Пер Валё - Безжалостное небо
Министр просвещения неуверенно огляделся вокруг, однако лицо его по-прежнему хранило высокомерное выражение. Он был одет в строгий серый костюм. Многие находили его привлекательным, и все-таки на предвыборных афишах предпочитали печатать портрет другого министра, которого считали олицетворением процветания нации и уверенности в завтрашнем дне.
Министр воспользовался платформой социал-демократической партии и сделал головокружительную карьеру в правительстве “всеобщего взаимопонимания”.
— В чем дело? Меня похитили на территории иностранного…
Тут он заметил Йенсена:
— Йенсен? Так это вы организовали похищение? В таком случае…
— Нет, — сказал Йенсен, — не я. Садитесь, пожалуйста.
Министр опустился на стул. Он по-прежнему казался озадаченным, но к нему вернулась былая самоуверенность. Очевидно, присутствие Йенсена убедило его в том, что ничего серьезного не произошло. То обстоятельство, что рядом с ним находится человек, привыкший выполнять приказы и подчинявшийся ему, успокоило министра.
Когда его ввели, Йенсен стоял у небольшого письменного стола. Теперь он сел. Достал ручку и блокнот. Равнодушным взглядом скользнул по сидящему перед ним человеку.
Министр с явным раздражением взглянул на полицейского врача, по-прежнему стоявшего у окна.
— Кто это? — надменно спросил он.
— Полицейский врач моего участка.
— Ах, так. Ну-с, Йенсен, эпидемия пошла на убыль?
— Как будто.
— Больше нет риска заражения?
— Нет.
Министр с облегчением вздохнул.
— Превосходно.
Но тут же вспомнил о том, что произошло, и в его голубых фарфоровых глазах появился угрожающий блеск.
— Кто посмел сыграть со мной такую шутку? — спросил он. Как это могло случиться?
— Поскольку страна, откуда вас привезли, для нас официально не существует, вряд ли стоит обращать внимание на такие формальности, — невозмутимо произнес Йенсен.
Министр подозрительно посмотрел на него, но воздержался от комментариев.
— Во время нашей прошлой встречи — а это было ровно сутки назад — я согласился выяснить положение в стране и попытаться раскрыть причины, которые его обусловили.
— Правильно, Йенсен. Но теперь, когда эпидемия нам больше не угрожает, отпала необходимость в дальнейшем расследовании. Объясните, что это за дурацкий маскарад на аэродроме?
Йенсен с непроницаемым выражением лица перелистывал блокнот.
— И кто эта женщина с автоматом? Надеюсь, он не был заряжен? — допытывался министр.
— К сожалению, расследование еще не закончено, — сказал Йенсен. — Я прошу вас ответить на несколько вопросов.
— Меня? Уж не собираетесь ли вы меня допрашивать?
— Именно это я и имел в виду.
— Вы что, спятили, Йенсен? Если вам удалось что-нибудь узнать, подайте рапорт. И позаботьтесь, чтобы меня как можно быстрее доставили в министерство. Между прочим, можете доложить результаты по пути.
Он поспешно встал.
— Эпидемия и в самом деле больше никому не угрожает?
— Я ведь уже сказал.
— Тогда почему мы здесь сидим?
— По-моему, для вас небезопасно выходить из комнаты…
— Не понимаю, о чем вы говорите, Йенсен. Вставайте, нечего терять времени.
— Мой долг позаботиться о вашей безопасности.
— Для этого существует полиция и армия. Свяжите меня с ними.
— Телефон не работает. Но если бы даже телефонная связь и действовала, вам бы это не помогло. Полиции и армии больше не существует.
— Что вы там такое несете?!
Министр пренебрежительно взглянул на Йенсена.
— Не нашли ничего лучшего, как послать полицейского, пробормотал он. — Я же всегда говорил, что это кретин.
И он с раздражением пожал плечами.
— Почему полиции и армии не существует? Чем это вызвано: войной? Вторжением?
— Болезнью, — ответил Йенсен.
— Глупости! — отрезал министр.
Полицейский врач неслышно отошел от окна и остановился за спиной человека в элегантном сером костюме. Подняв правую руку, он ребром ладони ударил его по шее. Тот рухнул на пол.
— Это знак преданности народа, — сказал врач. — А теперь встаньте и раскрывайте рот только для того, чтобы отвечать на вопросы.
Йенсен с очевидным неодобрением посмотрел на врача.
