Яна Дубинянская - H2O
Закончил он рано. Было еще по-дневному светло: дни за последний месяц существенно удлинились, надвигались белые ночи, что могло условно сойти за какой-никакой признак весны. Под ногами поскрипывало совершенно по-зимнему, ноздри слегка слипались от мороза. Олег бодро взбежал вверх по улице, ведущей к главной площади. Снег тут был вытоптан до тонкой льдистой корки, местами сквозь нее просвечивала брусчатка, расчерченная в клеточку белыми щелями, а кое-где камни обнажились, чиркая по скользящим подошвам. Олег смотрел под ноги. Внимательным сканирующим взглядом.
— Вы что-нибудь потеряли? — спросил Йона. — Или, возможно, ваша девушка?
Кажется, Олег все-таки вздрогнул. А может, и удалось сдержаться.
— Здравствуйте, Йона.
— Добрый вечер. Простите, мне показалось, будто вы что-то ищете.
— Да, — он снова опустил глаза, неизвестно зачем начиная врать. — Она потеряла сережку. Клипсу. Ходила сюда в лавку, и… Я понимаю, почти неделя прошла, но она только что позвонила, и я подумал, вдруг…
Старик кивнул — с пониманием, сочувствием. Странно, Олег ни на секунду не сомневался: врет он слишком топорно и грубо, чтобы ему в принципе можно было поверить. Или никто и не верит, просто принимает предложенные правила игры?
— У Лотты уже закрыто, — озабоченно сказал Йона. — Я спрошу ее завтра утром. Ваша подруга, Олег, произвела на всех исключительно благоприятное впечатление. Брат Бенони, служка, говорит… кстати. Может быть, поискать в церкви?
В церкви, да. Олег поднял голову: апокалиптический витраж ровно светил багровым, бордовым, оранжевым, красным. Черт возьми, не спросишь же вот так в лоб: простите, а не взрывался ли он у вас в воскресенье? Разве что Йона или этот церковный служка как-нибудь проговорятся сами… И вообще, я давно хотел посмотреть ее изнутри, местную достопримечательную церковь.
Они вошли. Внутри в красноватом столбе рассеянного света от витража колебались пылинки, точь-в-точь как тогда; все остальное тонуло в темноте. Олег разглядел ряды скамеек, а впереди, по идее, должен быть алтарь… когда я вообще последний раз был в церкви? Йона снял головной убор, и Олег после небольшого колебания последовал его примеру. Постараемся вести себя здесь в соответствии с общепринятыми правилами, знать бы еще, что они из себя представляют. Впрочем, я ищу безделушку, якобы потерянную Дагмар. И не больше.
— Брат Бенони! — позвал Йона, и его голос сдвоило гулким эхом.
Внезапно по глазам ударило, и Олег рефлекторно зажмурился: все. Все повторяется, как в прошлый раз, снова надрыв струны и брызги цветного стекла, потому что мне, чужаку, ни в коем случае нельзя было сюда входить… черт, что за идиотизм.
Всего лишь зажегся свет.
Свет зажегся над алтарной частью, обозначив довольно аляповатую фигуру мадонны в пол человеческого роста, выглядывающую из ниши с волнистыми краями; изображения святых, выстроившихся вереницами по обе стороны; какие-то возвышения, драпировки и посудообразные предметы, ни названий, ни тем более назначения которых он не знал. Откуда-то сбоку вышел человек в длинном белесом одеянии и зашагал им навстречу. Совсем молодой парень, присмотрелся Олег. Мальчишка.
— Здравствуйте, Йона. Здравствуйте… — он запнулся.
— Олег Валентинович, — назвался он, и служка старательно повторил, напутав, конечно, с ударением.
— Наша давешняя гостья потеряла сережку, — сказал старик. — Не исключено, что здесь. Давайте поищем.
Пацан вспыхнул. Весь, от без того румяных щек до подбородка и кончиков ушей. А может, показалось, он как раз попал в столб красноватого света от окна. Но и покраснел тоже, факт. В следующую минуту он переломился пополам, чуть ли не встал на четвереньки, изогнулся и двинулся вдоль рядов, всматриваясь под скамейки.
Олег, наоборот, запрокинул голову, рассматривая фрески на стенах. В отличие от новеньких святых при алтаре, они были облупленные, полустертые, будто и впрямь сохранились тут с шестнадцатого века. На их фоне круглый Апокалипсис в окне казался особенно сочным и ярким.
— Красивый витраж, — осторожно, на пробу подбросил Олег.
— Школа Фаринетти, — звонко отозвалась согбенная спина. — Точно датировать не удалось, но никак не позже начала прошлого столетия.
