Ив Греве - Мето. Дом

Нумерий объявляет:

— Раздача воды перед сном. Завтра узнаете о нашем решении. Вставайте в очередь.

Сепаратисты снова собираются в столовой. К нам присоединяются слуги. Нумерий ведет собрание:

— Сначала я изложу ситуацию, а потом мы все вместе решим, что будем делать. Мы не можем оставаться в изоляции. Когда солдаты вернутся на остров, будет очень сложно, а точнее, невозможно им противостоять без поддержки. Они вооружены и натренированы. Они отрежут нас от остальных, блокируют снабжение, и мы умрем с голоду. Мы должны объединиться с нашими союзниками по всему острову против солдат, чтобы подготовиться к бою, который состоится по их возвращении.

Проблема в том, что до сегодняшнего момента все наши контакты с внешним миром осуществлялись посредством письменных посланий. Мы не можем быть уверены в том, что они не написаны Цезарями или их союзниками.

Поэтому нам необходимо выйти из Дома и оценить ситуацию самостоятельно, несмотря на то, что это крайне опасно. Поскольку я стою у истоков мятежа и чувствую ответственность за вас всех, то сам буду одним из участников вылазки. Предлагаю идти вдвоем сегодня же ночью.

Все молча кивают в знак одобрения.

— Я пойду с тобой, если ты, конечно, не против, — говорю я.

— Только не ты! — умоляет Марк.

— Почему?

Он мнется, подыскивая слова:

— Потому что без тебя мне… то есть я хочу сказать, что нам… нам здесь страшно. Никто из нас не знает, как реагировать и…

Все смеются, Марк хмурится. Нумерий снова берет слово и продолжает как ни в чем не бывало:

— Есть другие добровольцы, помимо Мето?

Поднимается семь рук: наши здоровяки, те, кто полдня развлекался с оружием и теперь рвались в бой.

— Как мы поступим, Нумерий? Может, ты сам выберешь себе напарника? — предлагает Клавдий.

— Я не хочу выбирать. Пусть судьба решает, кто пойдет со мной.

Клавдий рвет лист бумаги на равные части и раздает их добровольцам. Каждый пишет на них свое имя. Потом Клавдий собирает бумажки, тщательно складывает их вчетверо, слегка перемешивает в ладонях, дуя между большими пальцами, и наконец распрямляет средний палец. Образуется дырочка, через которую к его ногам падает одна бумажка.

— Мамерк.

Избранник судьбы улыбается. Товарищи поздравляют его, похлопывая по плечу. Нумерий говорит:

— Мы попытаемся разыскать Рваных Ушей и с их помощью освободить внешних слуг.

— Вы должны зачернить себе лицо и руки сажей и взять с собой ножи и шило, что мы нашли в раздевалке. Ими пользовались для ремонта сапог. Но они послужат прекрасным оружием, — уверяет Тит.

— Хорошая мысль, но я не думаю, что сумею ими воспользоваться, — говорит Нумерий.

— Возьмите меня с собой, и я вам помогу.

— Тит, решение уже принято, не будем возвращаться к этому вопросу. Ты лучше покажи нам пару приемов попозже.

Я продолжу: мы знаем, что охранники носят на шее ключи от цепей внешних слуг, которыми их приковывают по ночам. Дубликаты этих ключей есть на связке, которую мы обнаружили в кабинете Цезарей. Значит, мы возьмем с собой все те ключи, которым не нашлось применения здесь.

— Вы знаете, где отыскать рабов снаружи? — спрашивает Марк.

— Оптимус начертил нам план. Он работал на улице в течение нескольких месяцев, пока тяжело не заболел. Если лагеря не переместили, то мы знаем, где их найти.

— Там много охранников?

— В каждой бригаде, — объясняет Оптимус, — двадцать работников, двое из которых шпионы и еще трое — охранники. Они вооружены, спят по очереди.

— А как вы войдете в контакт с Рваными Ушами?

— Еще не знаем, но по словам Оптимуса…

— Они их сами разыщут, — говорит тот. — У них повсюду наблюдатели.

— Нам надо определить, как Мамерк с Нумерием выберутся из Дома, — говорит Клавдий. — Есть четыре выхода на четыре стороны. К несчастью, все они отлично просматриваются.

— Я знаю, что нужно делать, — говорит Мамерк. — Надо организовать отвлекающий маневр. Заставить их подумать, что мы выходим на север, а самим немного позже выйти на юг.

— Разумно, — одобряет Тит. — Выходя, будем стрелять, чтобы наделать максимум шума. Так мы одновременно предупредим Рваных Ушей о том, что происходит. Если получится, уложим заодно пару-тройку солдат.

— Что нам остается сделать до наступления решающего часа? — спрашивает Мамерк.