— Это было излишним, — спокойно заметил он. — Если что-либо подобное повторится, я прекращу допрос.
27
Министр сидел на стуле против Йенсена. Его глаза растерянно бегали, свернутым в комок белым шелковым платком он вытирал кровь в уголках рта. Врач снова занял свое место у окна.
— Сначала несколько уже известных фактов, — сказал Йенсен. — А потом вы ответите на интересующие меня вопросы.
Министр краем глаза покосился на окно и кивнул.
— Тысячи людей умерли от болезни, поразившей определенные слои населения. Было бы неправильно говорить об эпидемии, так как выяснилось, что болезнь незаразная.
Министр вопросительно поднял брови.
— Хаос, воцарившийся в стране и прежде всего в столице, отчасти можно объяснить смертью людей, отвечающих за удовлетворение потребностей общества. Всю последнюю неделю власть сосредоточила в своих руках группа врачей, которые забаррикадировались в центральном госпитале и прилегающем к нему районе. Как оказалось, все они были больны. Неизвестная болезнь поразила мозг и лишила их рассудка. Когда общество, потрясенное болезнью и событиями, которые ей предшествовали, распалось, эта группа безумных врачей объявила в стране чрезвычайное положение.
Министр не сводил с Йенсена глаз, то и дело облизывая кончиком языка пересохшие губы.
— Врачи в центральном госпитале поддерживали в себе жизнь частыми переливаниями крови. Когда же запас плазмы кончился, они под угрозой оружия стали доставлять в госпиталь доноров, у которых выкачивали кровь. Так погибло множество людей сколько, нам пока неизвестно. С введением чрезвычайного положения центр города был закрыт, а его жители насильно эвакуированы. Вскоре последовало запрещение выходить на улицу в пределах всего города. Население было терроризировано и жило в атмосфере постоянного страха.
Министр открыл рот, пытаясь что-то сказать, но Йенсен предостерегающе поднял руку.
— И еще одно очень важное обстоятельство, — сказал он. У всех заболевших первые симптомы проявились почти одновременно, поэтому резонно предположить, что они заразились практически в одно и то же время. Это случилось около трех месяцев назад, в конце августа или в начале сентября.
— Я тут ни при чем, — быстро сказал министр.
— Ну, а теперь мне хотелось бы получить от вас ответ на следующий вопрос.
Министр как зачарованный смотрел на Йенсена.
— Что такое “Стальной прыжок”?
В комнате стало удивительно тихо, слышались только приглушенные голоса на поле и рокот моторов — очевидно, вертолеты шли на посадку. Йенсен посмотрел на часы. Секундная стрелка сделала полный оборот. Еще один. Он поднял глаза и взглянул на человека в сером костюме. Тот беспокойно заерзал на стуле.
— Я не виноват! Мы не виноваты. Если что-то и произошло, это несчастная случайность. Голос его прерывался.
— Объясните, что такое “Стальной прыжок”, — невозмутимо повторил Йенсен.
— Я… Можно воды?
— Воды нет, — отозвался врач. — Водопровод не работает.
— Отвечайте на вопрос, — сказал Йенсен.
— “Стальной прыжок”…
— Продолжайте.
— Так назвали мероприятие, входившее в предвыборную кампанию коалиционных партий.
— Кто за него отвечал?
— Руководство.
— Вы входили в состав руководства?
— Да.
— В чем конкретно заключалось мероприятие?
— В пропаганде преданности стране. Его цель — стимулировать интерес населения к политике перед выборами.
— В какой форме оно проводилось?
Министр, обретший спокойствие, с прежним высокомерием взглянул на комиссара.
— Послушайте, Йенсен, какое это имеет отношение к делу? Если где-то и произошла осечка, вам не удастся сделать козлом отпущения ни меня, ни мою партию, ни политику взаимопонимания!
— Мне нужны только факты.
— Пожалуйста. Мне нечего скрывать. К вашему сведению, в предвыборной кампании принимали участие и другие организации.
— Вы имеете в виду службу безопасности?
Министр снова покосился на окно. Затем сказал:
— Служба безопасности почти не принимала участия в предвыборной кампании. Но не исключено, что на каком-то подготовительном этапе ее подключили для выполнения отдельных мероприятий. Между прочим, Йенсен, говоря о службе безопасности, вы затрагиваете государственную тайну.
— Теперь это уже не имеет значения. Вы так и не ответили на мой вопрос о том, в какой форме велась кампания.
