Уильям Котцвинкл - Доктор Рэт
Да, это чудесно, просто чудесно. Вместе мы можем провести еще немало таких радостных дней, рассказывая друг другу разные истории, если только мне удастся вспомнить их. А если я не смогу вспомнить никаких историй, то Хромой найдет во мне хорошего слушателя и сможет сам вести рассказ. Огромный недосягаемый плод находится сейчас как раз вон за теми деревьями, а вечером он созреет. Я сгораю от желания пойти прямо сейчас в сливовую рощу. Но зеленые сливы - слишком слабая закваска. Выпивка должна быть такой, какой она должна быть. Терпение, старый приятель, терпение. Хромой поднимает голову и говорит:
– Благодарю тебя за доброту, а теперь мне надо идти…
– Идти? Но, послушай, Хромой, зачем мучить себя новым долгим путешествием? Здесь есть все, что тебе нужно. Есть пища, вода и сливы для хорошей выпивки. Что может быть лучше?
– Так, значит, ты не слышал?
– Не слышал что, Хромой Слон?
– О большом сборе в саванне. Я должен присутствовать там.
– Хромой Слон, пожалуйста, послушай доброго совета. Вижу, что ты никогда не бывал ни на одном из больших сборов в саванне. Но я участвовал в них, много раз. Каждый, кто участвует в таких встречах, прежде всего должен быть молодым и сильным. Позволь мне сказать, что ты выглядишь неважно для такой встречи.
– Все, что ты говоришь - правда, старый Слон-Речник. Я не слишком подхожу для таких сборищ. Я знаю, какими они бывали, потому что не всегда был больным. Однажды я тоже был рядом с Главным Слоном. Я знаю эти сборища и знаю, как они опасны. Но эта встреча необычная.
– И что же отличает ее, Хромой Слон?
– Это встреча всех животных, Слон-Речник.
– Всех животных? Но что может получиться из этого? Мы никогда не смешивали свою кровь с кровью других животных. И не объединялись с ними в стада.
– Я не могу сказать об этой встрече ничего определенного. По лесу ходит множество самых разных слухов. Но ты знаешь, каким бывает сбор слонов. После нескольких дней, проведенных вместе…
– Да, мы чувствуем себя как один слон. Я только что рассказывал об этом маленькой птичке, рассказывал ей о траве в саванне…
– Эта большая встреча, так они говорят, должна оказать гораздо большее действие, нежели трава, Слон-Речник. Должно родиться ощущение одного животного.
– Одного животного? Но какое это должно быть животное?
– Этого я не знаю.
– Послушай, Хромой Слон, это бредни пьяной обезьяны, то, о чем ты рассказываешь мне. Если ты хочешь увидеть подобный сон, то тебе незачем идти дальше. Как я уже сказал, в роще, всего в нескольких шагах отсюда, растут прекраснейшие сливы, пока, правда, незрелые. Но скоро они созреют, и тогда…
– Прости, старый Слон-Речник, но мне нужно идти. Я медленный ходок, а большая саванна далеко.
– Подожди, Хромой Слон, задержись здесь еще на минуту. Я чувствую, как какой-то странный ветер обдувает меня, пока ты стоишь рядом.
– Старый Слон-Речник, мне знакомы твои чувства. Я тоже нашел подходящее для себя место, где были и фрукты, и корни, и клубни. Я был уверен, что это мое последнее прибежище в джунглях. Дни спокойно тянулись, и я смирился. А затем я почувствовал, как вздрагивает лес. Услышал, как колотили по деревьям шимпанзе, а вскоре увидел и их самих, в таком числе, что не поверил своим глазам. Везде вокруг меня были обезьяны всех видов, миллионы обезьян. Все, что было на земле, словно ожило, и множество мелких существ поползли в том же направлении. На ветках было полно змей, скользивших вдоль них. И я не смог больше оставаться в своем лесу. Эти чувства были так сильны. Я не могу оставаться и с тобой, на берегу этой прекрасной реки. Теперь мне нужно перебраться через нее.
– Маленькая птичка, а ты слышала что-нибудь об этой встрече?
– Да, отец-слон.
– А почему же ты не сказала мне?
– Я думала, что прежде должны поспеть твои сливы.
Сбор. Сбор такой большой, что затрясутся небеса.
– Маленькая птичка, ты хорошо знаешь небо и все его причуды. Уж не гром ли слышу я вдалеке? Я слышу его уже несколько дней. Это не гром, который предвещает дождь?
– Нет, старый Слон-Речник.
– Так это звуки сбора?
– Да, Слон-Речник.
– Тогда давайте переходить через эту реку, друзья мои. И если покажется, что я спотыкаюсь во время переправы, или вязну в грязи, вы мне напомните об этом, когда мы доберемся до большой саванны, где я вновь попробую траву, приносящую проницательность. Это желание заставляет двигаться мои старые ноги.
