Мира Грант - Крайний срок
— Столовое серебро красть не рекомендуется, — добавила Бекс.
Келли широко раскрыла рот.
Семейство Келли было ответственно за многие достижения медицины за последние четверть века. А семейство Мегги заботилось исключительно о том, чтобы их дом был всегда оснащен по последнему слову техники. До Пробуждения ее родители серьезно занимались программированием. К тому времени, когда по свету начали разгуливать мертвяки, их частная компания заработала несколько миллионов. Людьми они были сообразительными и прозорливыми, а потому быстро усвоили одно важное правило. Либо все погибнут, и тогда деньги превратятся в устаревшее понятие, либо люди отобьют первые атаки зараженных, а затем начнут трепетно заботиться о своем здоровье. Родителям Мегги удалось вложить большую часть своих сбережений в производство медицинской техники, пока финансовые рынки не стали заморожены. Миллионов они на этом не заработали. Речь шла о миллиардах. И, заметьте, они уплатили все налоги.
Кроме того, они очень много времени уделяли благотворительности. Отчасти именно благодаря их щедрым пожертвованиям Уид уцелел. Конечно, у них сохранились контрольные пакеты в двух главных городских рыболовных компаниях, и городская больница также принадлежала им в значительной степени. Они относились к тем людям, для которых тысяча долларов — вполне разумная цена за бутылку вина. Когда Мегги исполнился двадцать один год, родители спросили у нее, какой она хочет подарок. Им ничего не было жалко для драгоценной дочурки.
Мегги попросила старый фермерский дом, принадлежавший ее деду с бабкой, систему безопасности армейского уровня, частную линию Т1[8] и постоянный доступ к процентам с ее счета в трастовом фонде. Больше ничего. И ее родители — люди, верные слову, согласились. Возможно, нам было бы безопаснее в подземном бункере ЦБЗ — если бы его охраняли тоже ниндзя.
— Но… — наконец обрела дар речи Келли. — Разве она не должна делать что-то… важное?
— Мегги — очень занятой человек, — улыбнулся я. — Она проводит фестивали ужастиков и пишет для нашего сайта. Вперед. Кто последний встанет из-за стола, тому мыть посуду. — Я направился к дверям, сделав большой круг около Алариха и Мегги. Смущенная Келли побрела за мной. Бекс была последней. Она не стала закрывать парадную дверь. У надежной системы безопасности много преимуществ, и они не всегда видны невооруженным глазом.
В гостиной вдоль стен стояли книжные шкафы. Везде валялись пыльные коробки и собачьи матрасики. Остальное пространство занимали удобные диваны и кресла. И никого из сочинителей. Необычно. Мегги почти никогда не бывала одна. Ее дом постоянно был открыт для сочинителей всех мастей, работающих на нас, а также для некоторых ирвинов и новостников. Она любила компании, наша Мегги. Она выросла в таком слое общества, где еще возможно было стать тусовщицей. Мегги практически оторвалась от своих корней, но иногда она не могла отойти от полученного ею воспитания и привычек. Нормальные люди любят одиночество. Сейчас это — синоним безопасности. И Мегги стала одинока, хотя и устраивала шумные вечеринки.
Келли застыла рядом со мной. Она осматривала комнату холодным, оценивающим взглядом. Она напомнила мне ирвина, обозревающего опасную зону. Теперь в большинстве домов обстановка чисто утилитарная. Ровные линии, ярко освещенные углы, современные столы, кровати и стулья, словно взятые из фильмов ужасов былых времен. Все предметы легко дезинфицировать. У Мегги скопилось много антиквариата, самодельной мебели и просто пыльного хлама.
Мне всегда казалось, что она живет так отчасти из чувства протеста. От девчонки ждали, что она будет тусоваться с друзьями детства и поселится внутри виртуального кокона самой дорогой системы безопасности в мире. А она выбрала для себя захолустье и свору эпилептических собачек вместо карликового пуделя и компании закадычных дружков. Обыватели считали, что у Мегги — три извилины в голове, а она стала профессиональной писательницей, да еще и собрала команду из двадцати блогеров. Список ее достижений бесконечен. Она очень славная, наша Мегги, хотя ее образ жизни может вызвать сомнения.
Мысли у меня только начали смутно оформляться, как вдруг Джорджия подсказала:
Говори же.
Я не имел ничего против. И голос у сестры был веселый, что всегда приятно. Оказывается, я еще способен вызвать у Джорджии улыбку.
— Тише, ты, — проворчал я.
Келли бросила на меня испуганный взгляд.
— Я молчала! — возмущенно воскликнула она.
— Это Джорджия, — объяснил я.
