Урсула Ле Гуин - Толкователи
Фармакология и медицина были всего лишь одной из ветвей Великой Системы. И таких ветвей в ней было очень и очень много. Бесчисленные истории, толкуемые мазами, были посвящены множеству самых различных вещей — всем Листьям гигантской Кроны. И Сати не могла избавиться от уверенности, что в этой Системе должно существовать некое организующее начало, некий центральный стержень. Ствол Дерева. Может быть, это этика? ПРАВИЛЬНОЕ поведение на жизненном пути?
Сати выросла под гнетом юнизма и была не настолько наивна, чтобы рассчитывать на непременное наличие связи между религией и моралью; она понимала, если такая связь и имеется, она отнюдь не обязательно так уж благоприятна для развития общества.
Однако она уже начинала постигать основы аканской этики и учиться ей; элементы этических воззрений аканцев содержались во всех притчах и нравоучительных историях, которые Сати слышала от Толкователей; многое она почерпнула, так сказать, на практике, общаясь с различными жителями Окзат-Озката. Как и аканская медицина, здешняя этика была весьма прагматичной и носила превентивный характер, стараясь предупредить дурные поступки людей. Прежде всего она предписывала уважительное отношение к своему телу (и к физической жизни всех других живых существ), а также воспитывала отвращение к любому виду ростовщичества, жестоко его осуждая.
Лихоимство часто осуждалось в историях, рассказываемых Толкователями, и открыто порицалось слушателями, и это служило в глазах Сати доказательством того, что здешние представления о Зле достаточно глубоки и разноплановы. Однако преступления, совершаемые в Окзат-Озкате, носили самый заурядный характер и представляли собой в основном случаи воровстве, обмана и растраты чужих средств. Физическое насилие было явлением крайне редким. Даже «оскорбление действием», вполне возможное с обеих сторон, скажем, при совершении грабежа или вымогательства, случалось чрезвычайно редко, и каждый подобный случай жители города обсуждали несколько дней, а то и недель. Преступления, совершенные в состоянии аффекта (например, в припадке ревности) случались и того реже. Причем никто не старался их приукрашивать или замалчивать. В фольклорных сказках и историях никто не становился героем ценой убийства или тем более массовой резни. Напротив, герои обычно заглаживали последствия проявленного другими насилия (или даже искупали его ценой собственной жизни); героем обычно считался тот, кто был храбр, отважен и погиб в борьбе со злом и насилием. Слова «убийца» и «безумец» были однокоренными. Изиэзи, например, так и не смогла ответить на вопрос Сати о том, куда заключали убийц: в тюрьму или в сумасшедший дом, потому что на ее памяти в Окзат-Озкате не было ни одного случая убийства. Она слышала, что в прошлом насильников кастрировали, но не была уверена, что и нынче их наказывают именно так, потому что опять-таки ей не было известно ни об одном случае насилия в городе. Аканцы всегда очень мягко обращались со своими детьми, и Изиэзи, похоже, считала неприемлемой даже мысль о том, что с ребенком можно обращаться плохо, а уже тем более — бить его. Она, правда, знала несколько сказок о жестоких родителях или о детях-сиротах, которые голодали, потому что некому было приютить их, но говорила:
«Это все очень старые истории, их придумали еще в те времена, когда совсем не было образованных людей».
Корпорация, разумеется, ввела новую этику, построенную на новых добродетелях, среди которых были, например, «дух коллективизма» и «патриотизм», а также — обширный список тех нарушений общественного порядка и морали, которые считались преступлениями: в первую очередь сюда относилось любое участие в запрещенной законом деятельности. Но Сати пока что не встретила в Окзат-Озкате никого, исключая узкий круг чиновников Корпорации и некоторых студентов Педагогического колледжа, кто считал бы мазов или их деятельность преступной. Запретное, незаконное, извращенное — все эти новые категории, определявшие поведение людей, не имели никакого нравственного смысла ни для кого, кроме тех, кто их создал.
Неужели И в прошлом на этой планете не было иных преступлений, кроме насилия, убийства и ростовщичества?
Возможно, просто не было необходимости в официальных санкциях? Возможно, Система была настолько универсальной, что никто и представить себе не мог жизни вне ее рамок и только саморазрушающее безумие, душевное нездоровье способно было для кого-то ее ниспровергнуть. Она была основой миропорядка. В ней заключалась сама суть этого мира.
