Евгений Лукин - Зона Справедливости
Что же касается героя дня, то Алексей пребывал в какой-то непонятной прострации: в голове горестно шумело, и было ему на всё наплевать, даже отчасти на себя любимого. Вяло шевелилась в груди некая уголовная бесшабашность, а в голове прекрасный юношеский голос пел навзрыд: «Быть мо-о-ожет ста-рая… тю-урьма-а центра-альная…»
Когда чета Чернолептовых начала собираться, Колодников чисто машинально хотел к ним присоединиться, но был задержан Милой.
— Посмотри на себя в зеркало, — негромко сказала она ему. — Куда ты такой пойдёшь?..
Колодников с трудом развернулся в тесном коридорчике — и посмотрел. Да… Морда перекошена, в глазах — предсмертная тоска, и очки вдобавок сидят криво… До первого мента — и в кутузку…
— Нет, измельчал журналист… — разглагольствовал в прихожей тёпленький Кирюша, пока Иришка заправляла ему шарфик под куртку. — Повымерли старые мастера… И секрета не оставили… «Горячая пора околота груш пришла в сады хозяйства „Красный политкаторжанин“. Дрожат от богатырских ударов вековые деревья…»
— Ты, главное, не отчаивайся, — кривясь от жалости, обернулась на прощанье к Колодникову добрая душа Иришка. — Кирюша верно говорит: утрясётся как-нибудь… Ты-то ведь тут вообще ни при чём, правда?..
Однако, это её «правда?» прозвучало весьма беспомощно и, как почудилось Алексею, скорее с надеждой, нежели с твёрдой уверенностью.
Вернувшись в комнату-шкатулку, он присел на диван и стал бессмысленно смотреть, как Мила приводит в порядок стол. Голова шла кругом — отчасти от выпитого, отчасти от запаха, распространяемого ещё тлеющей пирамидкой.
— А где Ксюша? — зачем-то спросил Алексей, следя за легко порхающими руками хозяйки.
Она оглянулась.
— Тебя это в самом деле интересует?..
— Да н-нет, в общем…
— Тогда подсаживайся поближе. Посмотрим, что тебя ждёт. — Она снова склонилась над столом, что-то переставляя, и юбка плотно облегла бёдра. Да, корма… Всё дело в кормах… Такая уж у тебя карма…
Алексей встал, сделал шаг… «Подойти сейчас сзади…» — начал он мысль, но пока шёл к столу, Мила успела сесть. В руках у неё обнаружилась колода карт. На чисто протёртую полировку с шорохом легли первые листы.
«Н-нет, — поколебавшись, решил он и присел напротив. — Не сейчас… Пусть сначала раскинет… на трефового короля… А то ещё, не дай Бог, обидится… Чёрт, выпил многовато…»
Закусив губу, Мила сосредоточенно выкладывала карту за картой. «В чужом окне чужая женщина не спит… — заворожённый мельканием карт и рук, мысленно процитировал Колодников. — Чужая женщина в чужом окне гадает… Какая карта ей сегодня выпадает?..» Потом ему почудилось, что пальцы Милы стали двигаться медленней, с какой-то даже робостью, и он взглянул гадалке в лицо. Кажется, Мила была озадачена. Положив последнюю карту, нахмурилась, откинулась на спинку стула, и с сомнением оглядела то, что у неё получилось. Или не получилось…
— Дорога дальняя, казённый дом?.. — с пониманием осведомился Алексей, и в этот момент, как всегда, некстати его перебил телефон.
Не отрывая тяжёлого взгляда от карт, Мила сняла трубку.
— Фирма «Эдем»… А, это ты, Лисонька?.. Что у тебя?.. Не по-ня-ла… — Карие глаза Милы слегка округлились, утратив миндалевидность. — А как это ты без резины?.. Забыла? Ну, знаешь!.. Конечно, сейчас позвоню…
Тупенькие бледно-розовые ноготки пробежались по кнопкам аппарата.
— Гамлет?.. Слушай, Гамлет, у нас тут пролёт!.. Представляешь, эта дура Лиска выехала без резины! Выручай… Утверждает, забыла… Может, и не врёт… Хотя — второй раз уже… Прости, не расслышала… Ах, бензин — за её счёт?.. Главное, что не за мой… Да конечно, кто ж ей ещё виноват?.. Доигралась!.. Ну, всё…
Положила трубку и снова воззрилась на карты.
— «Пустые хлопоты, случайный интерес?..» — спросил Колодников, опять цитируя Левитанского.
— Да нет… — Мила наконец вышла из оцепенения и с досадой смешала раскладку. — Чепуха…
— Слушай, и давно ты этим… промышляешь? — Алексей кивнул на телефон.
Фраза прозвучала оскорбительно. Заминка перед словом «промышляешь» да и само слово не могли не царапнуть слух. А ведь специально выбирал глагол помягче! Выбрал, называется! Башку бы тебе отвернуть за такой выбор. Возьмёт вот сейчас и выставит…
Однако обошлось.
