Александр Розов - Чужая в чужом море

Он убрал мобайл и бросил взгляд на «Little–beetle», приземлившийся в сотне метров от ворот крааля, и уже окруженный любопытной местной детворой.

— Улетаете? – спросила Ллаки.

— Да.

— У! Жалко. С вами весело!

— Прилетай к нам на Пелелиу, — предложила Пума, — У нас там хорошо, у нас море! И ты Жанна, тоже прилетай. Раз мы снова встретились, значит, наши ниточки сплетены, да!

— Я постараюсь! – канадка кивнула, с некоторой грустью подумав о тех восьми тысячах миль, которые отделяют Новую Шотландию от острова Пелелиу.

…

В начале короткого перелета из Бакебу в Чивези возобновился спор между Жанной и супругами Палмерстон о том, кто полетит в Зулустан, в эпицентр нового африканского экстрима. Наверное, они бы поссорились, если бы не внезапное вмешательство Ллаки.

— У меня идея! – объявила молодая африканка, — Сколько ты весишь, Жанна?

— Около 120 фунтов.

— А сколько весит Кейт?

— Немного больше, — ответила британка, — Может быть, 130, но это максимум.

— Вот! А одно место в американских военных самолетах считается за 250 фунтов! Да! Поэтому вы летите в Гамо вдвоем, а Фарли летит со мной в Саут–Нгве!

— Ммм, — пробурчал британец, — Я не уверен, что для Кейт там достаточно безопасно…

— Пфф! Жанна присмотрит за твоей женой, — беззаботно ответила Ллаки, — а завтра ты прилетишь в Зулустан с остальными репортерами, которые сейчас в Мпулу.

— Действительно, — поддержала Кейт, — что ты беспокоишься? Со мной же будет Жанна.

…

«Cessna Blue Canoe» вылетел в Гамо с 5 спецназовцами, 2 журналистками и 1 принцем.

…

Из полупрозрачных перистых облаков, лениво ползущих через бледно–голубой купол неба, вынырнул серебристый ромбик — «Glip–drone», обошел «Blue Canoe» по широкой дуге, встал на хвост в миле прямо по курсу, покачал крыльями, пустив яркие солнечные зайчики, а затем пристроился впереди и сбоку, уравняв свою скорость с мизерной (для него) скоростью самолета. Тут же ожила рация.

— Aloha! – раздался веселый молодой голос, — Следуйте за мной, я буду сопровождать вас над горами Итумбо и далее — над каньоном Чокшо на запад до населенного пункта Кмека.

— Понял вас, — откликнулся зулусский инкоси, — Следую за вами.

— Чудеса в решете, — проворчал американский лейтенант, — Посреди Африки, меганезиец сопровождает нас через китайскую территорию.

— Нашу землю все время кто–то делит, — печально отозвался Озогаи, — сначала британцы и буры, теперь – китайцы и меганезийцы. Если где–то есть боги, то, наверное, они решили над нами посмеяться, и получилась очень злая и очень длинная шутка.

— Вы политеист? – ляпнула Кейт и уточнила, — Вы верите, что есть много богов?

Принц коротко оглянулся, наградив британку моментальной, радушной улыбкой.

— Я знаю, что значит «политеист». Но мне трудно объяснить, во что я верю. Мне кажется, лучше считать, что нет вообще никаких богов. Если они есть, то они сошли с ума. У вас иначе, ваша страна благополучна, и вы можете верить, что боги к вам добры.

— Мы просто работали, вот и все, — заметил Эрроусмит, — Если вы будете работать, то и у вас будет благополучие.

— Если мы будем работать на себя, — мягко уточнил принц, — от того, что наш народ много веков работал на других, у него не прибавилось благополучия.

— Но сейчас вы уже независимы, — заметила Жанна.

Озогаи снова на мгновение повернул голову, и улыбнулся ей, как до того – британке.

— Нет, Жанна. Мы пока независимы только на бумаге. Я не хочу говорить ничего плохого про белых и про арабов, или про китайцев и океанийцев, но… — он прервался и показал рукой налево, через колпак кабины.

Канадка посмотрела туда и увидела движущуюся примерно в миле от них огромную тушу китайского транспортного «Xian–Globemaster», в сопровождении пары «Глипов», которые рядом с ним казались просто блестящими точками в небе. Транспорт, видимо, заходил на посадку на невидимый отсюда горный аэродром за перевалом Малеле.

— Вы могли бы обратиться в ООН, — заметила Кейт.

— ООН даже не признала нашу страну, — сказал он, — а если бы даже и признала — то что?

— Здесь он прав, — поддержал американский лейтенант, — ООН стала кучкой дармоедов.

