Великая кошачья революция - Андрей Анатольевич Горбунов
На крышке возникло изображение того, кого Пушок не видел уже многие тысячи лет. Того, кто был когда-то самым родным и любимым существом во всем мире. И того, чье лицо уже практически стерлось из кошачьей памяти за давностью лет и грузом новых впечатлений. Но стоило человеку возникнуть на экране, стоило Леопольду Ивановичу Муркину причмокнуть и сухо зайтись в кашле заядлого курильщика, как Пушок вспомнил, что хозяин – это всё. Хозяин кормил, поил, не давал в обиду, гладил, носил на руках. Загипнотизированный экраном беляк совершенно упустил из виду тот факт, что миллиардер давным-давно мертв, и его летальный исход наступил прямо у кота на глазах. «О, что за жизнь была при хозяине, – Пушок зажмурился и замурлыкал. – Никаких тебе тревог и забот». В следующую секунду мурлыканье оборвалось: зверек вспомнил, как Леопольд Иванович отвешивал ему оплеухи за совершенно невинные шалости. Но Пушок тут же сам заступился за человека: «А как меня не наказывать? Когда хозяин меня воспитывал, у меня и в мыслях не было убивать. А теперь все испорчено… Я убил Ученого Кота!» Истерика была готова вновь взять верх над беляком, но голос хозяина мигом вернул зверьку самообладание.
– Здравствуй, мой пушистый соня, – бодро и очень ласково начал Леопольд Иванович. – Если ты смотришь эту запись, значит, идиоты япошки все-таки схалтурили и ты разморозился раньше, чем наступило утро. Ох, убил бы их всех! Руки им поотрывать надо! И мозги поменять не помешает. Не-на-ви-жу! Кхе-кхе-кхе. Извини, мой мурлыка, увлекся. Ты, главное, не волнуйся и не переживай: твой хозяин скоро проснется и придет за тобой. А пока, чтобы тебе было не страшно в этом темном ящике (ты ведь у меня бояка), я буду говорить тебе всякие умные вещи. Глядишь, еще и на пользу это тебе пойдет. Вот ты вчера на меня обиделся, когда я ударил тебя. Но ведь я сделал это за дело. Нечего драть мебель! А ты, мой маленький привереда, вместо того чтобы признать свою вину и молча стерпеть наказание, еще и зашипел на меня. Плохой! Очень плохой кот! Когда хозяин бьет по твоей упитанной правой щеке, готовься подставить и левую. Потому что я никогда не причиню тебе вреда. Я все делаю для твоего блага. А благодаря затрещине ты урок на будущее получил. Хозяина надо любить всем своим крохотным сердцем. И ради всего святого, не убивай больше никогда…
От этих слов Пушок похолодел и с благоговейным ужасом уставился на хозяина. Тот между тем продолжал:
– …мышей и прочих мерзких тварей. И откуда у меня в квартире мыши? Я отдал за эту халупу чертову кучу денег. Или это какие-то золотые грызуны, которые входят в стоимость небоскреба? Тьфу! Ненавижу риелторов. Закатать бы их все в линолеум! Кхе-кхе-кхе. Извини, Пушок, опять увлекся. А еще очень тебя прошу: не кради. Не кради еду со стола у нашей прислуги. Ну неужели я тебя нормально не накормлю? А эта падаль черт ее знает какую дрянь ест – отравишься еще. Хорошие продукты колбасой не назовут! Ненавижу колбасу! Ладно, думаю, этого хронометража достаточно. Очень скоро мы снова будем вместе. Ты окажешься у меня на ручках. И я буду весь день чесать твое брюшко и кормить твоей любимой вкуснятиной. Ты, главное, не расстраивай больше хозяина и делай все так, как я тебе сказал. Пушок, ты лучший кот в мире, – Муркин приложился губами к камере, но тут же брезгливо сплюнул: – Тьфу-тьфу-тьфу! Какой идиот забыл стереть пыль с объектива? Ну что за безмозглые создания?! Ну что стоишь, придурок, гляделки выпучил! Выключай давай, имбецил, камеру.
Изображение миллиардера сменили помехи, а через секунду экран погас. Едва кот остался в темноте, заевшие пружины щелкнули, и крышка камеры откинулась вверх.
2
– Ура! Он любит меня! И скоро заберет к себе! – закричал Пушок и, щурясь, выглянул из криогенной камеры. Однако стоящие вокруг коты не разделили радости. Впритык к лежанке расположился отряд усатых вояк в шлемах, с мечами в ножнах и в начищенных доспехах на мохнатой груди. С другой стороны от древней лежанки сгруппировалась толпа котов в выцветших туниках. И те и другие хаотично сотрясали лапами воздух и воодушевленно переругивались.
За свою жизнь Пушок так часто просыпался в незнакомых местах, не зная, как там очутился, что совершенно перестал удивляться этому. Вот и сейчас его уже абсолютно не озадачил тот факт, что старая лежанка очутилась на незнакомой пыльной площади, которую опоясывали невзрачные двухэтажные домишки. Мало того, где-то глубоко-глубоко внутри даже защекотала трусливая радость: раз он очнулся не в Цап-Царапте, следовательно, цараптанцы не смогут наказать его за смерть Ученого Кота. Чтобы снова отогнать от себя мысли об убийстве друга, нависшие над ним как черные тучи, Пушок в очередной раз сообщил местным жителям благую весть: – Хозяин скоро заберет меня!
Но на беляка и не думали обращать внимание.
– Нет, миудеи, вы определенно потеряли всякий стыд! Вам прекрасно известно, что сегодня день сбора податей. Так какого шакала вы устраиваете здесь скотный двор? – орал на толпу начальник военного отряда. – Мурская империя оказала Миудее честь, покорив ее! Теперь вы ходите современные и просвещенные. Еще скажите, что вам не нравится называться мурской провинцией. Я вам дам не нравится! Так что пора платить за удовольствие. Давайте-ка по десять сребреников с каждой морды! Ай, зараза, как бо-о-ольно!
Один из миудеев не выдержал накала словесной перепалки и запустил камнем аккурат в шлем военачальнику.
– Сколько можно этих податей? – закричал камнешвырятель. – Подать на землю, на дом, на очаг, на воду, даже на ношение сандалий! А на что мы, по-вашему, должны есть? Император еще бы подать на смерть объявил!
– Хм-хм… Подать на смерть – неплохая идея. Ой, блохастые морды, как бо-о-о-ольно! Какая шкура опять кинула булыжник?
Но выяснять, кто запустил камень, было излишне. Снаряды уже летели со всех сторон, и раздосадованные миудеи не собирались останавливаться.
– Ну все, беспородистые шкуры, вы сами напросились, – рявкнул главный вояка, прикрываясь от каменного града щитом, и вынул меч из ножен. Его примеру последовали солдаты. С любопытством наблюдавший эту сцену Пушок понял, что дело пахнет жареным, и, не теряя больше времени, решил взять инициативу в собственные лапы.
– Так!
