Илья Ангелов - Прыгай, Филька!
Но Магомед был настроен благодушно и убивать не собирался. Докурив сигарету, обычную, не с травой, он почесал живот, поднялся и скрылся в офисе. Вернулся чеченец через пару минут, держа в руках ополовиненную бутылку виски и стакан. Налив себе грамм сорок, он опрокинул их одним махом, по-русски, и покрутил головой. А затем тихо рассмеялся.
— Алмас! Иди сюда, будем говорить. Не бойся, не трону. Я же знаю, что ты сегодня была в офисе и все видела. Ведь правда? И ты никому ничего не скажешь, а, Алмас? — чеченец захихикал и погрозил кошке пальцем. — Ну иди сюда, мне скучно и я хочу поговорить!
Вздохнув (пусть будет, что будет!), Филька встала и медленно приблизилась к чечену. Уселась напротив, метра в двух от его стула и уставилась прямо в глаза убийце.
Магомед перестал смеяться и тоже поглядел в глаза кошке. Так прошло минуты две.
— Правильно! Так и надо себя вести, Алмас! — услышала вдруг Филька. — Я всегда тебе говорил, что ты не русская кошка. Есть в тебе наша, горская смелость. Или ты с Востока? Может быть в прежней жизни, до твоего появления тут, ты и в самом деле жила у какого-нибудь уважаемого человека, воспитавшего тебя так, как надо воспитывать правильных людей. Я это сразу понял, когда ты меня расцарапала и не испугалась. Молодец, Алмас!
Филька удивилась и вспомнила тихую, добрую, интеллигентную русскую семью, в которой она росла — папу, маму, Коленьку, бабушку, дедушку. Что мелет этот идиот?
Магомед тем временем опять налил себе треть стакана и закурил. На этот раз сигарету с травой.
"Вот слушай, Алмас! Ты не думай, что я убийца. Я не люблю убивать людей. Может потому, что уже взрослый и много видел. Я за две войны убил человек семнадцать русских. Оккупантов, пришедших на мою землю. В мирное время я никого не трогал. Мир всегда лучше войны.
А? Ты спрашиваешь, зачем я тогда перерезал горло крысе Вадику? Именно потому и перерезал, что Вадик не был человеком, а крысой. Нельзя воровать! И тем более, нельзя воровать у хозяина, который тебе доверяет, Алмас!
Нет, я вижу, ты не понимаешь. Нам, чеченам, можно у русских воровать. Это не грех, они все гяуры, неверующие в Аллаха. Русского грех не обуть, украсть у него машину, жену, самого его похитить и потребовать выкуп или сделать рабом. Нет, это не грех. Так всегда было и наши предки этим жили. А закон и обычаи предков — единственная духовная ценность, по которой мы живем. Русские пусть воруют друг у друга. Себя же обворовывать мы не дадим. Сразу отрежем бошку…
А крыса был дурак. Трусливая тварь. Да где это видано, чтобы шестерка, раб, не только обворовал хозяина, а еще и осмелился поднять на него руку? Вот поэтому я и лишил жизни подлую крысу. А ведь я не хотел убивать. Только наказал. Разве пять тысяч долларов большие деньги? Крыса бы в лепешку разбился, но их бы нашел и вернул. И ничего, может и дальше бы с ним работали.
Вот ты видишь Ваньку, который такой примерный работник, хоть и глуп как пробка? Я его голодного с улицы поднял, когда он приехал в Москву. Пожалел парнишку. Хоть он и русский. Аллах наказал нам делать добрые дела, ибо за них воздастся сторицей.
И что? А то — Ванька, как чуток отъелся, тоже попробовал своровать. Сто рублей вытащил из кассы, говорил потом, что хотел послать их матери в деревню на лекарства.
Алмас! Если бы он пришел ко мне и попросил эти деньги, я бы открыл бумажник и дал бы ему не сто — двести, пятьсот, тысячу рублей бы дал, просто так, потому что мать — святое! Но он ведь не попросил, а спер! И за это был наказан. Да-да! Только ебал его в назидание не Дени, а Мурат, у него хуй поменьше. Вот поэтому Ванька теперь такой прилежный работник и копейки тронуть не смеет. Поняла?
Хотя, если задуматься, что это за мать, если не научила сына жить честно? А, Алмас? Что за будущее у такого народа? У вас, русских? Никакого у вас будущего нет!
Вот я расскажу тебе о Родине, Чечне.
После второй войны президентом русские назначили муфтия Ахмада. Он, если задуматься, был человеком поумней и Джохара, хоть и нельзя сравнивать его с великим имамом Шамилем. Такому человеку не суждено более родиться, а жаль…
Так вот — вся Чечня была разрушена. Во всех городах и селах — русские войска. Грабят, убивают. И продолжает гибнуть наш народ…
И тогда муфтий Ахмад сказал русским: "Или вы уходите с нашей земли, или мы поведем войну до конца — но уже на вашей земле, против вашего мирного населения, и пока будет жив хотя бы один чеченец, мира вам не видать!"