— Можно всегда найти оправдание бездействию, — возразила Жанна, — Это гораздо проще, чем действовать и менять положение вещей.

— Да, — согласился Озогаи, — Мы хотим изменить положение вещей, но нас не понимают. Специально не понимают. Нам говорят: меняйте, а мы вам поможем – и присылают сюда международные комитеты, которые мешают нам встать на ноги, опутывают запретами, стравливают племена между собой и подкупают вождей, чтобы те занимались разбоем. А когда мы говорим: убирайтесь со своей помощью, нас клеймят, как злобных дикарей.

Кейт Палмерстон удрученно пожала плечами.

— Вы предубеждены против Запада, но у нас многие искренне хотят вам помочь.

— Я знаю, — ответил принц, — Но комитеты стараются или не пустить этих людей сюда, или убить их, свалив потом на нас. Так хотели убить Дафну Тюнифилд. Кодзакис из комитета Красного Креста, подложил ей бомбу, а его даже не арестовали за это.

— Но нельзя же арествывать одного человека просто на основании слов другого.

— Вы думаете, что Дафна соврала про него?

— Нет, — сказала британка, — Дафна кристально честный человек, но существуют правила, судебная процедура, оценка доказательств, и все такое.

— А пока суд да дело, этот ублюдок подложит бомбу еще кому–нибудь, — проворчал один из американских спецназовцев.

— Не подложит, — сказал принц, — потому что я убил его.

— Как?! — воскликнула Кейт.

— Открыто. При людях. Не из–за угла, как сделал бы он. Когда мы прилетим, вы можете спросить Ленната Янсена из «National Geographic». Он видел, как это произошло.

— Нельзя так делать, — заметил Эрроусмит, — теперь вас вываляют в таком дерьме…

— Я знаю, Адам. Но чтобы такие люди жили, тоже нельзя.

— Конечно, нельзя, но лучше, когда они поскальзываются на банановой шкурке, падают с лестницы и ломают себе шею.

Принц вздохнул и покачал головой.

— Наверное, вы правы, но я так не могу делать. Если я убиваю тайно, значит я не честный человек, а если я не честный человек, то как мой народ может верить моей семье?

— Черт, — фыркнул лейтенант, — я об этом не подумал. Вся проблема из–за того, что у вас в Зулустане наследственная автократия. Вот если бы вы построили у себя демократию, то этой проблемы бы не было.

— Вы как–то странно толкуете преимущества демократии, — вмешалась Жанна.

— Да, как–то криво получилось, — смущенно признал Эрроусмит, — Я только имел в виду, что при демократии таких проблем вообще не возникает. Знаете, как сказал один умник, демократия – это худшая система правления, за исключением всех остальных.

— А нет ли умника, который бы придумал хорошую систему? – поинтересовался Озогаи.

— Есть, — сказал лейтенант, — Его звали Иисус. Он придумал очень хорошую систему. Но она, мать ее, ни хрена не работает, вот в чем чертова проблема.

— Да, я об этом слышал, — не без иронии, сказал принц, — А сейчас держитесь, пожалуйста, крепче. Мы подлетаем к краалю Гамо. Мне придется лететь в складке между холмами, а потом приземляться в не очень удобном месте, но так надо, иначе нас подстрелят.

— Кто? — удивилась Кейт.

— Исламисты, которые засели в краале. Эти психи стреляют во все, что движется.

— Но почему?

— Потому, что исламисты, — ответил он таким тоном, каким терпеливый папа объясняет любознательному малышу свойства оголенных проводов под напряжением.

…

77 — СПЕЦНАЗ и ГЕОЛОГИЯ. Сага о бардаке.

Первое и единственное положительное свойство флайки Vola–Flex состоит в том, что ее можно быстро сложить в рюкзак, и быстро разложить в рабочее состояние. Остальные — отрицательные. Как и ее предки, мото–дельтапланы, она развивает скорость не более 80 узлов, довольно неуклюжа в полете, слишком чувствительна к ветру, а комфорт в ней примерно, как в санях для бобслея. Впрочем, при хорошей погоде и оптимистическом настроении, можно получить удовольствие от полета даже на таком устройстве. Рон и Пума были как раз в том самом настроении. Преодолев около ста миль, разделяющих крааль Бакебу и озеро Удеди, они вышли на контрольный круг на высоте 500 метров (каковой круг над точкой плановой посадки строго предписан армейской инструкцией).

— Дурацкое место, — вынесла Пума безапелляционное суждение.

— А, по–моему, красиво, — заметил Рон, — скалы, вода, наверное, чистая…

— Ничего съедобное не растет, охотиться не на кого, и даже рыбы нет, — отрезала Пума.