Юрий Никитин - 2024-й
— Надо убрать эту дурь, когда на конях заезжают в помещения. Добро бы в конюшни, а то в гостиницы, банки, ювелирные магазины! Да и в церковь верхом, нехорошо.
Гулько хмыкнул:
— Это пошло из Эверквеста. Там тоже верховые въезжают прямо в банки и вообще везде.
Скопа возразил:
— В Вангарде уже не въезжали. А его делала команда эверквестовцев.
— А как там? — поинтересовался Роман. — Запрет?
— Нет, — сказал Гулько, — просто в момент, когда пересекаешь черту дверей, оказываешься на своих двоих. Вот и все.
Они обратили взоры на меня, я подумал, покачал головой:
— Не знаю, не знаю… А где же воспитательный момент? Если бы коня отбирали насовсем… чтобы потом снова покупать или, хуже того, добывать по долгому и утомительному квесту. Давайте сделаем так: кто въезжает на коне в помещение, тому штраф и потеря экспы. Не так, чтобы делевел, но ощутимо. Так быстрее запомнят правила приличия.
Гулько оживился.
— А что, — сказал он заинтересованно, — если тогда и вообще правила этикета ввести? Ну, где можно?.. Например, заходишь в помещение, но шляпу не снял — р-р-раз и потеря очков! Не много, как говорит шеф, но чтоб заметно. А так как приходится заходить то в магазины, то в варехауз, то к крафтерам, то потеря особо тупым будет особо заметна.
Скопа буркнул:
— Ну да, особенно у хаев. Там каждая сотая процента дается кровью. Если введем такое, я свяжусь с Институтом благородных девиц и попрошу спонсорской помощи. Или гранты.
— А что, — спросил Роман недоверчиво, — такой институт существует?
Скопа пожал плечами:
— Когда Смольный брали — существовал еще. Но теперь же эпоха Реставрации? Наверное, существует. Куда еще разбогатевшим бандитам посылать дочек? Все аристократы — бывшие бандиты, пираты, разбойники. И деньги у них есть, есть…
Ножи и вилки застучали по тарелкам бодро, едва подали горячее, несколько минут все жевали молча, утоляя первый голод, потом Гулько сообщил несколько смущенно:
— Я вообще-то играю соло… Времени мало, прихожу на час-другой, некогда искать группу…
Я слушал, кивал. И другие слушали, кивали, но кто отводит глаза, кто смотрит прямо перед собой, стараясь, однако, не встречаться взглядом с Гулько.
Мы все, если честно, играем соло. В группы легко и просто сбиваются мальчишки. Они и на улице легко знакомятся, находят с ходу общие интересы и уже к вечеру неразлейвода. В онлайне так же легко сходятся, расходятся, находят не просто новые группы, но и друзей «навеки». Но возрастной состав играющих стремительно взрослеет. Нет, старшее поколение не приходит и вряд ли придет в онлайн, но взрослеют сами играющие. Кто начал играть в десять лет, сейчас тому уже двадцать.
Глава 13
В первые онлайновые вообще играли одни подростки. Сейчас этим подросткам по двадцать пять — тридцать лет. Многим играющим уже за сорок. И возрастная планка будет все подниматься, так как играющие, увы, стареют. Но играть не бросают. Однако меняются не только вкусы, но и способность к адаптации.
Новые тенденции в мирах все еще усваивают, хотя некоторые и начинают ворчать на усложненность, однако, как и в реале, все труднее находят себе группы. И когда кто-то, подобно Гулько, начинает многословно объяснять, что играет соло потому, что приходит в игру на час-другой и не хочет полчаса тратить на поиск подходящей группы, он говорит правду только частично.
Увы, возрастные особенности диктуют миру соло. Это надо учитывать. Потому что взрослых будет все больше. Хотя, конечно, куда проще готовить рейдовых боссов, а также квестовых мобов для разных групп: смол, миддл, биг и лэдж.
К десерту первым перешел Тимур, он везде самый быстрый, и, доедая пирожное, сказал недовольно:
— Проработка мира, самые большие карты… А знаете, из-за чего я не стал баймить в Вангарде?
— Били много, — предположил Гулько.
— Меня? — удивился Тимур и поиграл тощими, как у воробья, мускулами. — Я ушел потому, что там от моба к мобу приходилось ездить на коне! Нет, правда! Я специально коня купил.
Роман поморщился:
— Да что там за кони… Чуть-чуть быстрее, чем пешком. На таких огромных картах нужно на гоночном авто. Правда, на скорости не заметишь, как в кучу агров вскочишь.
— Там бродячесть внедрили, — заметил Гулько. — То стая волков ходит из региона в регион, то василиск какой… Дерешься и все оглядываешься, не идет ли кто из тех, кому ты на один зуб.
