Наталия Кабакова - Дознаватель
Я изучающе оглядела моего собеседника. Он на много старше меня, но останется жить после того, как вердикт суда приведут в исполнение. Каждый день будет заниматься тысячью приятных мелочей. По утрам вставать на работу, выходные проводить на рыбалке, ездить в отпуск и отправлять в тюрьму людей, совсем не интересуясь, что их там ждет. При этом не станет ценить ничего из того, что подарено ему судьбой. Такова природа человека, всегда желать большего.
От этих мыслей мне стало не по себе. Я опустила глаза, опасаясь выдать свой страх. Только состроила понимающую мину, тупо уставившись на одеяло.
– Вы знаете, каким образом в ваш организм попали почти четыре грана сильнодействующего наркотика… Ммм! – он сверился с блокнотом, – КМ-N. Название сокращенное, но увольте меня, я все равно не произнесу правильно полное название этой гадости.
«Помоги мне Бог!»
– Нет, – дрогнувшим голосом, едва слышно пролепетала я.
Мне казалось поверить в эти слова невозможно, что ложь сейчас же раскроется. Щеки горели огнем. Полицейский удовлетворенно кивнул. Наверное, именно такую реакцию он и ожидал. И тут меня осенило! Любой другой перед лицом тяжких обвинений, будь он даже невинен, словно ангел небесный, повел себя точно также. Смущение, страх, бегающие глаза – все это Трейси должен был наблюдать не раз.
– Вас привезли из ночного клуба, – он снова сверился с записями, – «Дикий запад». Заведение с ковбойским душком, – Трейси поморщился.
Я кивнула, будто мне действительно стало стыдно за то, что я посещаю злачные места.
– Тем вечером вы много пили?
– Три коктейля «Ямайка».
– В него добавляют алкоголь?
От удивления я забыла про вежливость, в упор уставилась на полицейского, беспомощно подбирая подходящие слова. Неужели он действительно полагает, что в заведения подобного сорта ходят за тем, чтобы выпить стакан молочного коктейля?!
– Да, – мой голос сорвался на хрип. Кашель был удобным поводом, чтобы выиграть несколько минут на размышление. Важно было собраться, взять себя в руки, иначе меня могут арестовать раньше, чем Франц вытащит меня. Сделав два глубоких вдоха, я заставила себя успокоиться.
– Туда входят тропические соки, водка и сладкий кокосовый ликер. Но водки больше.
Мой собеседник понимающе закивал. Вылитый китайский болванчик! Такой стоял на столе у директрисы нашего детского дома, в кабинете которой, я, трудный подросток, была частым гостем. Признаюсь, меня всегда забавляла эта старинная игрушка.
– Вы пришли туда не одна? Вас кто-нибудь сопровождал?
– Нет, – я не стала упоминать, что мои друзья должны были появиться позже. Мы собирались отметить день рождения Дракулы.
Полицейский обрадовался моим словам, словно надеялся услышать именно их. Он взял меня за руку и задал довольно неожиданный вопрос:
– Скажите, мисс Вонг, у вас есть враги?
Холодный комок подступил к моему горлу. О чем это он? Я отрицательно замотала головой, слишком поспешно на мой взгляд.
– Понимаю, понимаю, – самым благосклонным тоном изрек Джонатан Трейси, приподнявшись с неудобного табурета и снова усевшись на нем. Поправив полы серого пиджака и смахнув с коленей невидимую пыль, он продолжил:
– Конечно, у такой милой леди не может быть врагов. Видите ли, за последние три месяца это уже шестой известный нам случай в этом сомнительном притоне. – Полицейский снова состроил недовольную мину. – Ведь люди не всегда обращаются в полицию. Преступники банальны до омерзения, действуют дедовским способом, ни грамма фантазии. Однако они чертовски удачливы. Подсыпают в крепкий напиток жертвы двойную дозу КМ-N. Когда несчастный отключится, грабят. Последний раз у них случилась осечка. Вам стало плохо, началась рвота, вызвали врача. Они не успели ничем поживиться.
Я слушала и не верила своим ушам. Меня никто не обвинял. Непостижимым образом из преступницы я превратилась в жертву. Долой страхи! Катись ко всем чертям «Дознаватель»! Я ликовала.
– К сожалению, мы ничего не знаем о преступниках, – инспектор Трейси встал, подошел к окну, залюбовавшись открывавшимся из окон палаты видом. При этом он не переставал говорить. – Все свидетели прошли сканирование на ВMS-18. Увы, безрезультатно. Существует небольшая вероятность, что кто-нибудь из жертв бессознательно подметил важные мелочи. Проходивших мимо людей, соседей по барной стойке. Нас интересуют все вольные или невольные участники этих событий.
