаг. Сегодня он побрился, и на подбородке видна красная царапинка, где бритва запнулась. Брадобрей с нетвердой рукой. Роза чувствует желание прикоснуться к его подбородку, где проходит красная линия.
Но держит руки при себе.
– Я не вызвалась бы, если бы рыбачил Мейер, но для тебя сделаю исключение.
– Приятно слышать, что я исключение.
Брадобрей берет Розу за руку, помогает ей шагать по снегу.
– Заскочим в рыбацкий домик за снаряжением, а потом отправимся на озеро.
Они пересекают парковку, останавливаются у металлического забора и ждут, когда Юдифь их выпустит через ворота. С другой стороны забора следы шин отмечают путь к озеру Доминион. Брадобрей шагает широко и быстро, задавая темп, и Роза старается не отставать по тропинке, которую он прокладывает. Пряча лицо от ветра, они стремительно продвигаются вперед. Дыхание вырывается большими белыми клубами.
Мимо заброшенного центра отдыха с гигантской хоккейной клюшкой, закрепленной над входом. Мимо раскрашенной баллончиками заправки с давно пустыми колонками и сухими насосами. Налево от потертого ветрами знака-предупреждения о выходе медведей в этом районе со схемой того, как распознать медвежьи экскременты. Помет – теперь Роза знает: так правильно называть дерьмо животного.
Они идут по шоссе, пока оно не сворачивает к деревушке, затерянной среди замерзших берегов озера Доминион. У самого края водоема Брадобрей указывает на рыбацкий домик на льду, выкрашенный в пурпурно-синий цвет:
– Нам туда. Но сначала надень-ка это.
Брадобрей роется в рюкзаке и достает пару ледяных «кошек», потом показывает Розе, как их пристегнуть к ботинкам. Роза встает на них, чувствуя себя неуверенно и шатко.
– Это несложно. Просто иди за мной.
Брадобрей первым ступает на лед, но затем, обернувшись, видит, что Роза все еще медлит на берегу.
– Озеро же полностью замерзло, да? – спрашивает Роза.
Брадобрей подпрыгивает и с глухим стуком приземляется на лед.
– Твердое, как земля.
Роза кивает и делает первый осторожный шаг, затем еще один, другой и оказывается рядом с Брадобреем. Несколько минут они идут молча, пока не добираются до домика.
Брадобрей толкает дверь, берет два пустых ведра, удочку и коробку со снастью. Он взваливает на плечо длинную зазубренную пилу для резки льда. На ярком солнце она вспыхивает серебром.
– Если повезет, что-нибудь да выловим.
Брадобрей передает коробку со снастью и удочку Розе, они бок о бок идут к середине озера, пока заснеженные постройки деревни не становятся слабыми всплесками цвета на краю льда.
– Пожалуй, тут, – произносит Брадобрей.
Он вонзает пилу в лед под ногами, вырубая цельные куски до тех пор, пока не появляется дыра. Роза наклоняется, рассматривая черную рябь воды внизу, протягивает к проруби руку. Она не видела живой воды с тех пор, как покинула Плавучий город, и хочет к ней прикоснуться.
– Осторожно, так можно потерять палец. Гипотермия наступает быстрее, когда намокаешь. – Брадобрей открывает коробку со снастью и ловко насаживает неонового гольяна на кусок лески, привязанной к удилищу. – Ничего особенного. Забросим наживку и будем надеяться, что мимо проплывет щука.
Брадобрей переворачивает оба ведра, садится на одно и закуривает. Роза устраивается на другом,