То, что Система была поистине вездесущей И невероятно древней, пронизывала повседневную жизнь аканцев даже в мельчайших ее проявлениях — в особенностях кулинарии, в определении цели конкретного задания и продолжительности отведенного на его выполнение времени, в способах отдыха и т.п., — все это, по мнению Сати, могло бы до какой-то степени объяснить и современную ситуацию на Аке. Во всяком случае, могло помочь догадаться, как Корпорации удалось так легко и просто достигнуть гегемонии, повсеместно (и зачастую насильственно) ввести униформу, осуществлять ежесекундный контроль над тем, как люди живут, что они едят, пьют, читают, слушают, думают, делают. Система и тут оказалась на своем месте. С глубокой древности она доминировала на Континенте и на Островах, безраздельно господствуя в душах людей. Довза пришлось лишь чуть-чуть изменить акценты, чтобы использовать Систему в своих интересах, хитростью взяв на себя управление ею и слегка изменив ее направленность. И Система из выработанного тысячелетней историей планеты общественного консенсуса, из согласованного способа организации жизни на всех общественных уровнях, внутри которых каждый индивид стремился главным образом к наивысшей форме собственного физического и духовного развития, превратилась в гигантскую иерархию, где люди, отдельные личности, превратились в полезные винтики машины, занимающейся неопределенно-бесконечным ростом общественного благосостояния и связанным с ним усложнением общественных отношений. Из активного гомеостаза[5]. Система превратилась в активный однонаправленный дисбаланс сил.
Разница, по мнению Сати, была примерно такова, как между человеком, сидящим в задумчивости после хорошего обеда, и тем, кто изо всех сил старается догнать автобус.
Ей самой это сравнение очень нравилось. Оглядываясь на свои первые полгода, проведенные на Аке, она испытывала неверие и жалость; ей было жалко и себя, и тех «производителей-потребителей», что живут в Довза-сити. Господи, на какие жертвы пришлось пойти этим людям! Ведь они согласились отринуть всю культуру собственного прошлого во имя какого-то идиотского «Марша к звездам», абсолютно искусственной, надуманной цели, пытаясь имитировать жизнь тех инопланетных обществ, которые считали более развитыми, чем свое собственное, только потому, что их представители могли летать в космос! Но почему? Нет, здесь явно не хватало какой-то ступеньки. Что-то еще случилось на этой планете и оказалось способно спровоцировать или чрезвычайно ускорить столь глобальные перемены. Неужели всего лишь прибытие первых Наблюдателей? Разумеется, это было великое событие для людей, понятия не имевших об иных мирах…
А какое огромное бремя взвалила на свои плечи сама Экумена!..
«Не предавайте нас!» — сказал ей тогда Советник. Но «звездные жители», экуменические Наблюдатели, всегда такие осторожные и тактичные, старающиеся ни в коем случае не вмешаться, не оказать воздействия, не взять под контроль, уже принесли сюда предательство, сами того не ведая. Когда на берега Америки высадилось несколько десятков испанцев, целые народы, великие империи инков и ацтеков, не выдержали, сломались, предали себя, позволили уничтожать своих богов, свои языки… Так что в принципе аканцы сами себя завоевали и поработили. Сбитые с толку инопланетными теориями и концепциями, даже просто самим понятием инопланетности, иностранности, они позволили идеологам довза править на планете и безнаказанно грабить ее население, подобно тому, как это делали на Земле в XX веке идеологи коммунокапитализма или несколько позже фанатики — юнисты, Если на Аке этот процесс действительно начался в результате контактов с Экуменой, то, лишь осуществив некую репарацию, Тонг Ов сможет узнать от самих аканцев, что же произошло здесь до прибытия первых Наблюдателей. Неужели он надеется как-то возместить здешним жителям то, что они сами выбросили на помойку истории? Но ведь Корпоративное государство никогда этого не позволит! «Ищи золотой слиток в мусорной куче» — эту поговорку Сати не раз слышала от Маз Оттьяр Уминг, но была отнюдь не уверена, что с ней согласился бы, например, Советник. Для него этот «золотой слиток» давно превратился в «зловонный труп».
Всю ту долгую зиму Сати вела про себя споры с Советником, узнавая о жизни планеты все больше и больше нового. Она все чаще слушала Толкователей, очень много читала, вела исследовательскую работу, а вечерами тщательно обдумывала и записывала полученную информацию. Советник служил ей чем-то вроде куклы для битья или спарринг-партнера; ему совершенно необязательно было отвечать ей: он обязан был только слушать. Некоторые свои размышления, впрочем, Сати не решалась заносить даже в память компьютера — это было нечто чересчур личное и слишком для нее дорогое, и ей совсем не хотелось мешать его со своими беспристрастными отчетами о наблюдениях. Таково было, например, ее личное мнение относительно деятельности и функций Толкователей. Если это религия, то религия, в высшей степени отличная от всех земных религий, ибо ей недостает главного: догматической веры, эмоционального неистовства, понятия об отсроченном вознаграждении за праведную жизнь и санкционированного светскими властями фанатизма. Все эти элементы, без которых до недавнего времени аканцы прекрасно обходились, были, как ей представлялось, привнесены в жизнь Корпоративным государством довза. Собственно, оно, это государство, и являлось здесь религией. Вот почему Сати с таким удовольствием «вызывала» призрак Советника в сине-коричневой форме, с застывшим холодным лицом и негнущейся спиной, и страстно внушала ему, какой он фанатик и глупец и какие глупцы все остальные бюрократы и идеологи Корпоративного государства, ибо всей душой стремятся завладеть богатствами, которые были созданы другими народами на других планетах, а свое собственное богатство, свое бесценное сокровище выбрасывает в мусорную кучу!
