Александр Бородыня - Сияющий вакуум (сборник)
В горящей ткани образовалась уже большая дыра, и в отверстие просунулось испуганное лицо Земфиры.
— С тобой все в порядке?
Не раздумывая больше ни минуты, Филипп схватил коробку с фарфоровой тарелкой и, оттолкнув свою главную жену, выпрыгнул в снег. Вовремя. Горящий шатер обрушился за его спиной.
— Ты принял их предложение? — спросила Земфира.
— Не успел. — Филипп озирался, в голове его гудели похоронные голоса. — Где остальные?
Вертолет с ревом шел уже на второй заход. Он шел так низко, что сквозь выпуклое стекло фонаря можно было разглядеть бледное, но ухмыляющееся лицо молодого пилота. Не в состоянии мысленно нащупать пилота, Филипп Костелюк вытащил из кобуры свой старый армейский пистолет и прицелился.
— Нам нужно уходить отсюда, — быстро говорила Земфира. — Милада пошла за лошадью, а Жанна должна собрать нам какие-нибудь сухари и одежду в дорогу.
Пилот не успел еще раз надавить на гашетку, Филипп Костелюк одним точным выстрелом убил его. Пуля пробила фонарь и поразила летчика точно в лоб. Боевую машину, лишенную управления, перекосило в воздухе, и она, резко снижаясь, пошла на запад. Через несколько секунд Филипп услышал, как вертолет ударился о землю. К пению в голове Филиппа на миг присоединился жуткий предсмертный вопль второго пилота.
Вокруг все горело. Подожженные специальными трассирующими пулями шатры падали. Только белые острые языки пламени взмывали вверх, в рассветное, медленно голубеющее небо. Не убирая оружия, Филипп Костелюк осмотрелся. С резервацией, похоже, покончили при помощи только одного боевого вертолета.
Только теперь Филипп понял, что помешало ему использовать ЛИБ. Люди в белых шубах и белых шапках, кажется, не хотели драться за свою жизнь, они просто садились на землю возле своих догорающих шатров и замирали. Они будто пели хором неслышимую погребальную песню. И эта собственная песня парализовала их, она же парализовала и способности Филиппа.
Большой железный куб рации, оставшийся на месте одного из шатров, продолжал работать. Рация была настроена на ближний перехват, и из хаоса приказов, из клубка разговоров, ведущихся между танками, можно было понять: к поселку с большой скоростью приближается какое-то бронетанковое подразделение. Район готовили к жестокой зачистке.
Ариса ходила по поселку, погруженному в погребальное пение. Она будто забыла о муже, она подходила то к одному замершему человеку, то к другому, пыталась потрясти за плечо, ударить кулаком, но все бесполезно. Среди высоких сугробов эти люди теперь и сами были похожи на сугробы. Какой-то древний инстинкт самоуничтожения сработал во всем племени разом. Никто из них не хотел больше жить.
* * *Рыжая лошадь, приведенная Миладой, испуганно била копытом, и женщинам никак не удавалось запрячь животное в сани. Филипп Костелюк подошел к Арисе. Он положил руку на ее плечо и сказал:
— Пойдем. Пойдем со мной. Ты уже ничем не сможешь им помочь.
Ариса даже не шевельнулась. Она так же, как и остальные, медленно опустилась на корточки, ее голос включился в общее неслышимое пение, и она замерла. Глаза женщины стали безучастными и пустыми.
— Быстрее! В сани! — крикнула Милада, уже замахиваясь кнутом. — Давайте!
Филипп посмотрел. За огнем по полю приближалась бригада зачистки. На заднем плане высоко вздымалась снежная пыль, там была танковая колонна. Впереди несколько легких бронемашин, а со всех сторон, с трудом различимые на большом расстоянии, похожие на кривые коричневые черточки, шли пехотинцы.
Филипп подхватил на руки свою окаменевшую жену и при помощи Земфиры втянул ее в сани. Кнут со свистом ударил по спине дрожащего жеребца. Тот захрапел и кинулся вперед.
— Кажется, нам не уйти. — Жанна показывала на небо. — Мы все умрем теперь, да?
Жанна, как маленькая напуганная девочка, уткнулась лицом в живот Филиппа.
Наступающие били по догорающему селению длинными очередями, не жалея пуль. Снег вокруг саней кипел, а высоко над пустыней одна за другой явственно обозначились серебряные маленькие точки, это были реактивные истребители, снабженные прибором локального бомбометания.
Ноги жеребца глубоко проваливались в мокрый снег, и сани двигались слишком медленно, но по мере того как они удалялись от пылающих шатров, похоронное пение, парализовавшее Филиппа, ослабевало. Через пять минут он хоть и не в полной мере, но уже смог воспользоваться прибором.
