Кимберли Дёртинг - Клятва
— А если б я знал, что здесь будешь ты, то обязательно пришел бы с тобой встретиться, — тихо произнес у меня над ухом Макс. И продолжил говорить на языке, который был мне незнаком. — Я хочу, чтобы ты была в безопасности, Чарли. Это для меня самое важное.
Так закончился момент нашей краткой идиллии, когда я была близка к тому, чтобы снять свою защиту. Я замерла, не успев ответить, желая, чтобы он этого не говорил.
По крайней мере, не так.
Я отпрянула, вырвавшись из его рук.
Сердито взглянув на него, я поняла, что он осознал свою ошибку. Он должен был говорить со мной на англезе.
— Чарли, прости.
Но я уже скрылась в толпе, и на этот раз он за мной не последовал.
Хотя часть меня этого очень хотела.
Когда меня нашла запыхавшаяся Бруклин, я была не в настроении разделять ее веселье, и все же она принесла его с собой. Внимание и алкоголь пьянили ее. Это было ее любимое состояние.
Она схватила меня за руку и вытащила из укрытия среди деревьев, растущих вдоль края реки. То, чего не могла скрыть листва, прятала темнота, и меня не было видно.
По Бруклин была настойчива, и я услышала, как она зовет меня, задолго до ее появления под деревом, где я хандрила в тишине.
— Я встретила потрясающего парня. Пойдем, я вас познакомлю. Чарли, он тебе обязательно понравится! — Ее прикосновение не было похоже на спокойное и сильное прикосновение Макса. Кожа Бруклин была мягкой и теплой, но пальцы крепко впились в мою ладонь.
Я сделала несколько шагов, уступая ее настойчивости, и вышла на дорожку.
— Если он такой потрясающий, почему ты не с ним? Я тебе не нужна.
Бруклин ухмыльнулась, подняв брови.
— У него есть приятель. И, кстати, очень милый. — Она вновь дернула меня и протащила пару шагов. — Идем, такое нельзя пропустить.
Я покачала головой, упираясь ногами.
— Я не в настроении ни с кем встречаться. Не сегодня, Брук.
Она отпустила меня и уперлась руками в бедра. Карие глаза сверкали, и вся ее поза говорила о возмущении.
— Почему? Из-за твоего драгоценного солдатика?
Я уставилась на нее, не зная, как это понимать.
Она пожала плечами.
— Да, я вас видела. И что, Чарли? Он за тобой не пошел. Так зачем терять время на то, чтобы сидеть в одиночестве, и позволять ему ломать весь твой кайф?
В эту секунду я как никогда раньше была близка к тому, чтобы ее возненавидеть.
Она смотрела, как я ссорюсь с Максом, и не догнала меня, когда я уходила в одиночестве, хотя понимала, насколько я расстроена. Ее мысли больше занимал едва знакомый парень, чем подруга, которая, быть может, в ней нуждалась.
Но было что-то еще — интонация, с которой она произнесла слово «солдатик». Ее голос был полон яда.
Брук ревновала?
Я вспомнила тот день, когда Макс, встретивший меня у школы, отнесся равнодушно ко всем ее попыткам привлечь к себе внимание. Бруклин не привыкла, чтобы ее игнорировали.
И тем более она не привыкла, чтобы ее игнорировали из-за меня.
Внезапно я подумала: а что если именно поэтому она всюду таскала меня с собой? Что если ей нравилось, когда мужчины замечали ее первой? Что если Арон не имел права ходить с нами, поскольку видел ее насквозь и, несмотря на ее внешность, я нравилась ему больше?
Но все-таки я не очень разозлилась на Брук. Даже когда мы вернулись на праздник и она представила меня парням, которые не сводили с нее глаз, я ей не завидовала.
Думаю, мне следовало обидеться. Следовало разозлиться, расстроиться или позавидовать, как это делала она.
Но я испытывала к ней только жалость и ничего больше.
* * *Макс все еще был здесь. Я не видела его, но знала: он где-то рядом. Я чувствовала его присутствие столь же отчетливо, как и свое собственное.
Я подыграла Брук, притворившись, что развлекаюсь, но сделала это только ради Макса, давая ему понять, что не согласна с его мнением, будто я не должна здесь находиться.
Я встретила друзей Брук, и она оказалась права: парень с неряшливой прической, который с ней танцевал, был очень милым. Как и его друг Парис. Оба они принадлежали к классу торговцев и носили простую, знакомую одежду коричневых и серых оттенков. Рядом с ними мне не надо было притворяться, будто я не понимаю, что они говорят. Это были именно те люди, с которыми я должна общаться.
Но я не ошиблась в том, что оба они весь вечер глядели на Бруклин. Даже Парис, который старался меня развлечь, то и дело бросал на нее косые взгляды.
