Дорис Лессинг - Маара и Данн
— Умерли от засухи?
— Война.
— Из-за чего?
— Из-за воды, конечно. Кому владеть истоками реки, которая течет в котловину, в то озеро…
— Кто победил?
— Ха! Какая разница… Все проиграли. И все равно все сохнет.
Запах постепенно ослаб, затем они и вовсе вышли из сферы его действия.
Данн шагал легко и свободно, однако очень осторожно, то и дело вертел головой, поворачивался на любой подозрительный шум, причем иной раз так резко, что Маара дивилась, как его шея выдерживает. Ступни Данна, казалось, сами видели, где пыль, где камень, уверенно и бесшумно перемещали тело хозяина по бездорожью. Маара попыталась приспособиться к его манере ходьбы, перенять ее. Она знала, что впереди люди, а, когда улавливала взгляд Данна, жесткое и холодное выражение его глаз пугало ее. Они подошли к городу, дома которого размерами превосходили все виденные ею ранее, хотя, насколько Маара помнила, дом ее родителей тоже был велик и просторен: окна внизу, окна над ними… Они шагали по улице между безобразными кирпичными строениями, возле которых цвели когда-то сады. Но от растительности остались лишь голые высохшие палки да прутья, окутанные паутиной; в садах хозяйничали скорпионы и пауки. Иные пауки достигали размеров младенца — такой величины был Данн, когда его впервые доверили заботам сестры. Блестящие многоглазия пауков провожали идущих. И ни одной пары глаз людских!
— Люди все погибли на войне? — Маара спросила шепотом, чтобы не обеспокоить пауков, но паутина ближайшего завибрировала, и хозяин ее вылез и вылупил на них все свои восемь глаз.
Данн утвердительно кивнул, казалось, пауку. Никого в городе. Тут она увидела сидящую на пороге дома старуху — кожа, кости да глаза, глядящие на них, а между нею и ними толпы скорпионов. Старуха отбивается от напирающих скорпионов палкой, но ядовитые твари снова и снова бросаются в атаку. Надолго ли еще хватит у нее сил сдерживать натиск нападающих? Скоро рука ее уронит палку и она сдастся беспощадному врагу.
— Пойдем скорей отсюда, — просит Маара. — Не нравится мне здесь.
— Погоди. Тут у них рынок. Был, во всяком случае.
Они вышли на пыльную площадь, в центре которой сохранились покосившиеся прилавки, возле которых скучал какой-то тип неопределенной наружности. У стен окружающих домов копошились скорпионы, два засохших дерева от корней до макушек окутывала паутина, а на солнцепеке развалился большой дракон — так встарь лениво валялись изнемогавшие от жары собаки.
Данн остановился перед одиноким мужчиной, руку держа возле рукояти ножа. Прилавок украшали плоды, свежие и сухие, пакеты сухих листьев, несколько лепешек, мешок муки и пара полосок вяленого мяса, неизвестно какого. Мясо настолько засохло, что запахом не баловало.
Данн вынул коричневую тунику, с которой они возились утром, и Маара увидела, что глаза продавца сощурились, превратившись в узкие щелочки.
— Давно таких не видал, — протянул он. — Вы из скальной деревни, стало быть. Не думал, что там еще кто-то жив.
— Нет там никого больше. Стало быть, больше таких и не увидишь.
— Вы не скальные люди. — Это следовало понимать как «Вы махонди».
Это замечание Данн пропустил мимо ушей. Не выпуская из руки тунику, он спросил:
— Что дашь за это?
Человек, не сводя глаз с лица Данна, выложил перед ним на прилавок шесть плодов, один за другим, добавил пакет сухих листьев, но Данн замотал головой, и пакет вернулся на свое место. Лепешки — Данн согласно кивнул. И застыл в ожидании. Мало. Двое замерли, как будто готовые броситься друг на друга. Дракон не шевелился, как будто спал.
— Воду, — сказал Данн.
Продавец поднял на доски кувшин с желтоватой водой. Данн снял с палки оба бидона и принялся переливать в них воду.
— Ведра твои возьму, — оживился мужчина за прилавком. Данн не ответил, и мужчина добавил: — Сухофруктов дам.
Мешок с сушеными фруктами и ягодами стоял под прилавком. Данн покачал головой, повесил бидоны обратно на палку, лежавшую на плечах у него и Маары.
— Спички есть?
Мужчина усмехнулся, потом рассмеялся.
— И спичек дам. За ведра.
— Забудь. Свечи есть?
На прилавке появились недогоревшие свечи. Данн кивнул, и свечи присоединились к хлебу и фруктам.
Опять они уставились друг на друга. Маара подумала, что, если дойдет до драки, то продавец Данну не противник: тощий, похожий на больного ящера, волосы на голове какие-то безжизненные, как у голодающего.
— Хлеба еще, — потребовал Данн.