***
Я бесшумно продвигаюсь между трубок для сбора крови на анализ, отдавая уважение крови наших предков. Замечу: за весь путь я ни разу не склонил головы.
– …было пролито достаточно крови, чтобы наполнить океан…
Проклятые догматики-крысы. От этих ораторов-бунтовщиков задница болит еще больше, чем от стеклянного стержня. Капля йодистого соединения ацетилхолина на их печенье тут же заставила бы их сменить пластинку. Они бы плакали кровавыми слезами (Смотрите: "Типичное воздействие йодистого ацетилхолина на крыс").
Мне не обойтись без помощи, если я собираюсь остановить этот мятеж. Я очень мягко спрыгиваю со стола и быстро бегу вдоль подоконника.
Бунтовщики постоянно широким фронтом обыскивают лабораторию и следят за моими подозрительными передвижениями, но мне просто необходимо пересечь этот проход…
…теперь вверх, по ножке стула… я поднимаюсь выше и выше, увертываясь от прожекторов восставших. Быстро, по сиденью и… прямо на спинку стула!
А теперь новый прыжок, на трубу отопления и быстро, быстро по ней. С трубы - короткий прыжок к Куполу Наслаждений, который возвышается над другими клетками. Здесь, в самом исключительном месте во всей лаборатории, я могу отыскать сочувствующих.
Купол Наслаждений поднимается прозрачной сферой, напоминая великолепный пузырь, наполненный удовлетворением. Действительно, я намеревался завербовать здесь нескольких союзников, потому что тут поселились наиболее удачливые крысы. Они не хотели и помыслить, чтобы их счастливая жизнь была разрушена революцией!
Да, друзья, вот это уж место, всем местам место! Взгляните, взгляните на крысу, которая тычет носом в дверной звонок. Она дотрагивается до него, звонок срабатывает, посылая электрический сигнал, который поступает прямо в электроды, с большим искусством вставленные хирургическим путем в центры удовольствий ее головного мозга. Крыса останавливается на минуту, покачиваясь от восторга, а затем вновь дотрагивается до звонка, получая в очередной раз стимуляцию счастья.
– Добрый вечер, Крыса-Радость.
Она поворачивается ко мне с выражением изумления и восторга в глазах. Затем открывает рот, пытаясь что-то сказать, но издает лишь глубокий вздох удовлетворения, после чего поворачивается к звонку и получает новый импульс.
Эта крыса будет несколько недель находиться на ступенях Купола Наслаждений, а возможно и месяцев, в зависимости от того, как скоро она перестанет быть чувствительной к заданному уровню напряжения. Затем, она отважится войти внутрь, к другим, более сильным возбудителям, и к другим, более ощутимым удовольствиям.
Я двигаюсь по коридору и обнаруживаю другую крысу, наслаждающуюся у другого звонка, который заставляет ее вращать ушами, когда она касается его, погружаясь в липкий студень восхитительных ощущений.
– Добрый вечер, Крыса-Радость.
– Га-а… га-а…
Она нечленораздельно бормочет, видно, ее речевые центры парализованы от счастья. Вполне понятно, что от нее мне будет слишком мало пользы.
В конце коридора еще одна Крыса-Радость, растянувшаяся на полу и перекатывающаяся в экстазе, изо рта высовывается язык. Она дотрагивалась хвостом до следующего, более сильного звонка, и было видно, как волны экстаза проносились вдоль ее спины. По крайней мере, казалось, что ее глаза сохраняли некое осмысленное выражение, и, возможно мне удастся завербовать эту крысу в помощники.
– Крыса-Радость, ты должна помочь мне.
– Помогай сам себе, приятель, звонок вот здесь, рядом.
– Но я не подключен к нему проводами.
– Тогда тебе не повезло.
Крыса трогает звонок и спазматически шлепается, по ее подбородку текут слюни. Я могу видеть, что этот материал для армии не годится.
Через отделанный стеклом вход прохожу внутрь, касаясь электрических разрядных контактов, которые, однако, не причиняют мне никакого вреда. Но как должна себя чувствовать крыса, к мозгам которой подключены провода, когда она проходит через этот занавес счастья!
Итак, передо мной весь центр Купола Наслаждений.
Кругом развалились крысы, дотрагивающиеся до многочисленных кнопок, рядами установленных вдоль стен. Крысы поглядывают на меня, в их глаза отражается симпатия, порожденная уверенностью, что я тоже допущен под Купол Наслаждений и разделю их состояние молчаливого восторга.
– Крысы, пребывающие в наслаждении, я пришел сюда не за счастьем. Я здесь для поддержки науки, согласно высшему предназначению.
