Лагерь «Зеро» - Мишель Мин Стерлинг
Покончив с едой и сложив посуду горой в раковине, Цветы пьют и болтают, пока не становится так поздно, что Роза вот-вот отключится прямо на пластиковом стуле. Она опускает голову на стол и вспоминает задевшие ее пальцы Брадобрея. Легкий жест, удивительный – но не потому, что Брадобрей к ней прикоснулся, а потому, что она этого хотела. Она закрывает глаза и представляет, как Брадобрей прямо сейчас лежит в постели без сна, чувствуя, что ее мысли устремляются к нему через весь лагерь.
Выпрямившись, Роза возвращается к беседе Цветов. Остальные мужчины с вечеринки отступают в блаженное далеко: Мейер, Бригадир, даже Дэмиен с его длинной рукой. Роза ощущает лишь легкость и радость, оттого что она среди Цветов и их смеха, который, сливаясь в один звук, разносится по кухне.
Глава 6. Грант
Грант просыпается полностью одетым в кабинете помощника менеджера. Первый день нового года. Грант вздрагивает, вспоминая, что он вчера пил: несколько сладких коктейлей, бутылку вина и, наконец, смертельный удар – виски, который он глотал шотами, чтобы заглушить странность вечеринки. Грант смутно вспоминает, как рухнул на стойку и как потом Брадобрей отволок его в комнату, а затем, кажется, снял с него ботинки и милосердно оставил у кровати стакан воды.
Грант выпивает воду одним глотком. События ночи проясняются, становятся четкими. Цветы. Ива. Она сразу к нему прилипла, как только он вошел в боулинг. Поначалу Грант пытался держать дистанцию. Не хотел произвести впечатление, будто его интересует только секс, или «ее работа», как он предпочитал это называть. Но Ива была неумолима, сидела рядом с ним весь ужин, приносила напитки.
– Куда подашься после этой работы? – спросила она, снова подливая ему в бокал вина.
– Не уверен, – ответил Грант. – Но хотел бы остаться на севере.
Девушка казалась удивленной:
– Почему? Здесь так одиноко.
– Именно. Мне нравится пустота. Если бы ты видела, насколько перенаселен северо-восток, ты бы поняла.
– Будешь скучать по семье?
– Нет, – твердо сказал Грант. – Я больше никогда не хочу их видеть.
Он был поражен решительностью своих слов и задумался, успело ли короткое пребывание в лагере так его закалить. Но действительно ли он испытывал такую уверенность или просто хотел произвести впечатление на Иву? В отличие от Джейн, которая поначалу пугала его сдержанностью и жесткостью, Ива казалась любопытной и наивной, и Гранту нравилось, что она будто бы считала его светским львом.
– Так ты останешься на севере? – спросила она.
– Надеюсь. – Грант глотнул вина. – Если найду место для жизни. Кампус не совсем такой, каким я его себе представлял.
– Все наладится, – сказала Ива, наклоняясь ближе. – Надеюсь, ты останешься.
Она потянула его со стула:
– Потанцуй со мной.
Вскоре он уже покачивался с Ивой возле музыкального автомата под ритм-н-блюз 1950-х годов, синкопированные переливы девичьих голосов, напевающих о любви, которая продлится до завтра. Песня закончилась, Ива поставила что-то из 1970-х, и Грант внезапно осмелился прижаться к ней плотнее. Над головой лениво вращался диско-шар, на лице Ивы плясали бриллиантовые блики. Прошел час, как Грант не думал о Джейн, потом еще один. Волна вины переросла в эйфорию. Теперь понятно, зачем люди пьют, подумал Грант и протянул Иве бокал, чтобы она налила ему еще.
Но теперь, когда он вернулся в кабинет помощника менеджера, эйфория обернулась похмельем и острой болью в висках. Он вспоминает низкий мягкий голос Джейн, лавандовый запах ее волос и как она спала, прижавшись щекой к его спине. Как ставила чайник, заваривала кофе во френч-прессе и приносила кружку ему в постель. Иногда Грант отставлял кружку на пол и притягивал Джейн к себе. От нее пахло мятной зубной пастой, обязательно не тестированной на животных, кожа Джейн была теплой от чтения на утреннем солнце. Час проходил как одно мгновение, и они выбирались из простыней, источая запах пота и сладкого напряжения.
Грант садится в постели, слыша, как Копатели готовятся к работе. Со старого календаря остекленело смотрит, как будто насмехаясь над ним, пегая лошадь. Сделай что-нибудь, Грант. Твою ж мать, сделай что-нибудь. Все еще слегка пьяный, он поднимается с кровати и опирается на стену, чтобы не упасть. Надо впихнуть в себя завтрак и протрезветь.
