Наталия Кабакова - Дознаватель
Я решила положить конец беззаботному существованию Франца, привыкшего жить за чужой счет. Заставить его, а вместе с ним всех компаньонов, постоянно скрываться, провести остаток жизни в бегах и страхе. Вот чего ни действительно заслуживали.
Мне даже не придётся ничего делать. Судьба не оставила мне выбора, и «Дознаватель-1» неизбежно станет моим палачом, но он же и отомстит за меня. Будучи не в состоянии лгать, я выдам своих бывших друзей правосудию, а их поимка станет делом времени.
* * *Обывателю, вероятно, трудно представить, что означает жить постоянным ожиданием смерти. Существовать на грани умопомешательства. В те дни все мои побуждения сводились к единственному чувству – ненависти, и единственному желанию – мстить. Смерть оказалась частью моего плана, прежде чем я начала осознавать неизбежность уготованного мне конца. Его неотвратимость скорее успокаивала, чем пугала. Это был вполне закономерный финал неудавшейся жизни. Облегчение было столь велико, что я чувствовала себя вполне удовлетворенной и даже спокойной. Как смертельно больной, долго страдавший и ожидающий скорого избавления.
* * *3 декабря 2xx5 года
«Дознаватель-1» представлял собой странное сочетание сложного оборудования, выражавшего материальную сущность этого прибора, и тревожной атмосферы, эмоционального фона, где главенствовал страх. Животный ужас перед тем, что кто-то совершенно чужой проникнет в самые сокровенные тайны вашего сознания, и не останется ровным счетом ничего интимного, принадлежащего исключительно вам.
В холле меня ожидала женщина, одетая в полицейскую форму. Стройная и по-спортивному подтянутая. Ей предстояло проводить меня к криминалистам. Она сухо поздоровалась и, сделав пригласительный жест рукой, направилась к лифтам ни капли мною не заинтересовавшись. Для неё это была каждодневная, порядком наскучившая обязанность.
Я почти не запомнила ни дороги от госпиталя до полицейского управления, ни самого здания полиции. Джонатан Трайси не появился, и это показалось мне добрым предзнаменованием. Я покорно плелась по коридорам вслед за своей проводницей, уповая, что все образуется само собой.
Тщетные надежды…
Наконец мы подошли к двери. Самой обыкновенной. Белой. Без таблички. Сопровождавшая меня сотрудница полиции распахнула её передо мною, не удосужившись постучать.
Нас встретил мужчина в белом халате. Худосочный и бледный. Его длинный нос понуро нависал над тонкими, слившимися в тонкую полоску губами. Он поинтересовался моей фамилией и, получив ответ, принялся неторопливо перебирать бумажки на столе, пока не разыскал нужную. Казалось его ни капли не взволновало появление посторонних. На мое вежливое приветствие он только рассеянно кивнул. Судя по всему, соблюдение элементарных правил приличия не входило в здешнюю обязательную программу.
Убедившись, что всё идёт согласно установленному порядку, полицейская, не проронив ни слова, удалилась. Меня сразу пригласили пройти в другую дверь. Массивную, из звуконепроницаемого пластика. За ней моим глазам предстала святая святых – длинная узкая комната, до отказа заполненная аппаратурой. Экраны ярко мигали в полумраке, создавая довольно мощное дополнительное освещение. На них отображались графики, длинные столбцы цифр, цветные трехмерные изображения. Посредине возвышался сканер. Пресловутый BMS-18. От медицинской аппаратуры, к которой за эти месяцы я успела привыкнуть, он ничем особым не отличался. Это была обтекаемая камера со стеклянным верхом, в которой, по желанию, вы могли провести несколько часов, бодрствуя, или под воздействием снотворного. Обшитая изнутри мягким матрацем, она точно повторяла очертания и изгибы тела, делая пребывание в ней довольно уютным.
Никогда еще я не ощущала себя настолько одинокой. Рядом со мной хлопотал кто-то из обслуживающего персонала, а комнату наполняло равномерное успокаивающее жужжание приборов, мешавшее мне сосредоточиться. Я затравленно озиралась, отчаянно борясь с подкатывающим к горлу приступом истерики. Сейчас я обрадовалась бы даже появлению ненавистного Трейси.
Другой человек, тоже в белом халате, закончил приготовления. Как и первый, он был не слишком разговорчив и, деловито расхаживая по комнате, молча что-то настраивал. Наконец он подошел к капсуле Дознавателя. Крышка, издав тихий хлопок, медленно отворилась. Мне помогли устроиться внутри и налепили на запястье ампулу со снотворным. Последнее, что я помню, – тихое жужжание приборов, наполнявшее капсулу изнутри.
С этого, едва уловимого звука, начиналась моя новая жизнь. За плечами было томительное ожидание, до краев наполненное неприятием происходящего, ужасом перед будущим и ненавистью к людям, которые меня предали. Впереди ожидалась сложная, ненужная, но при этом неизбежная операция. Затем тюрьма. Если бы к тому моменту у меня ещё оставались хотя бы небольшие зачатки чувства юмора, я бы вдоволь позабавилась над двусмысленностью сложившегося положения.
* * *По некоторым соображениям я не стану подробно описывать последовавшие за сканированием памяти события. Подробную их хронологию нетрудно проследить по публикациям прессы. Тем более, что дело вызвало некоторый резонанс, и широко освещалось в «Судебном вестнике». Скажу лишь, что всё сложилось довольно закономерно. Неприятности обычно нетрудно предсказать, и их видимая неожиданность – исключительно результат нашей недальновидности. Действительность вообще имеет неприятную особенность существовать отдельно от наших представлений о ней…
* * *Для меня все заканчивалось в одиночной камере, предназначенной для смертников. Ровно два с половиной на два метра. В женской тюрьме Сент-Квентин.
P.S. Я жалею, пожалуй, только об одном, теперь мне уже не выпадет шанс попробовать «Золотую Богиню».
Эпилог
Краткая справка издателя
Виктория Ли Вонг была казнена 14 ноября 2хх6 года, спустя примерно четыре месяца после окончания этих записок. Рукопись, по настоятельной просьбе их автора, была передана администрацией тюрьмы заключенной Сибил Роджерс, отбывающей свой срок за убийство.
* * *Франк Даго и двое его сообщников разыскивались правоохранительными органами почти пять лет с привлечением международных полицейских организаций. Поиски увенчались успехом в 2хх8 году. Все члены банды были осуждены на значительные сроки заключения согласно законодательству Загарасити. Франка Даго, признанного присяжными лидером преступной группы, а также уличенного в приеме и некорыстном распространении наркотических средств, приговорили к высшей мере наказания. Приговор был приведен в исполнение спустя шесть месяцев после рассмотрения судом высшей инстанции последней апелляции о смягчении наказания.
