Александр Розов - Чужая в чужом море

— Так и пишите, — ответила она.

— Скажите, а у меня из–за этого не будет проблем с полицией? Я имею в виду, полиция в Меганезии, наверное, имеет доступ к этим анкетам.

— К этим данным имеет доступ любой гражданин Меганезии, — уточнила Чубби, — любой полисмен тоже. Я не отрицаю: ваша анкета вызывает подозрения, но вас не схватят на улице только за то, что вы были мусульманином и работали на эмира.

— Любой гражданин… — задумчиво повторил он, — скажите прямо: есть ли у меня шансы устроиться на работу по специальности с такой биографией?

— Скажу прямо: Первое время таких шансов у вас очень мало. Может, года через три. Но на эти три года вы можете сменить род деятельности и заняться чем–нибудь другим.

— Чем, например?

— Ну… — она задумалась, — Чем–нибудь попроще.

— Развозить китайские завтраки? — с грустной иронией предположил Штаубе.

— Не знаю. Пища, визиты к людям домой. Мусульманин вряд ли может получить такую работу. Разве что, вы сможете убедить всех, что вы уже не мусульманин, но как…

— Понятно, — перебил он, — Тогда остается грузчик, землекоп и далее в том же роде?

— Боюсь, что так, — подтвердила Чубби, — Но вы можете заняться собственным бизнесом. Хотя, первое время, ваша биография будет оказывать влияние на клиентуру.

— Первое время это опять года три? – уточнил Герхард и после ее утвердительного кивка продолжил, — значит, с этим ничего нельзя сделать?

— Почему же? Выберите на Каролинах, Кирибати или Маршаллах атолл, от которого до ближайшего большого острова миль 300. Каждый такой атолл – это целый мир из сотни островков–motu. На обитаемых motu живет по 2 — 3 семьи. И никто не будет читать вашу биографию. Приехал человек — хорошо, рабочие руки всегда пригодятся.

— Боже… — тихо сказал он. – Это все равно, что поселиться по ту сторону Стикса.

— Ну, это вопрос вкуса, — заметила Чубби, — Некоторые люди в восторге от такой жизни.

— Но, фрау офицер! Я понимаю, что совершил ошибку. Неужели нельзя ничего сделать? Ведь каждый может ошибиться, правда? Я хотел бы все исправить, вы только скажите, как. Но я не смогу жить 3 года, как Робинзон Крузо… Просто не могу…

Капитан Хок вздохнула, улыбнулась и ободряюще похлопала его по плечу.

— Герхард, вы просто устали, и видите жизнь в сплошном черном цвете. Имейте в виду: безвыходных ситуаций не бывает. Сейчас я позову капрала, он проводит вас в комнату отдыха, вы примете душ, выспитесь, встанете свежим и бодрым, а утром мы вместе что–нибудь придумаем. Мы договорились?

— Да… Договорились… Фрау офицер, а вы действительно мне поможете?

— Это моя работа, Герхард. Вы – будущий гражданин моей страны, понимаете? Это для меня не пустые слова. Конечно, нам с вами придется поработать, но, как вы правильно сказали, ошибки надо исправлять. А теперь первое ваше задание: выспаться. ОК?

— Уф… Да, фрау офицер… Вам тоже хорошего сна. Спасибо вам…

…

Чего капитану Хок не светило в эту ночь, так это выспаться. Чоро Ндунти уже успел приземлиться в Саут–Нгве и сейчас, в генеральской полевой униформе и с сигарой в зубах, гулял по летному полю рядом со своим «SAAB Safari». Он явно настроился на серьезный и долгий разговор, и Чубби не стала обманывать его ожиданий.

— Aloha, Чоро. Я – кэп Чубби Хок. Надеюсь, вы угостите меня кофе с ромом?

— Ой–йе! – президент поднял брови, — Я представлял вас по–другому, да! Но…

— Я должна быть похожа на старуху с косой? – весело перебила она.

— Нет, дьявол мне в жопу! О–о! Извините. Конечно, я хотел бы вас угостить, а где?

— В Эрис–таун. Это вон там, — капитан махнула рукой в сторону скопления разноцветных круглых домиков с коническими крышами, в миле от летного поля, – В Эрис есть очень неплохие ночные таверны. Вы любите ходить пешком, Чоро?

— В компании с такой женщиной? Да! Я вижу, вы без кольца на пальце. У вас есть муж?

— У меня есть муж, — ответила она, — А у вас есть пилот.

— Это к чему? – удивился он.

— К тому, чтобы подать хороший пример молодежи. Офицер сначала заботится о своих бойцах, а потом идет развлекаться. Вашего пилота мы по дороге пристроим в кубрик к нашим ребятам. Там парню будет удобнее, чем спать в кабине вашей флайки.

— С ребятами–мпулу он, чего доброго, подерется, — проворчал Ндунти.

— Я в курсе ваших соседских потасовок. Я пристрою его не к мпулу, а к канакам.

