Роберт Сильверберг - Журнал "Если" 1999, номер 11
Я подумал, что это трудно будет объяснить. Лорины просто есть, как есть Фа и Ракс.
– Возможно, в глубинах нашей памяти существует знание об этих существах. Но понадобится слишком много времени, чтобы до него добраться. Цель не оправдывает средств.
Кэл посмотрел на меня довольно странно.
– Ну вы, ребята, даете, – выдавил он наконец. Позже мы все собрались у мотокара.
– Самодовольные отморозки! – рявкнул дядя Станс.
– Мистер Мак-Нейл предупредил нас, – напомнил отец.
– И что с того? Эти эгоисты упиваются роскошью, а весь остальной мир голодает!
– Нас тоже не слишком волнует весь мир, – мягко напомнил отец.
– Мы заботимся о благополучии Иама.
– Политика невмешательства! – взвизгнул дядя фальцетом, передразнивая кого-то из участников совещания. – А я говорю, это откровенный геноцид! Когда мы все умрем, они получат наш мир задаром.
– Не стоило швырять им в лицо такое словечко, Станс. Геноцид – больное место землян, разве ты не заметил?
– Чтоб их всех заморозило, вот что я скажу. Мы, сухопутники, обойдемся без их подачек.
– Береговики тоже, – необдуманно вставил я, и дядя Станс на сей раз соизволил меня услышать.
– Скользкие ящерицы! Все они могут отправиться к Раксу, мне нет до них дела! И вот что хочу сказать тебе, Бруно. Я был весьма огорчен, когда услышал, что ты забрал мотокар и отправился в Носс.
– Не ты ли одобрил эту поездку?
– Клянчить у ящериц жалкие крохи, словно мы не способны прокормить себя! Я отказываюсь от них, ты слышишь, Бруно?
– Заткнись, Станс, – рявкнул отец в редком приступе гнева. – Ты просто смешон.
Дядя Станс уставился на него суженными от злобы глазами. Однако он быстро взял себя в руки и скомандовал:
– Кто собирается ехать, тому лучше забраться в кабину.
– Ты это серьезно, Станс? – впервые подала голос Ванда.
– А почему бы и нет?
– Скоро стемнеет.
– Ну и что? Я не стану просить приюта у отморозков, которые так нагло с нами обошлись. Никогда!
Все послушно залезли в кабину: против авторитета предводителя не мог пойти никто, даже Ванда. Вскоре пришлось остановиться, чтобы зажечь фонари. Когда мы снова тронулись в путь, было уже совсем темно. Все сбились в кучу у топки, оставив ее дверцу приоткрытой: расход топлива увеличился, но я уже подсчитал, что нам хватит его с лихвой. Кроме запаса дров была еще канистра спирта, так что опасность исходила скорее от дяди Станса с его пресловутым искусством вождения.
Мы добрались до древних каменных колонн, торчавших на краю мохового болота, когда раздался жуткий скрежет металла о гранит и мотокар опасно накренился.
– Спокойно, Станс! – предостерегающе сказал отец. Губы дяди зашевелились: он принялся молиться.
– Давай я сменю тебя? – предложил отец. – Ты давно ведешь машину, ты устал.
Ответа не последовало. Дядя дочитал молитву до конца и вдруг взорвался:
– Нам не пришлось бы тащиться на станцию Девон, если бы ты, Ванда, следила за своими посевами!
Это было неслыханно. Все замерли в изумлении.
– Спокойно, Станс, спокойно, – снова сказал отец.
– А ты заткни свою пасть, Бруно!
Отец встал, ухватившись за рейку, чтобы удержаться на ногах, взял свое меховое одеяло и накинул на плечи брата.
– Я не вижу дороги, когда топка открыта! – жалобно вскричал дядя. – Закройте ее, ради Фа!
Я захлопнул дверцу и запер ее на задвижку. Пол кабины сразу стал очень холодным, и мы еще теснее прижались друг к другу.
Затем последовал могучий толчок, сбросивший меня со скамейки, и почти одновременно – металлическое «крак!» и вопль ужаса из уст дяди Станса. Фоун упала прямо на меня. Шуба ее распахнулась, твердые грудки прижались к моему лицу, но я был слишком испуган, чтобы оценить пикантность момента.
– Ракс! – выругался отец. – Этот звук мне совсем не нравится. Мотокар перекосился и замер. Я спихнул с себя Фоун и встал. Ванда поскуливала в шоке, Триггер бурно рыдал. Дядя Станс хранил зловещее молчание.
Холод смыкался вокруг нас, Ракс следил за нами своим ужасным оком.
Старшие вознамерились справедливо распределить вину, и разразилась ужасная ссора.
– Пойду-ка погляжу, что там стряслось, – сказал я Фоун.
– Не ходи, замерзнешь! – Она схватила меня за руку.
– Это надо сделать быстро, пока не заинтересовались деревья.