В последних предложениях я ощутила невнятную угрозу. Что-то меня смутило, и вскоре я поняла что именно.
– Вы уж не обессудьте, вам тоже предстоит сканирование памяти. Я понимаю, что это доставит массу неудобств. Вы и без того пострадали. Однако иного выхода у нас нет. Следствие должно убедиться, что вы не приняли наркотик самостоятельно. Это установленный законом порядок, нарушать который мы не в праве. Кроме того, следствие надеется получить от вас дополнительные сведения, которые, возможно, помогут нам разыскать грабителей.
Я молчала. Эйфория внезапно сменилась отчаянием, и все мои помыслы сейчас были направлены на то, чтобы убедиться правильно ли я расслышала слова полицейского.
Правильно!
Я ощутила странную внутреннюю слабость, потеряв способность отвечать, я могла только утвердительно кивать. Мысли разбегались, наступил вакуум, в котором «задыхался» мой разум. Я почти не слышала слов, с которыми ко мне обращались. Звуки доносились будто издалека.
– Мы проведем исследование так быстро, как позволит ваше состояние.
В ушах звенело.
– Мне уже пообещали подготовить детальный отчет касательно вреда, нанесенного здоровью…
С этими словами он обернулся и снова сочувственно посмотрел в мою сторону. Спрятал ручку и блокнот, протянул мне на прощание руку.
– Вижу, что утомил вас, вы даже побледнели, – с беспокойством сказал он. – Не буду больше беспокоить. Отдыхайте и набирайтесь сил. Надеюсь, мисс Вонг, вы скоро поправитесь.
С этим пожеланием он ушел.
Я осталась на месте с ноющей болью в сердце. Моя ладонь, которую он дружески пожал, горела, словно я неосторожно прикоснулась к раскаленной сковородке и получила ожог.
* * *12 октября 2хх5 года
Яд подозрений отравляет душу постепенно. Редко, когда ему удается сделать свою работу быстро. И чем глубже он проникает внутрь, тем легче разъедает наш разум. Не знаю, когда я впервые заподозрила неладное. Наверное, первые сомнения возникли еще во время визита полицейского. Предубеждение, направленное против него, тоже, видимо, появилось не случайно.
Франц так и не объявился. Я покорно ждала трое суток, трусливо убеждая себя, что ничего страшного не происходит, опасаясь посмотреть правде в глаза. Всеми способами оттягивала момент прозрения, догадываясь, что оно будет болезненным.
Стать жертвой предательства страшно.
Несколько раз я вызывала учетную запись Франца и сразу нажимала «отбой», не решаясь идти до конца. Неизбежная необходимость этого стала для меня очевидной слишком поздно. Все попытки разыскать Франца или кого-нибудь из его друзей через всемирную сеть оказались бесплодными. Единственное, что в этой ситуации было вполне предсказуемо, так это однообразный ответ всех систем связи: «Аккаунты недоступны или удалены».
И прозрение, наконец, наступило!
А спустя еще два дня я с ужасом осознала насколько была слепа. Внезапно выяснилось, что я ничего не знаю о людях, с которыми проводила много времени и ради которых решилась на преступление. У нас не нашлось общих знакомых и друзей. Их биографии остались для меня тайной. Я ничего не знала про их семьи и тех, кто мог быть им дорог. Они искусно скрыли от меня свою настоящую жизнь. Легко обвели вокруг пальца.
Браво!..
* * *Тягостные больничные дни медленно тянулись один за другим. Первым побуждением было бежать. Однако без лекарств я не продержалась бы и недели. Покинуть госпиталь сейчас стало бы равносильным самоубийству.
В какой-то момент у меня возникло понимание, что именно на мою трусость рассчитывал Франц. Он надеялся на мой побег. Огласке и громкому судебному разбирательству он предпочел бы незаметное исчезновение героини неудавшегося романа. Хороший психолог, Франц не учел один единственный фактор – отчаяние. Страх показаться в моем обществе при свидетелях сыграл с ним злую шутку. Не испугайся он навестить меня в госпитале, разберись в сложившейся ситуации, Франц понял бы насколько опасно оставлять её на самотёк.
Ненависть отравила мои последние дни. Лишившись будущего, я стала острее ощущать всю прелесть казалось бы незначительных мелочей. Тропический сад за окном превратился в моем представлении едва ли не в сказочный лес, а соседка по палате неожиданно обрела массу положительных черт. Вера, полагаю, немало удивилась бы, узнай, что незаметно для самой себя, стала моей лучшей подругой. Теперь я понимаю всю наивность подобных рассуждений, но в те проклятые дни от мысли, что скоро я всего этого лишусь, в моей голове зародился примитивный, но действенный план мести.