Полковник Дурасов действительно находился в головном бронетранспортере, и увидеть его можно было бы, наверное, и без всякой телепатии, просто в бинокль. Филипп попробовал проникнуть в сознание следователя из прошлого и вдруг натолкнулся на преграду. Вероятно, из происшедшего в музее на Минском шоссе полковник сделал соответствующие выводы. Специальная каска защищала мозг от чужеродного проникновения.
— Да, у них есть индивидуальная защита, — поймав на себе болезненный взгляд Филиппа, сказала Земфира. — Конечно, я должна была раньше предупредить тебя.
Кнут в руке Милады со свистом обрушивался на костистую спину жеребца. Она хлестала с такой силой, что животное даже перестало всхрапывать. По лопнувшей от удара рыжей шкуре бежала кровь.
«Значит, я ничего не могу? — мысленно спросил Филипп. — Значит, мы действительно все умрем?»
— Умрем, умрем… — причитала тихо Жанна.
«Нет же! — также мысленно отозвалась Земфира. — Я, конечно, не уверена, не так я долго была в будущем, чтобы как следует во всем разобраться, но такая шапочка-каска почти уникальна. Ее изготовление по стоимости сравнимо с пятью космическими крейсерами. Их сделали, кажется, всего пять штук. Одна у твоего следователя Дурасова, одна, понятное дело, у Кински, а где остальные, я не знаю. Может быть, вообще на складе в сейфе лежат».
Слева от саней упало в снег зерно, и с легким электрическим шипением, разбрасывая снежные хлопья, в небо стала подниматься серебряная спираль. Спираль росла, как лестница, все больше и больше наклоняясь в сторону бригады зачистки. Филипп понял, что никакая это не механика. Спираль — живое существо, такое же разумное, как и он сам… Но точечный удар пустотной бомбы разорвал серебряную спираль на тысячи осколков.
Длинные кривые осколки разлетелись во все стороны. Один, пробив шубу Филиппа, вонзился в дерево саней.
Филипп Костелюк выдернул осколок, он был похож на длинный, обоюдозаточенный клинок. Попробовал пальцем. Больно. На пальце выступила кровь. Филипп закрыл глаза и сосредоточился. Похоронное пение почти ушло из его головы, и он легко поймал в зоне ближайшего действия ЛИБа несколько десятков самолетов. Поймал, будто на экран радара. Времени особо не было, и он не раздумывая вошел в сознание сразу всех доступных пилотов.
Продолжая размахивать кнутом, Милада уже стояла в санях. Жанна все так же прижимала лицо к животу Филиппа. Ариса лежала неподвижно на спине, и не понять — жива ли еще, а Земфира, вытащив бинокль, смотрела назад.
— Все верно, — сказала она. — Все верно. Только будь внимателен, Филипп. Нужно, чтобы бомбы накрыли точно авангард. Если полковник Дурасов выйдет из игры и не сможет отдавать приказы, ты легко расправишься с остальными.
Шатры догорали. За низкой полосочкой огня, похожей на желтую траву на снегу, разрывы бомб напоминали большие белые грибы. Грибы вспухали один за другим, полукругом охватывая всю линию атаки. Под руководством Филиппа обезумевшие пилоты легко расходовали свой боезапас, а когда у двух самолетов кончались бомбы, Филипп Костелюк безжалостно сводил их в последнем таране, и в снегу вокруг саней плясали голубые слепящие отблески мощных воздушных взрывов.
ЗЕРНО НА ЛАДОНИ
Бригада зачистки была парализована ударами с воздуха, и Филиппу со своими женами удалось оторваться на несколько километров. Но, увы, задача не была выполнена. Кто-то продолжал отдавать точные приказы, и как ни старался Филипп воздействовать на чувства гибнущих солдат, заставить их вспомнить, что дома остались матери и жены, что они не только пешки в чужой игре, а еще и люди, — вышколенные лишениями солдаты и под ударами бомб собственной авиации продолжали выполнять приказы командира.
Отняв у Земфиры бинокль, Филипп Костелюк сквозь дым и снег хорошо разглядел полковника Дурасова. Голова бывшего следователя была защищена обтягивающей виски желто-красной шапочкой, отливающей металлическим блеском. Он отдавал приказы, по пояс высовываясь из люка своего бронетранспортера, и приказы, усиленные динамиком, тут же исполнялись. Он не был даже ранен.
На таком расстоянии только Ариса из снайперской винтовки могла бы снять бывшего следователя, но снайперской винтовки не было, а сама Ариса лежала, неподвижная и бледная, посреди саней. Она была жива, но не двигалась и не говорила. В голове своей четвертой жены Филипп отчетливо улавливал обрывки похоронной песни, но и они становились все тише.
