Первоочередной - Андрей Потапов

– Может, просто сотрём ему память без этого сумасшествия? – уцепилась девушка за последнюю соломинку.

– Нет, – отрезал чародей. – Я что, зря его сюда тащил? Мутный он какой-то, хочу докопаться.

– Только меня потом не вини, – строго наказала Астролябия.

– Какие проблемы, – улыбнулся волшебник.

Девушка смерила его недовольным взглядом и принялась за работу. Первым делом Астролябии нужно было ухватиться за Ткань Повествования и развернуть её. Когда живёшь в третьем измерении, постоянно приходится перестраиваться для работы с вышестоящими. Для человеческого восприятия это не самый лёгкий трюк, уж поверьте.

Представим, что вы берёте обычный кухонный нож и разрезаете воздух, который с трудом, но поддаётся воздействию. Как живая плоть. И всё, что вам нужно, – пролезть в образовавшееся отверстие и вывернуть его содержимое наизнанку. Это сейчас и проделывала красавица, только у себя в голове, закрыв глаза для лучшего восприятия. Разве что её руки иногда подрагивали, выполняя то, что девушка видела в своём воображении.

Раньше у Астролябии не получалось чётко визуализировать магию, на которую она способна. Красавица мыслила исключительно абстракциями, пытаясь воссоздать форму из сути. Поэтому результаты её деятельности порой были плачевны. Особенно в отношении Алуфтия. Но в последнее время девушка почувствовала себя гораздо увереннее, когда смогла найти подходящие образы, чтобы представить Ткань Повествования. Как ни удивительно, содержание родилось из формы, а не наоборот.

Возможно, всему виной то, что Дима дописал книжку и теперь не имеет к Миру Эскапистов никакого отношения.

Или у Астролябии просто ума прибавилось.

В любом случае, девушке было не до философских рассуждений о природе своих чар.

Сейчас ей предстояло совершить кое-что невозможное – взять целый лоскут Ткани, отвечающий за визиря, и сделать из ничего ещё один точно такой же. Единственным верным решением было нафантазировать, как это происходит.

Вообразить.

В конце концов, Ткань Повествования именно так и появилась – когда люди начали рассказывать свои первые истории. Образы, которые родились у слушателей, и стали основой для этой загадочной материи.

Большой кусок Ткани начал раздваиваться в руках девушки. Словно сделали надрез посередине, и теперь достаточно потянуть в разные стороны, чтобы швы разошлись. Но никто не стоял рядом с ножницами, и швов никаких не было. Тонкие нити разматывались, дублировали сами себя и скручивались обратно в плотную холщовую материю светлых тонов.

Процесс настолько увлёк красавицу, что она не сразу заметила, как обе простыни почернели на глазах. Астролябия испугалась и вернула дубликату его прежний соломенный цвет, но ткань настоящего визиря так и осталась чёрной.

Возможно, цветом отражалась его нутро. Девушка решила подумать об этом позже.

Когда процесс подошёл к концу, на столе лежали два разных человека. Один из них – Ибн Заде, весь в перьях и с огромным самомнением, пробивающимся густым храпом сквозь сон. А вот рядом свернулся калачиком совершенно посторонний мужик.

Хотя куда уж постороннее визиря.

– Астролябия, душечка, – с плохо скрываемой злостью молвил Серетун. – Объясни, пожалуйста, что ты наделала? М?

– Ты обещал не злиться! – Девушка отошла на безопасное расстояние.

– А я не злюсь, – честно сказал волшебник. – Я, знаешь ли, в полном восторге.

Глава девятая

Глава девятая

Историю Серафимыч воспринял стоически. Всё-таки немолодой уже, мог и выставить Сеню за дверь, даже несмотря на горькие слёзы воителя. Но старик не просто слушал с живым интересом. Он задавал вопросы и активно сопереживал всем злоключениям Натахтала, о которых он рассказывал в своей излюбленной манере: гудя голосовым сабвуфером, эмоционально размахивая ручищами, иногда прерываясь, чтобы почесать затылок.

– А мне эти травники сразу показались какими-то странными, – честно признался Серафимыч. – Говоришь, они жили с тобой в одном дворе? Саша и Паша?

– Так точно, – пробасил Сеня.

– Хм, – старик наморщил лоб, не переставая внимательно рассматривать воителя. – И ты обижал их по юности?

– Было дело, – нехотя ответил боец и заёрзал на стуле.

– И они тоже вернулись в реальность.

О некоторых нюансах мироустройства Сеня промолчал, проявив нехарактерную для себя мудрость.

– Вернулись.

– Хм, – снова многозначительно изрёк Серафимыч. – А ты не думал их отыскать?

– И что я им скажу? – воитель хлебнул из огромной чашки. – Здрасьте, я ваш Натахтал?

Это была уже третья порция чая. Когда боец долго разговаривает, у него першит в горле. Обычно он заливался пивом, но Серафимыч язвенник, и пришлось довольствоваться “Ахмадом” в пакетиках.

– Ну зачем так категорично. Они ведь тебя хорошо знают, в отличие от остальных людей здесь.

– Я не могу разорваться, – вздохнул Сеня. – Мне важнее отыскать маму, чем двух пацанов, которые не очень-то мне обрадуются.

– Может, ты и прав.

Серафимыч подошёл к окну, рассматривая ночной город сквозь отражение в стекле.

– Если вы не согласны, так и скажите, – надулся воитель. – И тогда я поступлю по вашему совету.

– Да нет, всё правильно. – Старик повернулся к собеседнику лицом. – Мама важнее. Тем более, что она у тебя есть.

На кухне повисло молчание.

Дедуля потирал пальцами лоб, Сеня рассматривал пузырёк на глади чая. Обоим было понятно, что воитель отправится в путешествие уже утром.

– У меня тут не очень просторно, – прервал молчание Серафимыч, – но комнатка для тебя найдётся.

Боец встал со стула и прошёл за старичком по коридору прямо к своей детской.

Чуть заедающая ручка никуда не делась, только заедала ещё больше. Обшарпанные лоскуты обоев так и свисали с левого верхнего угла. За дверью таились ожившие воспоминания, маленькая карта школьных лет и место, разделившее жизнь на до и после.

Здесь посреди ночи воитель и пропал.

Раздался знакомый скрип – и Серафимыч зашёл внутрь. Включил свет.

В комнате как будто ничего и не изменилось. Может, только больше хлама стало. Но вся мебель была на месте, даже та самая кровать. С пружиной, которая упиралась в бок, если неправильно лежать. Не то, чтобы она сильно мешала в детстве, Сеня привык. Но возможности поменять эту рухлядь так и не представилось. Ни у родителей, ни у дедули, который теперь здесь жил.

Воитель зашёл вслед за Серафимычем.

– Наверное, тебе лучше побыть одному, – сказал старичок и хлопнул Сеню по плечу.

– Я только приведу себя в