Я отнял у нее руку, взял с топки горячий кирпич, плотно закутался в плащ и выбрался наружу. Мерзлая растительность затрещала под ногами, и ветви анемонов затрепетали, почуяв тепло. Шаг за шагом я добрался до передка машины; стужа впивалась в тело, в душе зарождался страх. Но я заставил себя отделить фонарь от скобы, с немалым трудом согнулся, прижимая свой кирпич к груди, и заглянул под капот.
Приятный сюрприз: и ось, и тяжелая цепь румпеля совершенно целы, благодарение Фа! Но почему мотокар перекосился? Я посветил на подвеску, смахнув со щеки настойчивое щупальце анемона, и сразу все понял: тяжелая пружина правого амортизатора, лопнув, развалилась на куски, и рама машины упала на ось.
Этой ночью мотокар не сдвинется с места.
Я поспешил назад в кабину. Фоун обняла меня, я почувствовал ее слезы на своем лице. В иных обстоятельствах я был бы тронут, но не сейчас. Я повернулся к старшим, которые все еще продолжали искать истину, и заявил:
– Лопнула пружина правого амортизатора.
– Это мне решать! – немедленно взъелся дядя Станс. – Я думаю, колесо провалилось в нору хрипуна.
У отца был потрясенный вид.
– Ты вышел и посмотрел, не так ли? Пока мы тут ругались? Клянусь пресветлым Фа, Станс, у него мозгов больше, чем у нас обоих. Отличная работа, Харди!
– Ты принимаешь болтовню молокососа на веру, Бруно? Но только не я.
– Тогда пойди и взгляни сам.
Но анемоновые деревья уже склонились к мотокару, жадно оглаживая ветвями крошечную зону тепла в насквозь промороженном мире. Я понял, о чем думает дядя.
– Ты уверен? – сухо спросил он, глядя поверх моей головы.
– Он уверен, – ответил за меня отец.
– Мы застряли, – проговорила Ванда сдавленным голосом.
– Мы все умрем! – взвизгнул Триггер.
– Мы подождем до рассвета и отправимся за помощью, – внушительно заявил дядя Станс, проигнорировав реалистическую оценку ситуации, предложенную Триггером.
– У нас не хватит топлива, – заметил отец.
– Хватит.
– Хватило бы на поездку. Не хватит, чтобы всю ночь поддерживать огонь.
– Мы умрем, отец? – захныкал Триггер. – Мы все умрем?
– Я пошлю попугая, – предложил отец.
– Что это даст?
– Возможно, ничего. Но кто знает. – Отец открыл клетку и заключил серебристую птичку в свой большой кулак. – Помогите, – сказал он, глядя в ее крошечные блестящие глазки. – Помогите Бруно. Повтори!
– Помогите Бруно! – хрипло крикнул попугай.
– Лети! – Он выбросил птицу наружу; та очертила виток вокруг кабины и устремилась в темноту, изящно уклонившись от неуклюжих поползновений анемонов. – Если мистер Мак-Нейл в Иаме, он свяжется со станцией Девон, – сказал отец. – Они отправят на поиски один из своих мобилей.
– Если, – скептически произнес дядя Станс.
У отца заиграли желваки, что всегда было дурным знаком. Ванда уловила намек.
– И что теперь, Станс?
– Да, что мы теперь будем делать, отец? – плаксиво повторил Триггер.
Фоун схватила меня за руку.
Итак, мы возложили свои надежды на попугая и технику земной расы! Тем временем возле источника тепла потихоньку началась борьба за выживание, в которой первым проиграет Триггер, как самый младший и слабый. Социальный статус ничего не значит, когда дело касается жизни и смерти. К тому же я никак не мог представить дядю Станса, сражающегося за жизнь Триггера.
Мне страшно захотелось оказаться в любом другом месте, и я погрузился в воспоминания, надеясь отыскать такое, что полностью затмит ужасную реальность.
НЕВЕРОЯТНЫЕ КАРИЕ ГЛАЗА. ЧАРА, СКАЗАЛА ОНА. НОСС-ЧАРА. ИМЯ, КОНЕЧНО, НЕОБЫЧНОЕ…
Голос отца разрушил очарование.
– Подвинься, Станс! Я не могу подбросить дров в огонь.
Дядя придвинулся к открытой топке так близко, что всем остальным доставались лишь узкие полоски света и тепла по краям его солидного тела.
– Я сказал, подвинься, – резко повторил отец.
– Ты обвиняешь меня в захвате огня?
– Нет, я хочу подложить еще одно полено.
– Залей спирт.
– У нас только одна канистра, – увещевающе сказал отец. – Дистиллят может понадобиться нам… для иных целей.
– Какие еще цели, ради Фа?!
– Девять поколений назад наш предок оказался в аналогичной ситуации.
– Я помню это! – рявкнул дядя Станс, словно его предводительской памяти был брошен оскорбительный вызов.
– Тогда ты должен помнить, как он поступил. Наш предок пил спирт, пока не напился допьяна и не уснул возле бойлера. Утром его нашли.