Впрочем, это не имело значения, — я тоже не хотела быть с ним. Каждой клеткой своего тела я жаждала увидеть в этой веселящейся толпе Макса и, в конце концов, встревожилась, начала нервничать. Однако я смеялась над шутками приятелей и даже взяла напиток, который мне предложили, не обратив внимания на то, что голова потихоньку начинала кружиться.
Когда он положил руку мне на бедро и потянул на танцплощадку, я последовала за ним. Наши плечи сталкивались, пока он протискивался вперед. Он прижал меня крепче, чем мне бы того хотелось, и я была поражена своей реакцией, хотя совсем недавно думала, каково это — тесно прижаться к Максу. С Парисом оказалось ровно наоборот: его прикосновения были отвратительны, и мое тело им сопротивлялось.
Однако его мышцы оказались крепкими, руки — настойчивыми, и он прижал меня к себе.
Я смотрела по сторонам, стараясь не раздражаться, когда его дыхание с запахом алкоголя смешивалось с моим. Его тело двигалось в ритме с музыкой, и я, решив не устраивать сцен, смирилась, отчасти танцуя, отчасти следуя ритму. Я думала, когда же кончится песня, когда же, наконец, мне удастся улизнуть.
— У тебя красивые глаза, — сделал он комплимент на паршоне. Его липкие слова обожгли мне лицо. Я едва не засмеялась: неужели он перестал таращиться на Бруклин и умудрился заметить мои глаза?
Слабо улыбнувшись, я отстранилась.
— Спасибо, — громко ответила я, перекрикивая музыку и желая, чтобы песня скорее подошла к концу.
Но наш неуклюжий танец прервала не пауза в музыке, а то, к чему я была совершенно не готова. К таким вещам невозможно подготовиться никогда.
Резкий рев сирен разорвал вечерний воздух, отдаваясь эхом внутри моей головы. И это не был сигнал о наступлении комендантского часа.
Я замерла; мое сознание мгновенно опустело из-за возникшей вокруг паники.
Площадка наполнилась криками, хотя сирены заглушали любой шум.
Меня тащило во все стороны сразу, люди сталкивались друг с другом, пытаясь убежать из парка и добраться до укрытий. Спрятаться в убежищах.
Я искала Бруклин. Я ведь только что ее видела! Но сейчас, среди мечущейся толпы и хаоса, не могла ее найти.
— Бруклин! — заорала я, но мой голос потонул в общем шуме.
Вдруг я увидела, как девушка, моя ровесница, споткнулась на бегу и упала. По ней пробежал человек, наступив тяжелым ботинком прямо на голову. Пытаясь убраться с пути толпы, она поползла к краю дорожки, впиваясь пальцами в землю, но не могла двигаться достаточно быстро.
Она посмотрела вверх затуманенным взглядом; по ее лицу стекала кровь.
И в тот момент, когда она подняла голову, я ее узнала.
Это была Сидни из Академии, девушка из класса чиновников, которая каждый день издевалась над нами по пути в школу. Та, что пришла в ресторан моих родителей и смеялась надо мной, уверенная, что я ее не понимаю.
Не успев толком ничего обдумать, я побежала к ней. Пока я пыталась до нее добраться, остальные спасали только себя, толкаясь, отпихивая меня и тараня на полном ходу.
Оказавшись рядом, я сама едва на нее не наступила. Давка была такой, что я чуть не пролетела мимо. Я протискивалась сквозь толпу, изо всех сил пробивая себе дорогу.
Кто-то схватил меня за волосы и дернул. Кожу черепа охватило огнем, однако я рванула вперед, мотнув головой и вскрикнув от боли.
Никто меня не слышал. Никто не обращал внимания.
Я видела, что Сидни все еще пытается убраться с дороги. Она была искалечена. Я споткнулась, но наклонилась, не сводя с нее глаз, подхватила под мышки и начала тянуть прочь. Подальше от жестоких ног, которые по ней ступали.
Вой сирен не умолкал, но у меня не было времени волноваться о том, что они значат.
Наклонившись, я крикнула ей прямо в ухо, надеясь, что она меня слышит:
— Ты можешь встать? Можешь идти?
Она растерянно посмотрела на меня, словно не понимая смысла вопросов. Медленно, чересчур медленно она кивнула и протянула мне руку, чтобы я помогла ей встать.
Она покачивалась, не в состоянии твердо стоять на ногах, и я держала ее, пока она не восстановила равновесие. Открыв рот, она что-то сказала, но я ее не услышала. Все слова поглотил оглушительный рев сирен.
Я покачала головой и пожала плечами.
Она приблизилась, прислонила рот к моему уху и измученным голосом повторила:
