Клэр Корбетт - Дайте нам крылья!
Наконец-то, наконец-то, после долгих лет беспросветного бездействия — «Не двигайся, ты упадешь» — все понеслось с головокружительной быстротой. Пери сделала все в точности так, как велела Ма Лена. В церкви все прямо рвались с ней познакомиться, все двери открывались перед ней, как по волшебству, ее заваливали подарками. Впервые в жизни Пери почувствовала, что она непохожа на других, что ее любят и хотят с ней дружить. Мечта. Судьба. Предназначение. Тропа, ведущая к крыльям. А крылья — значит свобода.
«Завтра я возьму Хьюго, возьму все свои записи и карты в голове и улечу туда, где меня никто не знает. Пронесусь над пустыней — и по эту сторону никто меня больше не увидит».
Глава шестая
Управление
Я шел в Управление по охране семьи и детства, а в ушах у меня эхом отдавались слова Хенрика: «Чтобы голубя словить, надо ястребом травить». Программа преврашения человека в крылатого Хищника, будь она неладна. Дело и без того запутанное, а теперь еще изволь дергаться и следить, не шпионит ли за тобой тот Хищник, которого засек Тадж. Возразить нечего, Чешир поступил продуманно: нанял сыщика, чтобы напасть на след Пери, а для решающего броска приберег Хищника. Если этот его наемник таков, как Мик Дайрек, то Пери не выкрутиться и шансов улизнуть у нее нет. Другое дело, что Хищник будет привлекать всеобщее внимание, очень уж он заметен, особенно в районе, где я живу. Так что в этих краях навряд ли мне стоит опасаться слежки.
В Управление я когда-то хаживал часто, и дорогу туда не забыл. В бытность младшим офицером меня включили в состав группы, которой поручали вместе с Управлением и Министерством здравоохранения расследовать случаи семейного насилия и жестокого обращения с детьми. Я, тогда еще совсем зеленый юнец двадцати трех лет, страшно нервничал, ничего не понимал и боялся. Кам была всего-то двумя годами меня старше, но сразу почуяла, до чего мне не по себе. Она живо растолковала мне устройство городского дна во всей его неприглядности, — ведь было ясно, что чем быстрее я войду в курс дела, тем больше от меня будет пользы.
И вот я снова иду знакомым до оскомины маршрутом. Едва завидев невысокое белое здание, похожее на аккуратный картотечный шкафчик, я ощутил памятную сосущую тоску и беспокойство. Немудрено: здесь самые стены были пропитаны ужасом и тревогой, каждый кабинет хранил сведения о сотнях и тысячах случаев, связанных с болью, насилием, горем, и в большинстве своем все они заканчивались скверно. В прежней своей жизни, полицейским, я слишком часто сталкивался с такими историями, и в том числе поэтому перешел к частной практике. Правда, забыть те времена не получалось.
Получив пропуск, я с облегчением шагнул в лифт — после уличной жары здесь было особенно прохладно. Кам уже поджидала меня на лестничной площадке и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула в щеку. Случись составлять полицейскую ориентировку, внешность Кам назвали бы «евроазиатской», но в наши дни такие словечки стремительно устаревали. Когда-то родители Кам сыграли на контрастах и решили — пусть у дочери будет густая белокурая шевелюра к продолговатым черным глазам, смуглой коже и пухлым розовым губам. Теперь, когда родители вольны сами выбрать отпрыску любую внешность еще до его появления на свет, эти формулировки потеряли смысл, но из употребления пока не вышли: полиция в таких вопросах всегда отстает. Наряд Кам, как обычно, многое говорил о ней самой: увидев эту веселенькую пеструю блузку навыпуск поверх строгих черных брюк, вы догадывались, что под наносным легкомыслием скрывается человек надежный, трезвомыслящий, и самых традиционных убеждений.
Никогда не понимал, каким образом Кам удается отдавать работе столько сил: она практически не вылезала из Управления, а между тем у нее имелась семья: дочка Дара и спутница жизни по имени Марианна. Заниматься охраной семьи и детства — это еще почище, чем в полиции служить, а я за двадцать лет нахлебался службы по горло, вот и уволился.
Следуя за Кам, вновь приложил к турникету пропуск (с охраной здесь было строго) и наконец очутился у нее в кабинете.
— Еще не утонула в бумажном море? — пошутил я.
Кам и правда предпочитала работать с документами по старинке. На столе громоздились бастионы, сложенные из папок, и с пола вздымались стопки высотой нам по пояс. Полки в шкафах тоже распирало от бумаг, и они же устилали кофейный столик. Я собрал в стопку документы, занимавшие стул для посетителей, и переложил на пол. Иначе сесть было некуда.
Кам шутку не поддержала.