В кафетерии Волч ест овсянку. Он приветствует Гранта коротким взмахом руки и возвращается к еде. Грант берет миску и присоединяется к Копателю за столом.
Волч оглядывает его с головы до ног:
– Бурная ночка?
– Перебрал немного. – Гран тычет ложкой в сторону двери. – Ну, Новый год и все такое.
– С кем отмечал?
– С Мейером, – отвечает Грант, – и другими управляющими лагерем.
Он почему-то стесняется упоминать Цветы.
– А Бригадир?
– Тоже был.
Волч кивает, продолжая жевать.
– Величины. Бригадир делает вид, мол, он один из нас, но мы-то знаем, что он с руководством на короткой ноге.
Грант кладет ложку в рот. Овсянка неприятно клейкая, но достаточно мягкая, чтобы успокоить его желудок.
– Тебя это беспокоит? – поднимает Грант глаза на Копателя.
Волч отодвигает миску и закуривает.
– Если бы Бригадир говорил все начистоту, мне было бы насрать, что он пьет с боссами. Но Бригадир врет нам с первого дня, как мы здесь.
Грант опускает ложку:
– В смысле?
Волч стряхивает пепел в свою миску:
– Поехали к нам на стройку – сам убедишься.
На мгновение Грант чувствует, как туман похмелья отступает.
– Когда вы едете?
Волч берет поднос и встает.
– Прямо сейчас.
* * *
Грант уже час как едет с Копателями по двухполосному шоссе к северу от лагеря. Он устроился на заднем сиденье, зажатый между Волчем и Живчиком, пока Палец ведет фургон. Зимнее солнце отражается от снежного наката ослепительно-белым светом. Грант смотрит в окно и внезапно вспоминает, как отец водил его постоять у подножия Башни Гримли в центре Плавучего города.
«Видишь, даже солнце клонится к нашему зданию», – сказал отец. Грант поднял взгляд и понял, что он имел в виду. В стеклянных панелях башни отражались солнечный свет, яркая синева сентябрьского неба, проплывающие облака.
«Наша задача – осмотреться и понять, где и каким образом мы можем оставить свой след. Как взять то, что видим, и переделать под наши нужды. – Отец похлопал юного Гранта по плечу. – Однажды эта башня и все, что она отражает, будут твоими».
Хотелось этого Гранту или нет, но он унаследовал умение отца – окидывать все проницательным взглядом и производить чистый расчет. Каждый раз, попадая в новое помещение или незнакомую среду, он делал это неосознанно. Чего не хватает, а чего должно быть меньше. Он пытался подавить этот аналитический инстинкт с момента приезда на север. Весь смысл пребывания в лагере в том, чтобы обстановка максимально отличалась от привычной. Но сейчас, по дороге на стройплощадку, инстинкт Гримли в нем необратимо обостряется.
Лагерь – это катастрофа. Плохое управление. Недостаток финансирования. Скорее всего, утечка средств, отчего Копатели перегружены работой. Планы Мейера явно пошли наперекосяк. Грант больше не может притворяться, что стоит ему подождать недельку – и из-под земли вдруг вырастет новенький кампус в скандинавском стиле, со всем причитающимся, в том числе библиотекой, где найдется полно левацкой периодики, а еще кофемашина для эспрессо и беспроводная связь.
Фургон резко сворачивает влево, на проселочную дорогу, которая лихо врезается в черные ели, извилистую и ухабистую, как будто кто-то по пьяни сбрил полоску земли. Дорога заканчивается глубокой траншеей, которая тянется к роще заснеженных деревьев. Палец паркуется рядом с группой Копателей, которые перетаскивают бревна к высохшему кустарнику. Еще двое вдалеке валят лес – подрубают черную ель топорами.
Грант следует за Волчем и Живчиком в дальний конец площадки. Отрывистый стук топоров здесь слабее, можно ощутить, насколько это место уединенно. Но Грант поражен тем, как растерзана земля. Словно ее пережевали, а потом выплюнули. Яма перед ним глубже котлована и шире плавательного бассейна.
– Когда мы приехали, тут вообще не было ни хрена, – говорит Волч. – Никаких машин, никаких погрузчиков, никаких тракторов. Ничего. Валялись кучей две дюжины лопат, и все.
– Помнишь, как Бригадир сказал нам копать? – подает голос Живчик. – А ты такой, мол, да ты, блин, издеваешься?
– Я повернулся к Бригадиру и спросил: зачем мы копаем? А он пожал плечами и ответил, что просто передает приказы.