И русские послушались. Потому что только безумный человек мог не послушаться уважаемого Ахмада. И ушли.
Перед тем, как уйти, Ахмад заключил с ними тайный договор, содержание которого русские никогда не осмелятся опубликовать. По договору мы, чеченцы, отказывались бороться против России и оспаривать территориальную целостность Федерации, но за счет этого русские обязались каждый год платить нам дань в сотни миллионов долларов репараций, которые они стыдливо называют теперь дотациями — на восстановление страны и за то, чтобы мы снова не взялись за оружие…
Теперь Чечня — свободная земля. Мы сами себе хозяева, хоть и на бумаге находимся в Русне. Ты видела Грозный, Алмас? Сегодня это город-чудо, один из красивейших городов Кавказа. И построен он в кратчайшие сроки. На русские деньги. Для нас.
…Но нашлись террористы-ваххабиты, которым не по душе была новая Чечня. И они убили нашего муфтия Ахмада, чтоб им гореть вечные времена в аду! Слава Аллаху, что сын Ахмада, Рамзан, пошел по стопам отца. Нет ныне в Чечне умнее, сильнее и могучее человека, чем Рамзан. Потому что народ ему верит. Любит его. Знает, что Рамзан жизнь свою отдаст, но нашу землю защитит. И он защищает.
Вот русские дети с 12–13 лет пьют. К концу школы многие уже становятся алкоголиками. В армию не хотят идти. Представляешь? У нас каждый — воин, а эти не желают учиться защищать свою родину! Что это за люди, Алмас? Наркоманы! Педерасты! Дистрофики!
В Чечне никто не пьет. Дети уважают родителей. Стариков уважают. Все подростки занимаются спортом. И в армию идут смело, потому что они уже воины — не боятся никакой "дедовщины" — наоборот, сами русских скручивают в бараний рог.
Видишь какое воспитание у нас, у чеченцев?
А? Ты спрашиваешь, почему мы тогда разворовываем эти репарации, которые нам выплачивают русские, вместо того, чтобы вкладывать их полностью в экономику? Так ведь, Алмас? Я по твоим глазам вижу, что ты об этом спрашиваешь!
Воруем, ну и что? Хотя…деньги эти пилят сильные, влиятельные тейпы, это так называются наши роды. Те тейпы, что с Рамзаном. Я б тоже брал, но мой тейп маленький, нас мало, силы нет… А и почему не воровать? Русские нам по жизни должны! И будут, будут давать, сколько потребуем. Конечно приходится часть денег откатывать Кремлю, вашим чиновникам, что поделаешь, иначе нельзя. Понимаешь, Алмас?
Конечно и у меня есть обида! Мог бы сейчас иметь собственный дворец в Грозном или Шали. Фонтан с подсветкой, один, два, три "хаммера"! А приходится здесь в Русне торговать протухшей шаурмой…Да — и это несправедливость, но не идти же мне с оружием на Рамзана, требуя свою долю? Такое только сумасшедший человек может попытаться сделать, а я не сумасшедший! Хорошо хоть торгую еще дурью, а на этой неделе пошел и героин. Вот расторгуюсь, снова женюсь, построю маленький дом, хотя бы в два-три этажа…Эх, Алмас!
А русню…русню я ненавижу. И я каждый день издеваюсь над ними, продавая им тухлое мясо или паленую водку. Благодаря мне каждый день увеличивается число наркоманов среди русских. И я рад, что я каждый, каждый день унижаю и попираю этот народ! Будущее России это мы. И все, кто сейчас здесь обитает, станут нашими рабами. Они уже наши рабы…"
Магомед разошелся не на шутку. Он то затягивался травой, то подливал себе в стакан виски. Опустевшая бутылка полетела на плиты и покатилась по ним, тревожно подскакивая.
На шум из павильона выглянул Ваха. Кинув молниеносный взгляд на дядю, парень тут же скрылся внутри, оставив дверь открытой. Он никогда бы не осмелился сделать старшему замечание, но на всякий случай решил поглядывать на двор — с минуты на минуту должны были подъехать за трупом Мурат и Дени.
Магомед посмотрел на пустой стакан и перевел взгляд на Фильку.
— Что, Алмас, не нравится? — и чеченец пьяно расхохотался.
Тут Филька приподнялась и…
— Шшшш! Сволочь ты, Магомед, понял? — прошипела она с ненавистью прямо чеченцу в глаза.
Трава часто творит чудеса с человеческим разумом, поэтому Магомед все понял.
— Сволочь? Что? Ты, тварь, обозвала меня сволочью? Ну держись!
Магомед пьяно приподнялся со стула и направился к сжавшейся в пружину кошке. Он нагнулся над ней, протянул руку, пытаясь схватить обидчицу за шкирку, и тут Филька прыгнула к его лицу и со всего маху ударила убийцу лапой в глаз!
— А-а-а-а-а! — разрывающий душу крик чечена рванулся в темное небо. Полуслепой от крови и обезумевший от боли, Магомед с трудом оторвал кошку от своего лица и швырнул на землю. — Убью! Убью, тваааарь!