— Знаете, — осторожно выговорила Келли, — существуют лекарства, которые могут вас успокоить. Ваш стресс…
— Сменим тему, — миролюбиво изрек я. — Продолжение текущей темы приведет к тому, что мой собеседник может получить по физиономии. Мне будет очень жаль.
— Шон для леди исключений не делает, — пояснила Бекс.
— Ага. Вы попробуйте вырасти рядом с Джорджией, а потом посмотрите, что получится.
И я решительно провел нашу пеструю компанию на кухню. Она была точно такой же, как все остальные помещения в доме: уровень достатка среднего класса до Пробуждения и милый беспорядок. Насчет фальшивого рулета Мегги не шутила. Он уже стоял на столе, а рядом находилось блюдо с нарезанными овощами, миска с картофельным пюре и половина пышного кекса.
— Расставлю тарелки, — сказала Бекс.
Когда наконец пятнадцать минут спустя на кухне появились Мегги с Аларихом, мы уплетали еду за обе щеки. Точнее, Бекс и я. Келли к своей порции даже не притронулась. Похоже, она не могла поверить, что ее жизнь с такой скоростью покатилась под гору всего за один день. Ну ничего, переживет. Если, конечно, доживет.
Они явно плакали, хотя это было больше заметно по лицу Мегги. Веки у нее еще сильнее припухли, а щеки покраснели. Аларих выглядел как обычно. Как-то раз он мне объяснил, почему у него всегда такой вид, словно он готов к съемке, но я не стал слушать. Мне было все равно.
— Ал мне рассказал, что вы — мертвый доктор из ЦКЗ, — произнесла Мегги, устремив на Келли проницательный взгляд. Кстати, лазерной остроты ее пера боялись во всем сочинительском мире. — Славный фокус. Поделитесь.
— Привет, Мегги, — весело поздоровался я и положил себе еще пюре. — Тебя представить нашей гостье или ты предпочитаешь налететь на нее, как торнадо? Вообще-то у Келли выдалась на редкость тяжелая неделя. Я не стану ее винить, если она тебя испугается. Я речь веду к тому, что у всех нас сегодня был трудный денек… Буду тебе очень благодарен, если ты сбавишь обороты, беседуя с нашим доком.
Мегги замерла. Я, в свою очередь, ждал, каким образом прорвется плотина — бурным потоком или возмущенным ручейком.
Наконец ее плечи поникли, и она почти прошептала:
— Махир не пустил последний пост Дейва вживую, но послал мне сохраненную копию и предупредил о вашем возможном приезде. Поэтому я и отправила всех по домам.
— Отлично, — ответил я сдержанно.
— Я не смогла попрощаться, Шон. — Мегги покачала головой. — Я должна была сказать ему… Я должна была быть там.
Я умею справляться с такой тоской. Но, увы, я знал: даже если простишься, легче не станет. Всегда кажется, что ты что-то упустил, недоделал, не спросил. Тебя вечно станет преследовать этот ненужный пустяк.
Я положил вилку на стол, встал, отодвинул собак в сторону своим ботинком и подошел к Мегги. Затем я просто обнял ее и почувствовал, как напряжены ее плечи.
— Я не стану говорить тебе, что все в порядке. Так уже не будет, — произнес я. — Я не буду утешать всякими словами, что я вроде бы понимаю твои чувства… Их не понимает никто, за исключением того, кто сидит у тебя в голове. А еще я не стану убеждать тебя, что мы собираемся тебе помочь. Мы здесь по другой причине — хотим спасти свою шкуру и выяснить, что происходит. Но я тебе скажу одно: Дейв принял решение сам. Его имя будет запечатлено на Стене вместе с именами других героев. И оно пребудет там вечно. Он принял единственно верное решение. Думаю, я не имею права на него злиться. Джорджия не взяла бы Дейва в нашу команду, если бы не знала, что он умеет связываться с людьми в самых тяжелых случаях. И она была права. Я никогда в Дейве не сомневался.
— Похоже, я любила его, — всхлипнула Мегги и уткнулась лицом мне в плечо.
Я глубоко вздохнул и посмотрел поверх ее макушки на остальных. Бекс и Аларих едва успели оправиться после потери Баффи и Джорджии. Я совсем недавно научил себя тому, как делать вид, будто я справляюсь со своим горем. Теперь все начиналось заново. Теории заговора, странные улики, смерти… и тому подобная суета.
Самое худшее заключалось в ином — в глубине сердца, в той частице меня, которая была открыта лишь Джорджии, я радовался. Ведь если опять закрутилась эта старая история, значит, жизнь продолжалась. Мы продвигались к ответу на вопрос, который не давал мне спать по ночам и, возможно, не давал мне нанести себе еще больший вред.
