Александр Розов - Чужая в чужом море

— Физику в школе не учили, — согласился с ним Виго Рэдо.

— Дебилы, — подвел итог спецагент Босуорт.

— Экран, — сказал лейтенант.

— Точно, — снова согласился меганезиец, — Экран в башке, чтобы логика не проникала.

— Я не про то, — уточнил Адам, — Ты на экран смотри. «Фалькон» взлетел.

…

59 — ПЛЕННЫЕ и ЗОЛОТОИСКАТЕЛИ. Гуманизм.

Большой мужчина двигается быстро и бесшумно, как кошка. Он знает эти бамбуковые платформы, лестницы и крыши, как пальцы на своей руке. Большой мужчина уверен в своей силе, он много умеет, много воевал, наверное, убил много врагов, а его никто не смог убить. У него твердая рука и верный глаз. Но большой мужчина не жил много лун подряд в саванне, в обнимку с автоматом. Маленькая женщина жила. Она знает много способов, как убить того, кто сильнее и быстрее. Маленькая женщина собирает во рту много слюны, неслышно подходит к краю платформы и наклоняется над ограждением. Слюна падает с ее губ на платформу, которая лежит ниже. Большой мужчина хорошо слышит, где был шлепок. Он не упустит врага, который сделал такой громкий шаг. Он стреляет. И маленькая женщина стреляет на звук его выстрела…

— Свет! – крикнул команданте Аги Табаро.

Вспыхнули люменисцентные лампы, и на всех четырех ярусах тренингового комплекса базы Пиерауроу стало светло, как днем. Пума гордо стояла в одном из углов 2–го яруса, держа dyegun–полуавтомат у бедра за пистолетную рукоятку. Лейтенант Лопе Молино, находился в противоположном углу на 3–м ярусе и задумчиво разглядывал алое пятно краски у себя на боку. Такое же пятно виднелось на настиле 1–го яруса в нескольких сантиметрах от щедрого плевка Пумы.

— Напарила, — хмуро констатировал он.

— Ящик пива — мой, — лаконично ответила она.

— Твой, твой, — согласился Лопе и, подняв голову, сообщил улыбающемуся с 4–го яруса Рону, — Балда ты! Из такой девушки сделал киллера.

— Я хорошая жена! – возмущенно возразила Пума.

— Ты самая хорошая, — уточнил Рон, сбегая по лестнице и оказываясь рядом с ней.

— И еще, я всех угощаю пивом, — добавила она, — Мне все равно столько не выпить.

Лейтенант хмыкнул и двинулся к мостику, соединявшему 2–й ярус тренингового комплекса с мини–маркетом. Проходя мимо Пумы, он отвесил ей звонкий шлепок ладонью по заднице, и получил в ответ энергичный тычок локотком в ребра.

— Уфф!.. У тебя точно не было предков из юго–западной Гавайики?

Юная африканка выразительно пожала плечами:

— Кто может это знать? Мама была красивая, имела много разных мужчин.

— Логично, — согласился лейтенант, и продолжил свой путь за пивом.

…

Пиерауроу — это подводная отмель, расположенная в нескольких десятках миль к юго–востоку от населенных мест: островка Хатохобеи и большого атолла Хотсарихие. Ее большая часть лежит на глубине 3 метра, и даже при максимальном отливе над водой появляются лишь несколько пучков водорослей. Поверх этой отмели стоит на сваях длинная платформа патрульной базы, имеющая форму вопросительного знака. Изгиб знака представляет собой крытый пирс с причалами и оборудованием, а точка — это 4–ярусный pueblo–militar (военный городок). На базе размещены 4 полувзвода морского спецназа, 4 полувзвода авиации и 2 полувзвода техно–поддерки. Все это называется «Ranger–Unit Transit–Reef» (RUTR) и полностью контролирует океанский траффик Западной Новой Гвинеи (спорной индонезийской территории Ириан–Джая). Между Пирауроу и полуостровом Чендравасих (западным углом Новой Гвинеи) - 200 миль. Нежелательное судно, может проскочить через этот коридор, только проявив чудеса маскировки. Алтьтернатива: отправляться не с северного, океанского поберещья, а с южного, из порта Факфак, и двигаться в обход. Но тогда надо пересекать море Серам, сказочно богатое рифами и пиратами. Кроме того, обходный рейс увидят на картинке, переданной со spy–drone базы RUTR. Одна ракета «Wiunge», пущенная флаером с 250 миль — и никто не узнает, что случилось с этим судном. То ли пираты, то ли рифы…

Команданте Аги Табаро прервал рассказ, чтобы сделать пару мощных глотков пива.

— А как «Wiunge» переводится с утафоа? — спросил Олаф.

Компания рейнджеров, собравшаяся на одной из террас 2–го яруса, дружно заржала.

