Саймон Кларк - Кровавая купель
— Нет, Ребекка в плохом состоянии. Дэйв хочет подождать, чтобы ей стало лучше.
— Что с ней?
— Мы не знаем. Мартин и Китти шарят по медицинским книгам, но симптомы подходят под десяток болезней. — Она посмотрела на меня тревожно. — Мне не нравится ее вид, Ник. Я боюсь, что это серьезно.
* * *Шесть часов вечера. Весь день я провозился с микроавтобусом. Я добился, чтобы работали все цилиндры, выплевывая облака синего дыма, но далеко не был доволен этой машиной.
О Ребекке мы не слыхали ни слова, но после полудня шторы в ее спальне не открывались. То и дело побледневшая Китти пробегала к грузовикам и рылась в наших запасах.
В шесть тридцать люди стали оставлять свои дела и собираться возле двери дома.
Я пошел отмыться в ручье, протекавшем за домом. Там я увидел, как на той стороне ручья идет враскачку среди деревьев Слэттер. Девчонка с тенями на глазах шла за ним, как только успевала на высоких каблуках.
— Таг, извини. Таг, прости, — повторяла она, и они скрылись среди деревьев. Я заметил у нее на щеке красный след.
* * *Семь часов вечера. Амбар опустел. Все собрались у двери дома, ожидая известий.
Я взглянул на мистера Креозота. Он стоял в той же позе, уставясь на стену. Что-то он там видел замечательное. Что — один Бог знает.
Пока я смотрел, у него слегка согнулись колени, потом выпрямились. Он начал медленно раскачиваться, как гитарист рок-группы, ловящий ритм. Горящие глаза все еще таращились в одну точку на стене, губы слегка двигались.
С Богом говоришь, мистер Креозот?
Я кашлянул. Ноль внимания.
— Эй… вы меня слышите?
Он не слышал или просто не обращал внимания. И все так же безмолвно шептал, покачиваясь в коленях.
Я глядел на него и думал о своих родителях. И с ними тоже такое? Ходят, наложив в штаны? Таращатся на галлюцинации? Нет. Не мог я этому поверить. Где-то они прячутся, такие же нормальные, как я.
Вдруг мистер Креозот застыл в середине своих качаний, склонил голову набок и так застыл. Глаза его горели. Он что-то слышал. Что? Призыв от таких же, как он?
Я вздрогнул, как от холода, и вышел.
* * *Семь двадцать вечера. Дэйв открыл дверь дома и вышел на верхнюю ступень крыльца. Оглядев собравшихся, он сказал:
— Ребекка Кин пять минут назад скончалась… Ник, ты не можешь мне помочь на минутку?
Черта с два хотелось мне идти в этот дом, но я вошел за ним.
Саймон, стоя наверху, нервно крутил руками.
— Как мы можем быть уверены? Мы же не знаем… Никто не знает… мы же всего только дети… Без медицинских знаний… Как можно точно знать, что Ребекка умерла?
За последние дни я столько видел смерти, что считал себя закаленным от ее вида.
И все равно это был шок. По одному взгляду на это лежащее на боку тело с лицом, будто вылепленным из топленого жира, на этот раскрытый багровый рот можно было сказать, что жизнь покинула это восемнадцатилетнее тело.
В отряде выживших Дэйва Миддлтона Ребекке Кин первой выпала очередь умереть.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Другая боль
— Хочешь первой?
— Нет, я боюсь. Там темно?
— Я буду с тобой, Сьюзен.
— Все равно мне страшно.
— Тогда пойдем вместе. Держи меня за руку… правда, так лучше? Теперь держи ее крепче.
Голоса девочек. Певучих Сестриц, хотя они еле шептали, долетали до меня отчетливо. Эту ночь я проводил в амбаре. Дэйв решил, что лучше будет спать по очереди возле кладовой, где заперт мистер Креозот. На случай, если он сменит поведение, начнет разговаривать или просто попробует вырваться.
Я выглянул в сторону голосов. Певучим Сестрицам полагалось сейчас спать в доме. Я прислушался.
— Давай я посчитаю до трех.
— А ты точно знаешь, что это будет хорошо?
— Да, Сьюзен, все будет хорошо. Только держись за мою руку. Крепче.
— Я боюсь.
— А ты помни, что я тебе говорила. Это волшебство. И мы увидим маму с папой.
— И они опять будут хорошие?
— Конечно, будут. Ну, держись крепче за мою руку. Раз, два, три — прыгнули!
Страшное, невыносимое чувство ужаса проползло по моей коже. Судорожным движением я задрал голову…
И вытянул руки в безнадежной, глупой-дурацкой-бесполезной попытке их поймать.
Они остановились в пяти футах над моими руками с похожим на выстрел звуком, который до сих пор отдается у меня в голове эхом. И закачались на веревках, как светловолосые куклы.
