Джон Бересфорд - Только женщины
- Ничуть не важно. Мне лично до этого нет никакого дела, но я помню, что видел ваши портреты в иллюстрированных журналах. Вот я и спрашиваю себя, чем вы были: актрисой, пэрессой, особой со скандальной репутацией или, может быть, тем, и другим, и третьим.
Девушка засмеялась. - Я старшая дочь покойного герцога Герфордского - ci-devant, леди Эйлин Феррар.
- Ах, вот как! - И где же эта ваша лавка?
Задача оказалась труднее, чем предполагала Эйлин Лавка была уже разграблена, но в конце двора они все же нашли нетронутый запас семян и даже такие богатства, как мешок бобов, картофеля я несколько мешочков брюквы. Взвалили все это на тележку и решили, что для одной лошади груза достаточно.
Затем двинулись в Марлоу, в обход, чтоб избежать крутого подъема. Эйлин шла впереди, ведя лошадь под уздцы; Трэйль с ней рядом, катя свои велосипед, и за два часа пути он узнал многое о маленькой общине, к которой он решил, на время, присоединиться.
По-видимому, в Марлоу - как по всей вероятности, и в других маленьких городках - во главе общины стало несколько женщин, подчинивших себе остальных. Этот распорядительный комитет, заведывавший всем, был безсословен: в него входили графиня, вдова местного землевладельца, учительница народной школы, вдова зеленщика и старая дева, мелкая землевладелица, жившая в полумиле от города. Все эти женщины были практичны, и работа у них сразу пошла на лад; вначале они направляли все свои усилия только на то, чтоб прокормиться; теперь уже начинали обсуждать планы будущего. Впрочем, на обсуждение они много времени не тратили - парламентских прений у них не было. Когда они в чем-либо расходились между собой, каждой предоставлялось испробовать свой метод самостоятельно, в собственной сфере влияния - места было для всех достаточно.
Первое и самое трудное было научить женщин, вошедших в состав маленькой общины, работать на пользу общую, и эта задача далеко еще не могла считаться выполненной. Те, кому нечего было терять, ничего не имели против кооперации, но тех, у кого был запас пищи, не так-то легко оказывалось убедить. Во многих случаях комитету, за бесплодностью убеждений, пришлось применить force majeuere.
Но головой всему и вожаком в Марлоу была девятнадцатилетняя девушка фермерша, некая Карри Оливер. Ее отец владел небольшой фермой в Чильтернсе, неподалеку от Финджеста. Он был лентяй и пьяница, и, как только дочка его вышла из народной школы, он всю работу по ферме свалил на нее. Но Карри любила свое дело и работала охотно.
Когда перед марловским комитетом впервые стала грозная задача устроения будущего, бывшая народная учительница вспомнила о ней. Организовать большинство женщин они кой-как сумели, но никто из членов комитета не был посвящен в тайны земледелия и скотоводства, и во всем округе не было женщины, которая могла бы научить их тому, что им необходимо было знать.
И вот, отрядили депутацию в Фиджест и нашли мисс Оливер посреди изобилия, мирно работавшей на своей ферме и очень довольной тем, что судьба избавила ее от стеснительного присутствия папаши.
Она очень смутилась, когда ей предложили покинуть свое мирное убежище и принять в свое заведывание целый город и прилегающие к нему тысяч двадцать акров свободной земли.
- Да как же я? Я не могу, - отнекивалась она, потупясь и краснея. - Я лучше научу вас. Это нетрудно - вы скоро научитесь.
Но депутация доказывала ей, что в ее руках жизнь и смерть тысячи женщин.
- Ах, ты, Господи! Да не могу же я. Что же я могу? - упиралась Карри, доказывая, что она никак не может ехать с депутатами, так как у нее дома большое хозяйство - коров надо доить, телят поить молоком, свиней и кур кормить, и мало ли еще дела необходимо переделать до заката солнца.
Депутатки; в свою очередь доказывали, что все это: и кур, и коров, и свиней, и лошадей, и овец можно перевезти в Марлоу, или куда-нибудь по соседству. Три дня ушло на то, чтоб убедить ее, - рассказывала Эйлин, добавив: «Но теперь она справляется великолепно. Прямо удивительно, как много она знает; весь день на лошади, всюду поспевает и за всем смотрит сама. Приходится удерживать ее, а то она сейчас долой с лошади и всю работу сделает сама».
И Трэйль понял, что, хоть он и представляет собой исключительную ценность, как единственный мужчина, все же в Марлоу он займет низшее положение, чем мисс Оливер.
