Клиффорд Саймак - Зарубежная фантастика
На лестнице за его спиной послышались приглушенные шаги, и голос Прингла тихо прозвучал в комнате.
— Итак, он решил попробовать.
— Как видишь, — ответил Кейс.
— Я говорил тебе, что он попытается, — проговорил Прингл почти с торжеством. — Я говорил тебе, что он все это уже продумал.
Саттон проглотил комок, подступивший к горлу… и на смену пришла злость, злость на то, что они говорили о нем так, будто его здесь не было.
— Боюсь, — обратился Кейс к Саттону, — что мы вас слишком беспокоим. Мы очень нетактичные люди, а вы — человек чувствительный. Но давайте забудем обо всем этом. Я полагаю, что вы хотели что-то сделать с нашим кораблем?
Саттон пожал плечами.
— Теперь ваш ход, — сказал он.
— Но вы нас неправильно поняли, — возразил Кейс. — Мы ничуть не возражаем. Пожалуйста, идите и делайте, что хотите.
— Вы имеете в виду, что я не смогу найти корабль?
— Мы имеем в виду, что вы сможете найти корабль. Мы не пытались его прятать, можем даже показать вам дорогу. Мы даже пойдем вместе с вами, и тогда это займет у вас гораздо меньше времени.
Саттон почувствовал, как между лопатками у него бежит холодная струйка пота, а лоб покрылся испариной.
“Это открыто расставленная мне ловушка, ловушка, без всякой приманки. И я вошел в нее, даже не заметив”, — подумал Саттон.
Но теперь было уже слишком поздно. Возможности повернуть назад не осталось. Он попытался придать своему голосу безразличие.
— О’кей, — сказал он, — я буду играть по вашим правилам.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Корабль был реальной вещью — необычной, но вполне реальной. Но это было единственно реальным: все остальное, что окружало его, было чем-то феерическим, как будто это был сон. И в любой момент он мог проснуться.
— Та карта вон там, — сказал Прингл. — Она вас озадачила, вне всякого сомнения. И это не удивительно, поскольку эта карта времени.
Он рассмеялся и потер затылок своей большой ладонью.
— По правде говоря, я и сам не вполне понимаю эту штуку, но Кейс разбирается во всем. Кейс — человек военный, а я только специалист по пропаганде, а пропагандист не обязан знать то, о чем он говорит, если говорит об этом достаточно убедительно. Только военный человек должен это знать. Может случиться так, что он окажется за восьмым шаром и его жизнь будет зависеть от того, знает он или нет.
“Вот оно, — подумал Саттон. — Вот то, что меня беспокоило, вот ключ к той разгадке, которая все время от меня ускользала, и это же все объяснило в отношении Кейса. Именно это беспокоило меня, когда я пытался догадаться, что представляет из себя Кейс, и почему он оказался здесь, на астероиде… Вот оно что — военный человек”.
“Я должен был догадаться, — продолжал думать Саттон, — но я мыслил в категориях настоящего, а не будущего или прошлого. В сегодняшнем мире нет военных как таковых, но они были в прошлом и, возможно, появятся в тех веках, которые еще будут”.
Он обернулся к Кейсу.
— Война, которая ведется в четырех измерениях, наверное, довольно-таки сложная штука.
Он сказал так не только потому, что его интересовала данная тема, но в основном оттого, что, как он предчувствовал, была его очередь сказать что-нибудь. Нужно было поддержать этот разговор, напоминающий беседу за чаепитием у Сумасшедшего Зайца.
“Да, — сказал он себе, — именно так это и выглядит… Совершенно абсурдная ситуация. Психопатическая прелюдия к чему-то, что, конечно, имеет какой-то смысл, но совершенно непонятный в настоящий момент”.
— Пришло время, — пошутил Прингл, — поговорить о различных вещах. О башмаках, кораблях, сургуче, капусте и королях…
Кейс улыбался, губы его при этом растягивались в тонкую щель: точная, жестокая, военная улыбка.
— Прежде всего, — произнес он, — речь идет о картах, об очень специализированном знании и об интуиции. Если вы догадываетесь, где находится противник и что он делает, вы ударяете первым.
Саттон пожал плечами.
— По сути дела, — усмехнулся он, — этот принцип действовал всегда. Ударить первым…
— Да, — согласился Прингл, — но сейчас у противника куда больше возможностей в выборе места и способа действовать.