— Ты бы знал, как мне тошно от этих завалов, — тихо сказала она. — Каждое дело — как минное поле. А сколько среди них дел, где дети все равно что мертвые, то есть они еще живы, но неизбежно рано или поздно погибнут, вот я эти папки и не убираю. Да это не папки, а бомбы замедленного действия. Я прихожу на работу и спрашиваю себя: кто следующий? Ребенок, про которого участковый врач шесть раз сообщал, что у того дистрофия, синяки и чесотка? Или новорожденный, у которого ломка, потому что родители наркоманы, и он беспрерывно исходит криком? Или здоровенькая дочка чокнутой мамаши, прикончившей двоих старших? Эта бабу даже за решетку не упекли, а детей она прибила просто потому, что они ходили за ней хвостиком и цеплялись за ее юбку! Лотерея, чертова лотерея, нет, хуже, треклятая русская рулетка, заранее ничего не сказать. Они гибнут. А я живу. И каждый раз, как я собираюсь уйти на часик пораньше, меня знаешь что останавливает? Я думаю: вдруг пропущу что-то важное, вдруг не успею предотвратить чью-то смерть?
Я понимающе кивнул. Что тут скажешь, и так все ясно.
— Ладно, к делу, — со вздохом произнесла Кам. — Почему тебя интересует эта девочка, Альмонд? Я просмотрела ее личное дело, но за последнее время там ничего нового. Ее приемная мать периодически сообщала нам какие-то сведения о ребенке, но года два назад перестала.
— А, как раз тогда Пери и перебралась в Город, — сообразил я. — А приемная мать не уведомила об этом Управление?
— Нет. — Кам невесело усмехнулась. — Почему — и сам понимаешь. Блюла свою выгоду: ей бы сразу перестали начислять деньги за опекунство.
— Хм, похоже на то. В любом случае, Пери неведомым нам образом пробилась в Город (хотел бы я знать, какими путями ей это удалось) и пристроилась в агенство по найму нянь, и не какое-нибудь, а элитное, — они подбирают нянь в семьи летателей. Больше того, она заняла одну из самых высокооплачиваемых и престижных вакансий, какие только были в агентстве. Почему? Судя по всему, ее взяли, поскольку Пери согласилась выкормить их ребенка.
Кам, не веря своим ушам, качала головой.
— Это еще что, ты слушай дальше. Работала она у этих своих, работала, а потом глядь — уже и на процедуры пошла. Получила крылья!
— Какое дорогостоящее молоко, — иронично заметила Кам.
— Вот и я о чем. Но я-то занимаюсь ее поисками. Пери исчезла.
— Да ты что?!
— Улетучилась вместе со своим подопечным, их младенцем, а меня, Кам, наняли, чтобы ее найти. Поэтому мне необходимо посмотреть ее досье. Я должен знать, куда она ткнется, к кому пойдет за помощью, кто ее приютит.
— Исчезла и забрала их ребенка, — тусклым голосом повторила Кам. Она схватилась за голову, закрыла лицо руками. Давненько я не видел ее такой расстроенной. — Черт, черт, черт! — она отняла руки от лица, подняла на меня глаза. — Знал бы ты, через что она прошла, бедная девочка. Там жуткая история.
«Жуткая история, говоришь?» — подумал я. Конечно, мне очень хотелось ее услышать, но я понимал, что Кам мне с ходу ничего не расскажет, придется потерпеть.
— Хорошо одно: семья ее хозяев обратилась ко мне, а не в полицию. Кам, вот поэтому мне и нужна твоя помощь! Если они не станут предъявлять Пери иск, а она просто вернет им младенца, то все обойдется. Ты же понимаешь — так для всех лучше! И для Управления в том числе. Пожалуйста, помоги мне!
— Главное, чтобы газетчики не пронюхали — очень уж лакомый сюжет, — заметила Кам. Она обхватила себя руками, будто ее зазнобило.
— Вот именно. Раздуть из этого сенсацию — плевое дело. Да что там, я бы сам клюнул на такой заголовок и проглотил этакую статейку! Тут же полный комплект модных тем: летатели и бескрылые, богатство и нищета, отбросы общества, новорожденные, хорошей прислуги нынче не найдешь, зажравшиеся богачи… Целый букет!
Кам судорожно вздохнула.
— Как бы дело ни обернулось, а все свалят на нас, помяни мое слово. Но досье Пери закрыто, это конфиденциальные сведения, тут журналисты не подкопаются. — Она махнула на стопку бумаг, которая высилась по правую руку на столе. — Я и тебе не имею права рассказать, что там на нее есть. Ты прекрасно знаешь — даже обсуждать ее с тобой сейчас я и то не должна! Но я наведу справки у ее приемной матери, постараюсь замаскировать этот запрос так, чтобы никто ничего не заподозрил.
