Виктор Слипенчук - Звёздный Спас

– Иннокентий Иванович, ты как хошь, а я сейчас твоего Кешу вместе с суженой видела. Он в обнимку с ней из пустой кадки поднялся, а с неё вода льётся, как с русалки, – не поймёшь кто! Я даже подумала, что это с ним моя Танька, внученька.

Ну, тут все зашумели, подмигивают Кеше, хлопают по плечу, мол, скажи – намёк понял. А Иннокентий Иванович, хотя и догадался, что я о запрете сказала, сделал вид, что все мои слова от опьянения. Говорит батюшке Василию:

– Давайте ещё, святой отец, вместе со всеми по единой в честь приезда сына.

Ну, как водится, налили, тост произнесли, выпили. И тут батюшка, занюхивая стопочку, как бы осерчал:

– Эко мы какие недотёпы! Такую чудесную сладкую наливочку занюхиваем коркой хлеба. Скажу я вам, что это привычка, и эта привычка греховна, потому что такую наливку уж если занюхивать, то непременно хотя бы корочкой апельсина.

Все опять весело зашумели (не учли: апельсина – нету), придётся батюшке согрешить. Неожиданно встаёт Кеша (пальто его лежало на подоконнике, средняя пуговица вырвана с мясом), достаёт из кармана апельсин, перевязанный красной ниточкой крест-накрест, и подаёт отцу Василию.

– Вот, батюшка, оранжевое солнышко, только что сорванное с детсадовской ёлки.

В ответ Кешин отец Иннокентий Иванович как вскрикнет, будто раненый лебедь. Мне его вскрик до сердца достал, даже сейчас слышу. Тогда подумала, упаду – не откачают. Другие тоже замерли, Кеша подбежал к отцу, обнялись они, и заплакал Иннокентий Иванович навзрыд.

– Прости, сыночек, прости, я не хотел. Уж как горько быть одному.

Тут, понятно, и батюшка, и все мы успокаивать его стали. На наливочку подумали. Да и одному куковать, сама знаю, несладко. Да-да, несладко. Вскоре разошлись, а я задержалась, маленько помогла со стола убрать, посуду помыть. Он меня до калитки проводил, а напоследок пообещал поставить моему Боре запрет на алкоголь. Пообещал, но не поставил. Весь его талант врачевателя пропал, испарился. И не только у него одного, все стали жаловаться – как отрубило. Был талант – нету. Я сама забыла, какие молитвы шепчутся на качании от испуга. На Святое Богоявление собрались, пожаловались батюшке, а он:

– Бог дал, Бог взял – молитесь. Талант для служения Богу даётся. Может быть, всё, что нам надо, уже свершилось, мы никогда не узнаем всей правды – молитесь.

Полина Ревомировна хотела написать, что до неё дошли слухи, что в талантах чародейства за это время очень усилилась Татьяна Савчук. Но не написала, чтобы не пришлось потом писать и о своей Таньке, внученьке, которая, прибегая к ней, собирает яйца кур-несушек, а потом, не дотрагиваясь к ним, взглядом катает по столу. Вместо этого написала:

Князькина Полина Ревомировна (подпись) 31.01.05 г.

Начальнику СОИС МГУ

полковнику Акиндину А.А.

от ст. лейтенанта Наумова Н.М.

Довожу до Вашего сведения, что, находясь в командировке с 24.01.05 г. по 04.03.05 г. (место пребывания ст. Крюково), встречался с задержанным Борисом Глебовичем Князькиным и содействовал его освобождению из крюковского СИЗО. Имел целенаправленные встречи со всеми членами общества Спаса и подтверждаю, что всё изложенное в письмах на Ваше имя имело место быть, включая и всякую ахинею.

Согласно моему расследованию, из пустой кадки вместе с Иннокентием Инютиным (аспирантом) являлась так называемая суженая, которая, согласно свидетельству очевидцев, видоизменяясь, предстала в трёх обличьях. А именно: ученицы 602-й гимназии г. Зеленограда Татьяны Савчук (кличка – Дочь Совы), ученицы той же гимназии Татьяны Князькиной и неустановленной третьей участницы, очень похожей на них. Предполагаю, это их совмещённый образ. По свидетельству очевидцев (лично подтверждаю), Дочь Совы и Татьяна Князькина схожи между собою, словно близняшки. Единственное, бросающееся в глаза различие – рост. Татьяна Савчук выше Князькиной едва ли не на голову.