— У! Это хорошо!… – Ндунти похлопал ладонью по фюзеляжу своего самолета, — Тоон! Вылезай оттуда, мать твою! Тетя мастер–разведчик нашла тебе койку в компании нези. Только не вздумай с ними нализаться, слышишь? Рано утром нам лететь домой, да!

Тоон оказался молодым и довольно симпатичным парнишкой, типичным африканером, потомком буров–голландцев. По–быстрому пристроив его в компанию к уже знакомому капралу, Чубби вернулась на летное поле и они с Ндунти двинулись в сторону городка.

Прогулка под ручку с генералом Ндунти выглядела со стороны, как легкий флирт на публике, но вопрос обсуждался крайне серьезный. Лидер шонао имел виды на Штаубе, как на консультанта по развитию авиации и предлагал снять с INDEMI все проблемы, связанные с этим неоднозначным персонажем. Проблемы действительно были. Штаубе хочет жить в благополучной стране. Меганезия – единственная благополучная страна, откуда его не выдадут эмиру. Казалось бы, заполни анкету и лети на восток вдоль 10–й параллели до самой Хониары. Но есть одно «но»: кто добровольно принял ислам (не постмодернистский нео–суфизм, а средневековый суннизм) и служил исламистам, тому вряд ли будет уютно в Меганезии. Кем, кроме разнорабочего, он может там устроиться? Авиа–бизнес для него закрыт. Никто не возьмет его туда на работу, это – верный путь лишиться клиентуры. Он мог бы купить дешевую флайку и стать авиа–рикшей где–то в глубинке, где потенциальные пассажиры не знают его биографию? Но это — занятие для молодого парня со средним образованием, а не для авиа–эксперта экстра–класса. Есть, конечно, исключения. 60–летний дядя Гваранг, лучший мастер–пилот Народного флота времен Конвента, уже 15 лет занимается авиа–извозом. Все Северное Тонга знает его черный «Skyfarmer» c зелеными черепами на крыльях и фюзеляже. У дяди Гваранга 3 vahine (не считая легких увлечений), куча детей, и fare на Ниуафо–Оу. Он любит летать над океаном, болтать с пассажирами и пить какао из старой армейской кружки, сидя на скрипучем бамбуковом пирсе, под хлопающим на соленом ветру полотняным навесом. Дядя Гваранг — канак, его земля это море. А Штаубе — не канак, и не сможет так жить. Через пол–года он взвоет, а через год, когда притупится чувство опасности, его понесет куда–нибудь поближе к привычным европейским обычаям. А там его возьмут за жабры. Этого нельзя допускать. Черт с ним, со Штаубе (он – гниловатый субъект, его не очень жалко), но косвенно пострадает имидж Меганезии, как страны, надежно защищающей любого и каждого иммигранта от множества специфических видов преследования.

Генерал Ндунти не знал всех этих тонкостей, но суть дела понимал отлично, и изложил аргументы не так четко, но вполне убедительно. Уловив (по чуть заметному движению глаз), что собеседница согласилась с его выводами, он махнул рукой бармену и заказал еще по кружке кофе с ромом и сливками. К этому времени (а было уже около часа ночи) они обосновались в баре «Trampeador», на 3–м ярусе башни–ретранслятора Mpulu–Tira.

Некоторое время капитан разведки и самозваный генерал молчали, глядя друг на друга.

— Хочешь знать больше? — спросил генерал,

— Я и так знаю, — спокойно ответила она, — Но я хочу знать, знаешь ли ты, Чоро.

— У! Ты такая жесткая, Чубби. Твоему мужчине это нравится, нет?

— Со своим мужчиной я мягкая и пушистая, — сообщила она, — Говори, Чоро, я слушаю.

— Не очень я в это верю, — проворчал он, — Ты солдат, вот что. Не знаю, как у вас что–то получается. Но это ваши дела с ним. Слушай теперь про дело. Все было не так, как мы говорили. Забудь. Герхард всегда был наш человек, да! Герхард и народ шонао – одно. Фронт народа шонао есть и в Европе, и в Аравии. Агентура. Espionage. Spymen.

— Допустим, — огласилась Чубби, — И что дальше?

— Ты действительно знаешь, – сказал Ндунти, внимательно глядя на нее, — Откуда?

— Твое заявление для прессы, — ответила она, — Ты назвал Штаубе героем.

— А вдруг я думал что–то другое?

— Нет ничего другого, Чоро. Один вариант из одного. Простая игра.

— Тогда зачем ты спрашиваешь?

— Я хочу убедиться, что ты сможешь объяснить это ему, — сказала Чубби.

— Я не смогу, — спокойно сообщил генерал, — Ты сможешь. Да.

— Тебе надо учиться риторике, — ехидно сказала она.

Ндунти пожал плечами, закурил сигару и, не без некоторого сожаления, произнес:

— Мне поздно этому учиться, Чубби. И моей жене поздно. Дети учатся, да. Я купил им много книг. Читают. Я купил диски, где правильно говорят. Мой старший сын совсем правильно говорит. Все думают: «он, наверное, из Иоханнесбурга!». А я не умею, нет.