— Промышляет Гамлет, — холодно поправила его Мила. — А я — служащая. — Тут она вспомнила что-то и усмехнулась. — Вроде тебя…
— Да!.. — с жаром подхватил Алексей. — Да, конечно! Я это и имел в виду…
— В прошлом году угораздило меня ногу сломать… — помолчав, сообщила она, сгребая карты воедино. — Только-только уволилась. Хорошо хоть полис просрочить не успела… Месяц в больнице провалялась, перелом — сложный, чуть хромой на всю жизнь не осталась. Потом загипсовали и выписали. Работы нет, долгов выше горла, в гипсе ещё лежать месяца два… Ксюшка как раз в восьмой перешла…
— А алименты? — спросил Алексей.
Мила покосилась то ли удивлённо, то ли с сожалением и, снова усмехнувшись, обровняла края карточной колоды.
— А тут подруга одна подвернулась… — оставив без внимания глупый вопрос, ровным голосом продолжала она. — Пришла, попросила подменить на время. «Тебе ж, — говорит, — долго ещё на костылях прыгать. А так посидишь на телефоне, подработаешь немного…» Ну что?.. Поставили мне аппарат с определителем, теперь вот считаюсь одним из лучших диспетчеров в городе… Месяца три назад, когда Славку, бывшего моего хозяина, забрали — знаешь, какая из-за меня драка шла?.. Каждый хотел, чтобы я на него работала…
— А… саму-то тебя… не трогают?
— Милиция? Не-эт… Диспетчеры их не интересуют. Хозяев — тех трясут… А с меня-то что взять? Безработная, ребёнок на руках, вторая группа инвалидности… после перелома… Да я свет с этой работой увидела!..
Колодников помрачнел. Разговор вот-вот должен был коснуться его собственных неприятностей: ментовка, заметка, повестка… Однако фраза насчёт инвалидности — отвлекла. Странно… Вторая группа? С виду и не подумаешь даже…
— Выходит, ещё не каждый в диспетчеры годится… — осторожно заметил он.
— Да я полагаю!.. — Мила улыбнулась снисходительно, встала, спрятала карты. — Посадят молодых девчонок на телефон, а они хамят, клиентов распугивают… Культуры общения — никакой, могут и матом послать… А то и вовсе налево работать начинают…
— Это как?
— На несколько фирм… Но это, знаешь, штука опасная… Хозяева такого не прощают. Сделают «козу»: нагрянут, всё из дома вывезут, одни голые стены оставят… И в милицию потом обращаться без толку…
— Ну а, допустим, вызывают тебя к следователю… — вспомнив опять про лежащую в кармане повестку, предположил Алексей.
— А думаешь, не вызывали? Не ходила ни разу… У Гамлета крыша надёжная. Если и посадят его, то не скоро… Вот на прошлой неделе машина у них сломалась… Так знаешь, на чём девчонок развозили?
— Хм… — озадаченно сказал Колодников. — На такси?
— На личной машине прокурора области, — сообщила она со смешком. — Сынок его разрешил по старой дружбе. Тоже наш клиент… Пойду, что ли, чай заварю…
Она повернулась к выходу из комнаты-шкатулки, причём, как показалось Алексею, нарочито замедленно. Да ещё и это равнодушное, лениво обронённое «что ли»… Дескать, толку от тебя, Алексей Колодников…
Колодников по возможности бесшумно снял очки, поднялся и, сделав неслышный шаг по ковру, обнял круглящиеся под мохнатой мохеровой кофточкой широкие плечи хозяйки. Как там в анекдоте о поручике Ржевском?.. «Мадам, разрешите вам…» Сейчас развернётся — и ка-ак заедет по морде… Нет, кажется, не заедет…
— М-мила… — страдальчески промычал он, пытаясь пролезть с фланга голой, без очков, физиономией под обильные рассыпанные по мохеровому плечу волосы. — М-мила… Н-никто не понимает… Только ты…
* * *Хотелось бы знать, что за сволочь придумала застёгивать лифчики с помощью крючков! Просто в глаза посмотреть этому изобретателю!.. Хотя, вполне возможно, какая-нибудь старая дева: не повезло с мужиком, пошла в модельерши… Были ведь раньше с пластмассовыми застёжками, на липучках наконец, чёрт возьми!.. Да… Давненько, давненько не изменял Колодников Александре… Стыд головушке — забыл, как женщину распрягать!.. С женой-то оно проще: нырь в койку — а она уже там раздетая…
Местом грехопадения, несомненно, должен был стать всё тот же широкий плоский диван, занимавший добрую четверть комнатёнки. Мила, сияя ягодицами, задёрнула шторы, проверила дверь, и Алексей сообразил наконец, что всё ещё стоит в полной экипировке… В конвульсиях вылез из свитера, рванул рубашку… Мила уже шла на него с остановившимися и вроде бы растерянными глазами. «И всё заверте…» — с замиранием успел подумать он, даже здесь не обойдясь без цитаты.