Кроме того, считаю необходимым заметить, что, согласно утверждению членов общества Спаса, все они 26 декабря прошлого года почувствовали усиление своих экстрасенсорных способностей, которые после рождественского гадания либо вовсе исчезли, либо настолько ослабли, что их как бы не стало вовсе. Зато так называемые близняшки в своих талантах настолько укрепились, что их необыкновенные способности стали заметны даже для учителей. (С некоторых пор в 11-м и 8-м «А» классах 602-й гимназии все учащиеся без исключения, судя по классному журналу, аттестуются учителями только на «отлично».)

Отсюда следует, что в их совмещённом образе присутствует третья участница, обладающая выдающимися экстрасенсорными возможностями. Её следует найти и подвергнуть испытанию. И, как мне кажется, привести к ней может только один человек – аспирант Иннокентий Инютин. (В его присутствии из Савчук и Князькиной явилась некая третья особа.)

С вашего разрешения готов осуществить поиск и задержание этой неизвестной особы.

Что касается отца аспиранта Иннокентия Ивановича Инютина, то П.Р. Князькина абсолютно права – он утратил свои способности. Так что гипотеза Бреуса о том, что экстрасенсорные способности не являются врождёнными, а приобретаются тем или иным человеком в результате внезапного потрясения и в результате потрясения же теряются, опять оправдалась.

P . S . Возле двери в дублирующую лабораторию встретился аспирант Родионов. На вопрос, что он здесь делает, весело ответил – ищет вчерашний, а может, завтрашний день. Что он имел в виду, не понял, но точно знаю – этот человек ничего не говорит и не делает просто так.

Ст. лейтенант Наумов Н.М. (подпись) 05.03.05 г.

Начальнику СОИС МГУ

полковнику Акиндину А.А.

от лейтенанта Кимкурякина М.О.

Довожу до Вашего сведения, что лаборатория Бреуса Б.Б. приступила к настройке приборов 24 января (монтаж и сборку телесистем наши инженеры закончили только 22). Прежней атмосферы в лаборатории нет. Ощущаются замкнутость и подспудное нежелание работать. С обезьянами тоже ничего не происходит. Скорей всего, никакой песенки не было. То есть был фактор необъяснимого гипноза, который отразился в нашем сознании и сознании обезьян как исполнение песенки. На самом же деле никакой песенки не было, но не это примечательно – никто в лаборатории не стремится докопаться до истины, как раньше бывало. У всех аспирантов, включая и их научного руководителя Бреуса Б.Б., такое чувство, что опыты не нужны. Что кто-то другой либо проведёт, либо уже проводит необходимые опыты, а они – всего лишь бесплатное приложение.

Родионов и Седнина отсутствовали. Инютин появился, когда животных отправляли в обезьянник. На вопрос научного руководителя, почему задержался, ответил уклончиво, мол, не ожидал, что приборы будут восстановлены. На всю неделю отпросился в библиотеку. Всегда строгий к посещению лабораторных занятий, руководитель дал согласие с таким видом (кивнул, махнув рукой), словно хотел сказать – делай что хочешь, только отвяжись.

По-моему, под впечатлением происшедшего Бреус никак не придёт в себя. То же самое касается и аспирантов, ходят как в воду опущенные. Моё мнение: временно прекратить визуальное наблюдение – пусть всё войдёт в обычную колею.

Лейтенант Кимкурякин М.О. (подпись) 24.01.05 г.

Начальнику СОИС МГУ

полковнику Акиндину А.А.

от лейтенанта

Кимкурякина М.О.

Довожу до Вашего сведения, что 31.01.05 г. я возобновил дежурство, то есть визуальное наблюдение за лабораторией Бреуса. Появились Родионов и Седнина. Отсутствовали всю неделю по причине простуды (предъявили медсправки с указанием ОРЗ и освобождением от занятий до 30 января включительно). С утра звонил в лабораторию Инютин, сообщил, что загрипповал, когда появится в лаборатории, не знает. Кажется, сообщение не слишком расстроило завлаба, на опасение Родионова, что в отсутствие Инютина как усилителя (сказал «как катализатора») приборы не покажут достаточной устойчивости экстрасенсорного поля, Бреус только усмехнулся: «Ну зачем уж так – не надо преувеличивать возможности Инютина и недооценивать свои, тем более что вы всё сами знаете». В ответ Родионов побурел и лицом, и руками и так многозначительно взглянул на Седнину, что лично мне сразу стало понятно – он доволен, что они обойдутся без Инютина.

И обошлись. То есть, как только настроили приборы и стали замерять поле, тут такое началось со стрелками индикаторов, что руководитель Богдан Бонифатьевич самолично отрубил электропитание лаборатории. Сказал, что испугался за оборудование, могло опять сгореть.