Скопа сказал сдержанно:
— В Вангарде самый пустой мир. Хотя красивый, кто спорит. Да что мне от его красот? Я не любоваться туда пришел…
Я откалывал ложечкой твердые ломтики торта, помалкивал, но зарубку в памяти сделал. Вот еще одно свидетельство того, что красоты мира для игроков на втором, а то и третьем плане. И таких большинство.
После плотного обеда вышли на улицу вроде бы сытые, но Тимур, что-то вспомнив, ощетинился, как голодный дикобраз, и сказал злобно:
— И еще надо что-то делать с паровозниками! Ненавижу, когда сбрасывают целые стаи. Тверскую перебегаешь поверху в час пик, и то больше шансов. Так хоть знаешь, на что идешь. А тут дерешься себе, уже полжизни съели, бафы кончаются, а сзади вдруг несется с топотом толпа мобов…
Гулько поморщился:
— Ты уж совсем хочешь вычистить байму от всех опасностей! И что останется? Только ходить и цветочки собирать?.. А мобы при твоем приближении должны сами стреляться, резаться или вешаться?.. А ты чтоб только лут подбирал?
Тимур сказал рассерженно:
— А тебе нравится, когда какой-то говнюк сбрасывает на тебя паровоз мобов?
— Нет, — ответил Гулько рассудительно, — не нравится. Мне многое и в реале не нравится, но мир в один миг не переделать. Люди улучшаются, но медленно… В байме паровозит тот, кто в реале срет в лифте и расписывает стены подъезда, а также ломает почтовые ящики соседей. Но в реале пока убрать эту проблему не удается, хоть и боремся!
Тимур надувался, пыхтел, обернулся к нам, молча наблюдавшим за их перепалкой:
— А вы что молчите? Вам такое нравится?
Роман сказал вяло:
— Дык и в реале то же самое, Тарас сказал верно. Тут сруны, там паровозники…
Тимур вскричал, патетически вздымая руки к небу, словно Моисей, призывающий воды Красного моря расступиться:
— При чем тут рилайф? Да на хрен он нам, мы же собрались творить прекрасный виртуальный мир, самый прекрасный из миров! В котором каждому захочется побывать, а потом и остаться! На хрен нам этот сраный реал?
Мы молчали, все поглядывали друг на друга, опускали взгляды. Только тяжеловесный Гулько проворчал:
— Ты того, Тимур… Я понимаю, тебя там разок убили…
— Разок? — возопил Тимур. — Пять раз!
— Всего-то, — сказал Скопа, — меня в катах замочили двенадцать раз, и ничего. Мы же админы, забыл?
— Дык обидно же! — вскричал Тимур. — Не понимаешь? Где твое чувство достоинства? Тебя убивают внаглую, а ты на админство киваешь? А баймеры что, тоже все админами будут? Тебе надо, чтобы из баймы ушли?
Мы подошли к офису, я слушал краем уха, из памяти не идет разговор с Королевым насчет некоего олигарха, заинтересовавшегося нами. Не люблю, когда нами интересуется кто-то, к кому мы не обратились сами. Когда мы, это понятно, сперва определяем, что надо нам, и прикидываем заранее, как низко будем кланяться. А вот когда некая неизвестная величина…
Все-таки я очень не рисковый человек, что бы обо мне ни думали.
В офисе расходились по местам, ввиду сытости спор достаточно вялый, итог вроде бы уже подводил Роман, самый мирный вообще-то из наших работников:
— Тимур, успокойся. Мы все еще не нашли ту грань, за которой виртуальный мир уже нельзя обезопасивать. Иначе сделаем таким пресным, что и самые тихие не захотят играть. Одним давай ПвП без ограничений, даже без закрытых зон, и чтоб дропа с пэкашников никакого, а другим только гулять и смотреть на красоты, как в музее искусств. Тех и других не больше четырех с половиной процентов, а основная масса распределяется где-то посредине. Мы должны ориентироваться на те вкусы, которых придерживается большинство…
Тимур вскрикнул с возмущением:
— Как это? А где воспитательный момент?
Все сразу поскучнели, а грубый Гулько посоветовал:
— Обращайся в благотворительный фонд культуры. Если выделят нам грант на создание такой баймы — сделаем.
— Так не будет пользоваться успехом, — сказал Роман в недоумении.
Гулько отмахнулся:
— Неважно. Зато на всех просмотрах получим высшие призы за культуру, гуманизм, отсутствие насилия, политкорректность… На обложках журналов покрасуемся, в квартире золотые кубки и грамоты развесим. А потом снова ударим по низменным инстинктам этих жлобов-потребителей!
Скопа сказал мечтательно:
— Хорошо бы. На такой байме отточили бы умение делать красивые вещи… Но, увы, нас держит за горло заказчик, так что надо делать то, что делаем. И пищать между молотом бесконфликтности и наковальней суперконфликтности!