В этот момент я ощутил, что у меня сердце треснуло, как яйцо.
Окостеневшими ногами я вышел во двор, ступая босиком в холодную грязь.
То ли я хотел заорать, то ли броситься и бежать, бежать, пока ночь не поглотит меня. Охватив себя руками, я затрясся.
Когда мне было пять, папа однажды завернул меня в одеяло и вынес показать ночное небо. Он показывал мне звезды. Сейчас те же звезды сияли куда ярче, когда погасли уличные фонари.
Где-то далеко кто-то засвистел мотив. Медленный, крадущийся звук. Еле слышный, но ночной воздух доносил достаточно нот, чтобы я этот мотив узнал.
Десять бутылок зеленого стеклаПолные стояли на краю стола…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Вот что запомни: не строй из себя героя
Двор гудел. Мы загружали грузовики, заводили моторы. Дел-Кофи двигался быстрее, чем раньше за ним водилось. Он бегал вдоль колонны машин, говоря водителям, чтобы были готовы — мы через пять минут выезжаем.
Я стоял возле головного автобуса вместе с Дэйвом Миддлтоном, когда Дел-Кофи, тяжело дыша, полез на борт.
— Скажи этим лентяям поторопиться. — Его лицо было краснее малины. — Креозоты не будут ждать вечно. Если они попрут через поля, смогут перекрыть нам дорогу на старте.
— У нас еще много времени, — ответил Дэйв. — И еще ты, по-моему, кое-что забыл.
— Я ничего не забыл. Давай выбираться из этого свинарника.
— Мы все еще не решили, что делать со стариком в кладовой.
Дел-Кофи расхохотался, но мне было ясно, что он просто боится.
— Ты шутишь? Дэйв, на нас вон с того холма смотрят две сотни маньяков-убийц, а ты хочешь мудохаться с одним из них, запертым в амбаре? Господи Иисусе! Брось ты его, ради всего святого. Его приятели будут здесь с минуты на минуту, и пусть они его освобождают. А теперь — поехали!
— Мартин, — спокойно сказал Дэйв. — Мы не знаем, выпустят ли они его. Если нет, он там умрет от голода.
— Знаешь, старик, это твоя проблема. Мы уезжаем, даже если мне придется самому вести этот дурацкий автобус.
— Креозоты еще и на две мили не подошли. Нам нужно только придумать безопасный способ отпереть дверь, а потом спокойно ехать к гостинице.
— Слишком опасно. Как только ты откроешь дверь, он оттуда вырвется и проломит тебе голову.
— О’кей, Мартин, дай мне минуту подумать… Ладно. Выводи колонну на дорогу. Следуй маршрутом, который Ребекка составила перед… в общем, по этому маршруту. Я догоню.
Дел-Кофи смотрел на него, не веря.
— Ты хочешь рисковать жизнью, чтобы выпустить сумасшедшего гада, который тебя убьет, если дать ему хоть полшанса? Что ж, это твои похороны.
Дел-Кофи залез в автобус и завел мотор.
Дэйв повернулся ко мне:
— Ник, одолжишь мне «сегуна»? Когда я выпущу старика, то догоню колонну и ты получишь машину обратно.
— Ты чертовски рискуешь. Если с тобой что-нибудь случится, все эти ребята будут по уши в дерьме.
— Ты не беспокойся. Я придумаю, как выпустить этого типа, не подставляя шею.
— Тогда давай я останусь и тебе помогу.
Это его удивило и тронуло. Он посмотрел на меня:
— Спасибо, Ник. Я тебе благодарен. Послушай, лучше, если у нас будет еще одна пара рук, я спрошу Курта, не захочет ли он с нами.
— А надо ли? Он с виду крутой, но напугать его просто.
— Да нет, он справится.
Дэйв пошел к голове колонны искать Курта, а я вернулся к «сегуну» и велел Саре и ее сестрам пересесть к Дел-Кофи в головной автобус. Потом я подогнал «сегуна» к амбару.
Мы планировали остаться еще на пару дней, пока не пройдет потрясение от смерти Ребекки и двух самоубийств. Но, как и многие другие планы, этот разлетелся в прах перед лицом реальности.
Дэйв Миддлтон собственными руками похоронил всех троих на ближайшем кладбище. Когда он ехал обратно на ферму, он заметил, что семейство Креозотов накапливается на холме в двух милях от фермы. Ничего не оставалось, как подниматься и ехать. Толпа могла за полчаса перекрыть дорогу от фермы.
Я смотрел на колонну от дверей сарая и видел, как колонна выезжает на дорогу. Я был уверен, что Дел-Кофи не станет нас ждать. Без жестких указаний Ребекки Кин с заднего сиденья он вдавит газ в пол, оставив всю колонну догонять кто во что горазд.
— Что ты с ним хочешь сделать?