- А в машинах земледельческих она что-нибудь смыслит?
- О, да. Но у нее не хватает времени на все, а это дело нелегкое - не всякая научится. Я немножко постигла эту мудрость, по крайней мере, лучше многих других. Но, когда я увидала вас, мне пришло в голову, как бы это было чудесно, если б вы поселились у нас и взяли это на себя. Мужчины так отлично справляются со всякими машинами. Если б не это, мы собственно, могли бы обойтись и без них.
* * *Не сразу, а лишь после заметных колебаний, комитет назначил Джаспера Трэйля главным механиком в Марлоу. Колебание это было понятно. Единственным образчиком мужчины в изменившихся условиях жизни был мясник Ивэнс в Вайкомбе. Его образ жизни показывал им, чего они могут ожидать. Они не то, чтоб очень осуждали Ивэнса, но даже и для маленькой общины в Марлоу он был источником разных тревог и огорчений. Самые юные из женщин по вечерам прогуливались по холмам, «так, для забавы»; уходили по две, по три, и случалось иной раз, что одна из ушедших не возвращалась. Эти вечерние прогулки мешали правильной работе. «Будь это попозже, я бы не так сердилась», говорила леди Дургам, оплакивая потерю молодой и энергичной работницы. «Но теперь как раз так много дела»…
Трэйль понял, почему они колеблются, и сам первый поставил вопрос ребром:
- Вы боитесь, что молодые женщины будут терять время, бегая за мной, - сказал он. - Успокойтесь. Долго это не протянется. И, если вы согласны дать мне учениц, чтобы я их выучил обращаться с машинами, я, во всяком случае, предпочел бы женщин за сорок и выше. Мне думается, они толковее, понятливее.
В одном отношении он оказался прав. Когда улеглось первое волнение, младшая из женщин скоро убедилась, что авансов он не поощряет. Больше того: он был откровенен и прям до грубости. Когда молоденькие женщины выдумывали всевозможные благовидные и никуда не годные предлоги, чтобы подольше побыть возле него, он отсылал их от себя красными от волнения и негодующими. Среди женщин, искавших развлечения в Вайкомбе, вошло в моду отзываться с ненавистью и презрением «об этом инженеришке». Все соглашались, что он «не настоящий мужчина». Были, однако, и такие, которые кричали о скандале, намекая, что вся причина мнимой ненависти Трэйля к женщинам кроется в помощнице инженера - Эйлин. Во многих отношениях работа комитета осложнилась с тех пор, как к ним присоединился Трэйль. А сам Трэйль был глубоко равнодушен и к ненависти, и к презрению, и к толкам о скандале. У него были полны руки дела; спал он всего шесть часов в сутки и работу бросал только после заката солнца. Научившись очень быстро у мисс Оливер как обращаться с жатвенной машиной и механическими граблями - сноповязалки ее отец так и не собрался купить, но до уборки хлеба было еще далеко - он засел за изучение всех тайн устройства и функционирования прочих земледельческих машин: двигателей, паровых плугов, молотилок и пр. и все приобретаемые знания спешил передать ученицам. Вначале они казались ему туповатыми, но большинство из них восполняли непонятливость усердием и добросовестностью.
Теперь остановка была за одним - за недостатком угля. Трэйль съездил в Борн-Энд и нашел там два локомотива. Один стоял на рельсах, за милю от станции, с полным составом вагонов; другой, от товарного поезда, на запасном пути. Трэйль для первого опыта взял этот и добился того, что прогнал его обратно в Марлоу. Он визжал и грохотал и, очевидно, был сильно не в порядке, но после основательной чистки и смазки, Трэйль все же мог доехать на нем до Мэденхэда, где он нашел в сарае запасной хороший локомотив.
После этого он три дня употребил на очистку пути от Паддингтона - работа утомительная, потребовавшая множества остановок и пробных опытов со стрелками, сигнальными аппаратами и пр. Но зато труд не остался без награды: на новом локомотиве он съездил в Лондон и вернулся с огромным запасом угля. В Лондоне все еще хранилось много ценного и нужного для жизни.
На всем протяжении пути его встречали кликами изумления и ликования. Наверное, первая железная порога не вызывала такого изумления и радости, как эта проездка Трэйля на локомотиве без вагонов. Все несчастные женщины, видевшие его, без сомнения, радовались, что боги машин вернулись снова, чтобы облегчить им тягость нищеты и непривычной утомительной работы.
Теперь, когда сообщение с Лондоном было восстановлено, можно было взять оттуда все необходимые орудия и много разных других вещей, необходимых, но не соблазнивших голодной толпы.