Точно так же он тогда убалтывал Дагмар, усмехнулся Олег. У мальчика задатки экскурсовода. Жаль, что турбизнес стал теперь слишком дорогостоящей элитарной сферой с не такими уж многочисленными караванными маршрутами. А вот церковь — институция крепкая, практически неподвластная каким бы то ни было кризисам. Я никогда этого не понимал. Плохонькая скульптура, помпезные посудины и тряпки, облупленные фрески на стенах… Допустим, религию вульгарно и нелепо сводить к церковной атрибутике. Но ведь именно на ней, атрибутике, из века в век прокручивается чисто экономический, деловой механизм, вовлекающий массы людей…
Впрочем, с массами оно всегда не так уж трудно. А меня интересуют более индивидуальные и конкретные вещи:
— Интересно, сколько бы стоило заказать копию такого вот окна?
— Что вы! — брат Бенони даже выпрямился. — Это абсолютно уникальное произведение. Скажите, а какая она была?
Олег не понял, и Йона негромко пояснил:
— Вещица вашей девушки.
Черт, а я уже и забыл. Олег обернулся в сторону входа: узкая световая щель от прикрытой двери падала в проход, и до ее основания еще оставалось куча необследованных скамеек. И что, торчать здесь теперь, пока этот юноша не отчается найти несуществующую сережку?.. то есть как минимум до завтрашнего утра. И дернуло же меня…
Захотелось взять да и признаться в обмане. Олег усмехнулся, представив себе выражения лиц мальчика и Йоны. Нет, пожалуй, надо поаккуратнее:
— Брат Бенони, — служка дернулся навстречу. — По правде говоря, я сомневаюсь, что Дагмар потеряла ту штуку именно здесь. Конечно, если вы найдете, я буду признателен, но сейчас…
Какую чушь я несу. Абсолютно уникальное произведение школы Фаринетти подсветилось снаружи заходящим солнцем, вспыхнуло цветными огнями. Я же выяснил все, что хотел. Имеет место либо мой личный психический глюк, либо всеобщий заговор молчания. Так или иначе, какое-то объяснение есть, вот только обязан ли я его искать?
Ильма. Что-то я давно у нее не был.
— Олег Валентинович, — запнувшись, пробормотал мальчик, и Олег вспомнил о его существовании. — Я хотел вам предложить…
— Да?
— Когда вы решите пожениться, можете сделать это у нас. Наш настоятель отец Кнют с удовольствием вас обвенчает. Мы уже говорили… с вашей невестой… ей здесь понравилось…
Запела мобилка. Едва сдерживая смех, Олег глянул на определитель номера: Дагмар, из банка. Между прочим, в первый раз с самого понедельника, с тех пор, как вышла тогда из машины. Ну-ну, сейчас я тебе кое-что выскажу. Не слишком ли оно — в первый же случайный день на моей территории вести в соответствующем заведении переговоры об организации свадьбы? Глупенький лисенок с экономическим образованием. Сейчас-сейчас.
Он зашагал к выходу, ускоряя шаги. Кажется, Йона, простившись с братом Бенони, двинулся следом.
— Алло?
— Олег Валентинович, — стерильно сказала Дагмар. — Вы можете говорить?
— Запросто, — он шагнул, наконец, за порог. — Слушаю.
— Согласно договору мы перечислили сегодня с вашего счета ежемесячный платеж в оговоренном размере. Но счет вашего абонента ликвидирован, и банк-получатель не уполномочен давать разъяснения. Пожалуйста, проясните ситуацию по своим каналам, иначе данная операция не может быть выполнена.
И отключилась раньше, чем он успел что-либо переспросить, уточнить, понять. Олег занес было палец над кнопками — и передумав, опустил телефон. Смысл? Говорить со мной по-человечески она не хочет, видно, до сих пор обижается, неважно: информация выдана вполне исчерпывающе.
Черт возьми. Что ему еще стрельнуло в голову, глупому мальчишке, чье присутствие в моей жизни столько лет оптимально укладывалось в длинную цепочку цифр банковского счета?!
Теперь придется звонить и Женьке, и его матери, возможно, даже этому, ее нынешнему, разбираться, грозить, уговаривать… черт. Какая это все-таки слабая, нестабильная структура — нормальная человеческая жизнь…
В снегу между голыми камнями брусчатки что-то блестело. Олег присел на корточки и, расшатав двумя пальцами, вытащил острый, как зуб, осколок прозрачного красного стекла. Посмотрел на закатный свет. Отбросил через плечо.
На низком пороге перед церковным входом стоял Йона.
Молча щурил глаза в водовороте морщин.
* * *— С детьми странно. Они растут внутри женщин. Другой, отдельный человек — внутри. Люди не могут этого понять, вот им и кажется, будто отдельного человека нет.
— Но я ведь не женщина.