Продавец подвинул к нему еще шесть лепешек, одну за одной.
К удивлению Маары, Данн выпустил наконец рубашку, и новый владелец принялся вертеть ее в руках, рассматривать свое приобретение.
«Надо же, — подумала Маара, — то, что я носила годы, стоит чего-то. Свечки, хлеб, вода…»
— Еще есть? — поинтересовался продавец, пряча тунику в мешок.
Данн помотал головой, огляделся, и Маара почувствовала через объединявшую их палку с поклажей, что он задрожал.
— Золото меняешь?
Мужчина засмеялся как-то издевательски.
— Ишь ты! Что на золото купить хочешь? Тут любой из этих домов можно за пару спичек приобрести.
— Меняешь?
— Покажи.
Сверкающий посланец из иного мира снова увидел свет. Данн крепко сжал его в пальцах, поднял до уровня глаз. Продавец вздохнул. За ним вздохнул Данн, потом и Маара.
Глаза продавца сердито сверкнули:
— Можешь попытаться у своих друзей в том доме. Дождись темноты. И будь осторожен.
Данн быстро запихал все приобретенное в мешок Маары, и они резво зашагали прочь, подальше от жирного дракона.
Данн принялся заглядывать в двери домов, но везде его приветствовали шипение, шорох чешуи и клацанье клешней скорпионов-переростков. Наконец натолкнулись на помещение, показавшееся пустым. Вошли, Данн внимательно осмотрелся: пол, стропила, углы, закоулки… Какой-то звук донесся сверху. Кто там? Маара испугалась, но Данн просто припер дверь, ведущую в глубь дома.
— Теперь никто не пролезет.
Они уселись в центре комнаты лицом к выходу, отпили воды из бидона, съели каждый по две лепешки. Скоро вечер. Маара хотела спать, но Данн подозрительно оглядывался, не мог успокоиться. В наружной двери несколько раз возникали чьи-то головы и вновь исчезали. Маара все-таки заснула, а, когда проснулась, Данн стоял в двери, рассматривал скорпионов. Темнело.
Данн приспособил один из свечных огарков к щели в стене. «Ведь у нас нет спичек», — подумала Маара, но Данн вытащил из внутреннего кармана, в котором держал нож, длинную спичку и спрятал ее обратно.
— Последняя. Надо оставить.
Она не знала, что у брата есть спичка. «Он мне не доверяет, прячет, скрывает от меня…» — всплыла у нее мысль. Данн глянул на нее и объяснил:
— Вот спросит кто-то у тебя: «Что у твоего братца в мешке?» Если не знаешь, то и врать не надо, так? — Он засмеялся, но что-то в лице сестры ему не понравилось. — Ой, брось, Маара. Ты не понимаешь… — Опять то же самое… Он испытующе смотрел на нее, пока она не улыбнулась. Данн молча показал на дверь, и они вышли, перешагивая через скорпионов.
В сумерках они добрались до указанного дома, сиявшего светом, как будто вынырнувшего из прошлого, дома с садом. Поднявшись по каменным ступеням, брат с сестрой оказались в комнате, освещенной яркими напольными свечами. Какая-то мебель: стулья, столы… Улыбающееся лицо. Их ждали. Конечно, здесь все друг друга знают, народу-то в городе осталось — наперечет.
В комнате трое, и все махонди. Высокие, стройные, с гладкими темными волосами. Хотя по щетине на голове Маары не поймешь толком, что за волосы на ней вырастут.
— У меня золото, — сказал Данн. Мужчина кивнул, и Данн вынул монету.
— Нужно рассмотреть как следует, — улыбнулся мужчина.
Звук его голоса всколыхнул в Мааре волну воспоминаний. Долго она привыкала к грубым голосам скальных людей. Данн выпустил монету из пальцев, махонди поднес ее к свече, внимательно осмотрел со всех сторон, даже с ребра, попробовал и на зуб. Он выпрямился, кивнул. Данн снова задрожал. Махонди вернул монету Данну.
— Что за нее хочешь?
Данн хотел ее обменять на дешевые деньги, но теперь стало ясно, что речь пойдет не о размене.
— Мы хотим на север. — Махонди улыбнулся. «Ишь ты, какой прыткий», — говорила его улыбка. — Куда мы сможем за это добраться?
— Ты и твой брат? Что ж, далеко можете, далеко…
И снова палка передает дрожь ее брата. Он боится продешевить, боится, что его надуют.
— У тебя есть транспорт? Ты можешь это устроить?
На стене громадная цветная картина. Маара сразу поняла, что это такое. Карта. Как в классной комнате давным-давно, дома. Те же очертания, что Данн изобразил для нее на запыленной земле. Махонди подошел к карте и ткнул в ее центр. Это означало: мы находимся здесь. Затем он указал на черную точку, возле которой большими буквами выделялась надпись: «МАДЖАБ». На расстоянии примерно ширины трех пальцев.