— Надо поставить часовых на всех четырех выходах, — объявляет Клавдий, — и понаблюдать, как отреагируют солдаты. — он поворачивается к Нумерию и Мамерку:

— Тит объяснит вам, как обращаться с ножом.

— Я покажу вам части тела, в которые нож входит легче всего, — говорит он.

— Ну, за дело, парни, — призывает Клавдий. — А ты, Мето, составь расписание на завтра для Синих. После завтрака мне покажешь. Мне нужно по два часовых на каждый выход. Оптимус вас проводит. Остальные, идите спать. Уверен, что завтра у нас появится масса новых забот.

Он обнимает двух будущих разведчиков. Остальные молча обступают их, чтобы попрощаться.

Мне так и не представился случай рассказать о том, что я обнаружил днем в кабинете Цезарей.

Глава X

Время — семь часов. Я собираю малышей в спальне и читаю им лекцию о продуктах, которые надо экономить, и об уважении, которое надо проявлять по отношению к слугам. Я угрожаю им худшими из наказаний — холодильником и прилюдной поркой, в том случае, если их поведение не изменится в лучшую сторону. Еще я зачитываю им расписание на день: спорт, помощь по хозяйству слугам и уроки. Без определенной темы, но такие, где они смогут задать любые вопросы по желанию.

— Любые вопросы, какие захотим? — удивляется один из малышей.

— Да, любые.

Их разбирает любопытство. От вчерашней злобы и агрессивности не осталось и следа.

В столовой старшие уже расселись в соответствии с моими указаниями. Малышам пришлось занимать свободные места: так они оказались под присмотром и основные зачинщики лишились возможности собраться вместе. Впервые после начала восстания во время еды царит спокойствие. Я пользуюсь этим, чтобы узнать у Клавдия, как все прошло ночью.

— Я так хотел быть там, но уснул за составлением расписания, — жалуюсь я. — Я проснулся только с рассветом и по тишине в коридорах понял, что все уже закончилось.

— Должно быть, ты крепко спал. Не сказать, чтобы все прошло гладко. Операция началась около двух часов ночи. Отвлекающий маневр проводили на северной стороне. Тит и еще двое тихо вышли и, когда увидели солдат, стали стрелять. Они считают, что смертельно ранили как минимум двоих. Через несколько минут мы услышали, что к солдатам прибыло подкрепление. Тогда мы выпустили Мамерка и Нумерия через противоположный выход. После пятнадцатиминутной перестрелки трое наших вернулись внутрь, к счастью, целые и невредимые.

— Когда ждать новостей?

— Я надеялся, что они вернутся до рассвета. В случае непредвиденной ситуации им было приказано затаиться на весь день и ждать наступления следующей ночи. Я поставил часовых на маяке, чтобы наблюдать за ними. Стрелки прикроют их, в случае чего. Теперь нам остается только ждать. Что с малышами? Ты составил им расписание?

Я вкратце излагаю ему план дня. Он одобряет, но просит не привлекать Тита и других «членов гвардии» к спортивным занятиям. Они должны быть готовы к действию, если вдруг что-то случится с нашими посланниками.

Начинается первый урок. Я собираю всех Синих и Голубых в одном классе и прошу написать мне вопрос или тему, которые они хотели бы обсудить. Выбор сделан очень быстро. Подавляющее большинство предлагает поговорить о самках человеческих особей.

Я начинаю:

— Как и у всех млекопитающих, у людей есть самцы, которых называют «мужчинами», самки — «женщины» и дети, которые если мужского пола, то называются «мальчики», а если женского, то «девочки». В так называемых семьях имеется производитель — это «отец» или «папа», производительница — «мать» или «мама», мальчик — «сын», а девочка — «дочь». Если у одних и тех же производителей или родителей больше одного ребенка, то последующие дети называются «брат» (если мальчик) и «сестра» (если девочка).

При упоминании этих слов моих слушателей охватывает необъяснимое волнение. Они вздыхают, нервно сглатывают, у многих на глазах выступают слезы. Как будто внезапно на них нахлынули слишком яркие воспоминания.

— Мне впервые, — признается Кезон, — захотелось все записать в тетрадь. Мне очень интересно. Но боюсь, что все не запомню, так много новых слов.

После недолгой паузы один из детей обращается ко мне:

— А на что больше всего похожа женщина? Сколько у нее пар сосков?

— Я вам сейчас нарисую. Начну с головы. Она похожа на голову мужчины, только на лице нет растительности, как у Цезарей, например. На всех картинках, что я видел, у женщин были длинные волосы. Правда, не знаю наверняка, для чего это им нужно. У них две молочные железы, которые называются груди. У нас тоже два соска, но женские можно представить себе как два выдающихся вперед жировых шара.