— Приходится работать с графическими изображениями мысли, с картами отношений и с историческими знаниями, — проговорил Кейс так, как будто его никто не прерывал. — Нужно изучить некоторые события, которые произошли в прошлом, а затем вы направляетесь туда и стараетесь изменить эти события… чуть-чуть, не понимаете? Никогда нельзя изменять слишком сильно. Как раз настолько, чтобы окончательный результат был немного другим, менее благоприятным для противника. Небольшое изменение здесь, небольшое изменение там — и победа за вами, на вашей стороне.
— Это может свести с ума, — доверительно сообщил Прингл, — поскольку здесь нужно быть совершенно, абсолютно уверенным. Вы выбираете какое-то достаточно перспективное историческое событие и изучаете его до мельчайших деталей. Затем вы находите основной ключевой пункт, в который нужно внести изменение, отправляетесь в прошлое и совершаете это изменение…
— А затем, увы, — сказал Кейс, — всегда получается так, что вас что-нибудь подводит.
— Потому что, понимаете ли, — продолжал Прингл, — или историк дал неправильную оценку события, или часть материала, которым он пользовался, не была правдой, или же его метод был просто неудачным…
— Где-то в своих исследованиях, — пояснил Кейс, — он допустил просчет.
— Вот именно, — с готовностью подтвердил Прингл, — он допустил просчет, и сразу после того, лишь вы произвели изменение, конечный результат оказывается более благоприятным для вашего противника, чем для вас.
— А теперь, — сказал Саттон, — мистер Бон, можете ли вы объяснить мне, почему цыпленок бежит через дорогу.
— Джистер, Кинтер Лохъютер, — ответил Прингл, — потому что он хочет перейти на другую сторону.
“Мы в точности, как Матт и Джер”, — подумал Саттон, и сцена из мультфильма о сумасшедшем коте предстала перед его глазами.[1]
Но Прингл был весьма неглуп и к тому же специализировался на пропаганде. Он хорошо изучил все тонкости искусства разговора. Он даже знал психологию героев старых детских сказок. Прингл слишком много знал о человеческой расе, поскольку эти знания могут оказаться полезными в его путешествиях во времени.
Человек высадился на пустоши шесть тысяч лет назад. Джон К. Саттон, эсквайр, в это время спускался по холму, опираясь на палку, — конечно, он всегда прогуливался с палкой, вырезанной обязательно из вереска собственным перочинным ножом; и этот человек применил с ним те же методы, какие сейчас Прингл применяет в разговоре с ним, его отдаленным потомком.
“Продолжай, — усмехнулся про себя Саттон, — говори хоть до хрипоты. Поскольку я тебе нужен, а в этом я уверен, может быть, мы скоро поговорим и о деле”.
Как будто прочитав его мысли, Кейс сказал Принглу.
— Джек, это не срабатывает.
— Пожалуй, да, — согласился Прингл.
— Давайте сядем, — предложил Кейс.
Саттон почувствовал облегчение.
“Сейчас, — подумал он, — я узнаю, чего они хотят, и, возможно, получу ключ к пониманию происходящего”.
Он сел в кресло, с которого мог видеть переднюю часть кабины корабля, в довольно ограниченном пространстве которой все было размещено с наибольшей целесообразностью. Панель с приборами находилась перед креслом пилота, но не было никаких рычагов управления. Ряд кнопок, одна или две ручки, всего несколько тумблеров, управляющих, быть может, освещением кабины или входными люками, или чем-то подобным. И это все, что там было. Целесообразно и просто. Ничего лишнего. Минимальное количество вещей, нужных для манипулирования вручную.
“Этот корабль, — предположил Саттон, — может летать без помощи человека, по крайней мере, без его вмешательства”.
Кейс опустился в кресло, положив ноги одну на другую, почти лежа Прингл присел на самый краешек стула, наклонясь вперед и потирая свои волосатые руки.
— Саттон, — начал Кейс, — чего вы хотите?
— Прежде всего, — ответил Саттон, — меня интересует, что все-таки с этим путешествием во времени…
— Разве вы не знаете? — удивился Кейс. — Ведь его открыл человек вашего времени, который и сейчас живет, в данный момент…
— Кейс, — перебил его Прингл, — сейчас 7990 год, и Майкельсон действительно очень мало сделал к этому времени и был неизвестен вплоть до 8003-го года.
Кейс хлопнул себя по лбу.
— А, вот о чем идет речь. Я все время забываю об этом.
— Вот видите, — обратился Прингл к Саттону, — конечно, вы понимаете, что я имею в виду…
Саттон кивнул головой, хотя даже не представлял себе, что Прингл имел в виду.