— Это переводится только со шведского, — весело сказал команданте, — William Unge, полковник шведской армии, изобрел ракеты данного типа в конце XIX века.

— Виллем Теодор Унге? – поразилась Фрис, — Дядька, портрет которого висит у нас в университетском холле рядом с портретом Альфреда Нобеля?

— А где же ему еще висеть? – спросил Лопе Молино, — Они при жизни очень дружили. Нобель поднял хорошие деньги на взрывчатке и финансировал ракетную тему Унге.

— Нитратно–органический ракетный фюэл тоже придумал Нобель, — заметила девушка–melano в черной майке с эмблемой в виде золотого дракончика и круговой надписью «Papua Libre Reserva de Militar», — …а Унге применял этот фюэл в своих ракетах.

— Ахети Уи преподает в колледже историю техники, — гордо сообщил Аги Табаро.

— После I мировой войны, идею Унге о легких простых твердотопливных ракетах для дальнего поражения морских целей отбросили, — продолжала Ахети, — Считалось, что такие метровые ракеты не смогут летать дальше, чем снаряды арт–орудий и, в любом случае, 5–фунтовый боезаряд, которым оснащались эти ракеты, не выведет из строя корабль противника. Первый тезис опровергнут в конце XX века, когда любительская двухметровая ракета «ballistic dart» в США пролетела по параболе с апогеем 85 км, передавая инфо о полете через webcam. Второй тезис опровергнут еще в 1970–е годы, когда в СССР создали базуку «bumblebee»: труба и реактивная граната с 5–фунтовым термобарическим боезарядом. Оставалось только соединить одно с другим.

— … И стрелять по коммерческим морским судам? – договорил Олаф.

— А ты эту коммерцию видел? – поинтересовался Лопе.

— Не видел. Но если они даже везут контрабанду, стрелять в них ракетами — перебор.

— Они работорговцы, — сказал лейтенант, — Поэтому, мы их топим, и будем топить.

— Вместе с рабами? – уточнил швед.

— Ты что! Мы отслеживаем их корыто и разносим его на хрен, когда оно идет или без загрузки, или с каким–нибудь неживым грузом.

Фрис покачала головой.

— Тоже как–то неправильно. Вы расстреливаете в чужом внутреннем море гражданское судно, которое в данный момент не делает совершенно ничего незаконного.

— Мы защищаем полтора миллиона ирианских жителей, — отрезал Аги Табаро, — объем вывоза рабов в зоне контроля RUTR сократился в сорок раз. Это данные ООН.

— Не думаю, что ООН одобряет эту вашу деятельность, — заметила она.

— А нет никакой этой деятельности, — ответил команданте, закуривая сигарету, — никто никогда не видел наших ракет в море Серам. Как увидеть в полете полутораметровую пластиковую трубу с блямбой на конце, если не знаешь, откуда и куда ее запустили? Другое дело, наш знаменитый концлагерь. Но это было при позапрошлом команданте.

— Это где держали брунейских военнопленных, которых потом поменяли на кошек?

Невысокий, кругленький и подвижный, как шарик ртути, 40–летний креол Нехо Ниера, суб–лейтенант полувзвода техно–поддержки (ветеран базы RUTR) подмигнул шведке.

— А ты уже в курсе этой истории? Их «Hercul–TJ» посадили вон там, — он указал своей сигарой в сторону внутреннего рейда, — Точнее, они сами сели, а куда бы они делись? Дальше выгнали этих артистов голыми из самолета в воду, и отправили вплавь…

— Почему голыми? – спросила она.

— А как еще? 280 воздушно–десантных организмов. Мало ли, что у них в карманах?.. И отправили вплавь к дальнему концу платформы. Там уже надули четыре инфларафта.

— Что–что надули?

— Это блин, 15 метров в диаметре, и с тентом. Этих артистов рассадили по 70 на рафт.

Хавчик им возили 2 раза в день, и бросили водяные шланги, чтобы умываться. Дали пластиковые миски–чашки–ложки и индивид–гигиенические комплекты. Так и жили.

— Нехо, я не поняла, сколько времени они жили на этих рафтах?

— Недели три. Пока политикам не надоело скандалить, и не сделалась дипломатия.

— Подожди, а кровать, одежда, сортир, в конце концов?!

— Сортир за бортом, как раз удобрение для планктона, — ответил тот, — одежда при +25 вообще не нужна, а спать можно прямо на инфларафте, он надувной, как матрац.

— А ты сам пробовал жить 3 недели голым на надувном плоту? — ехидно спросила она.

— Мне было бы скучно, а Лю Тайпо с приятелем–коммунистом и всей шайкой…

— Нехо, что ты докопался до коммунистов, а? — перебил худощавый креоло–китайский метис лет 20, одетый только в болотно–зеленый килт с кучей карманов.