Артур Кларк - Город и звезды

Со стороны Элвина было бы глупо не принять во внимание эту вполне очевидную возможность. Интересно, сколько раз за миллионы лет, прошедшие со времени разделения двух цивилизаций, люди из Лиса проникали в Диаспар, чтобы сохранить их ревниво оберегаемый секрет? И насколько велика была умственная мощь, которой обладали и которую без колебания использовали эти странные люди?

Безопасно ли было вообще строить какие-либо планы? Серанис обещала не читать его мыслей без разрешения, но не было ли обстоятельств, при которых это обещание можно было нарушить?

— Надеюсь, — сказал он, — вы не ожидаете, что я тут же приму решение. Не могу ли я поглядеть на вашу страну, прежде чем сделаю выбор?

— Конечно, — ответила Серанис. — Ты можешь оставаться здесь, сколько пожелаешь, и вернуться в Диаспар, если передумаешь. Но будет проще, если ты сможешь принять окончательное решение в ближайшие несколько дней. Ты же не хочешь беспокоить своих друзей, а чем дольше ты останешься, тем труднее будет нам сделать необходимые коррекции.

Элвин мог с этим согласиться, хотя ему и хотелось узнать, в чем состоят эти «коррекции». Вероятно, кто-то из Лиса встретится с Хедроном — а Шут даже не заметит этого — и подправит его память. С течением веков имя Элвина присоединится к другим Уникумам, таинственно исчезнувшим без следа и вскоре позабытым.

Тут крылось много загадок, а он не приблизился к решению ни одной из них. Была ли какая-нибудь цель в странной односторонней связи между Лисом и Диаспаром, или то был лишь исторический курьез? Кем и чем были «Уникумы»? Если люди из Лиса могли попадать в Диаспар, почему они не удалили схемы памяти, хранившие ключи к их возникновению? Впрочем, на этот вопрос у Элвина был правдоподобный ответ. Центральный Компьютер мог быть слишком неподатливым противником, трудно поддаваясь воздействию даже самых изощренных ментальных методов. Он отложил эти загадки; когда-нибудь, зная побольше, он, быть может, разгадает их. Глупо было рассуждать и строить пирамиды предположений на фундаменте невежества.

— Прекрасно, — сказал он не очень вежливо, все еще обеспокоенный неожиданным препятствием, возникшим на его пути. — Я постараюсь дать ответ как можно быстрее, если вы покажете мне, на что похожа ваша страна.

— Хорошо, — произнесла Серанис, и на этот раз в ее улыбке не было скрытой угрозы. — Мы гордимся Лисом, и нам доставит удовольствие показать тебе, как люди могут жить без помощи городов. Кроме того, тебе нет нужды беспокоиться — друзья не будут встревожены твоим отсутствием. Мы позаботимся об этом, хотя бы для собственной безопасности.

В первый раз Серанис дала обещание, которого не смогла сдержать.

Глава 11

Алистра, сколько ни билась, не смогла вытянуть из Хедрона дальнейших объяснений. Шут быстро пришел в себя от шока и панического бегства обратно к поверхности после того, как он остался один в подземельях Гробницы. Он стыдился своего трусливого поведения и сомневался, хватит ли у него смелости вернуться обратно в зал движущихся дорог, к разбегавшейся оттуда по миру сети туннелей. Считая Элвина по меньшей мере нетерпеливым, а может быть и вовсе безрассудным авантюристом, он все же не верил всерьез, что тот может нарваться на опасность. Рано или поздно он возвратится. Хедрон был уверен в этом. Ну, почти уверен: сомнений было как раз столько, чтобы сохранять осторожность. Разумнее будет, решил он, пока говорить об этом как можно меньше и постараться обратить все происшедшее в шутку.

Успех этого намерения оказался под угрозой после того, как, наткнувшись при выходе на Алистру, Хедрон не сумел скрыть своих чувств. Она увидела страх, столь отчетливо написанный у него на лице, и тут же решила, что Элвин находится в опасности. Все заверения Хедрона были тщетны, и, пока они шли через парк, Алистра злилась все больше и больше. Сперва она хотела остаться у Гробницы, чтобы дождаться, пока Элвин возвратится тем же таинственным путем, каким исчез. Хедрон смог убедить ее, что это будет пустой тратой времени, и успокоился, когда она последовала за ним в город. Существовала ведь возможность, что Элвин вернется почти сразу, а он не желал, чтобы секрет Ярлана Зея стал известен посторонним.

К тому времени, когда они добрались до города, Хедрону стало ясно, что его уклончивая тактика потерпела полный провал и ситуация основательно вышла из-под контроля. Впервые в жизни он проигрывал и не ощущал в себе способности справиться с возникающими проблемами. Его внезапный, иррациональный страх постепенно уступил место более глубокой и основательной тревоге. До этого момента Хедрон мало думал о последствиях своих деяний. Собственные интересы и мягкая, но подлинная симпатия к Элвину были достаточными мотивами. Хотя Хедрон поощрял Элвина и помогал ему, он никогда не верил, что подобное произойдет на самом деле.

Несмотря на разделявшую их пропасть лет и жизненного опыта, воля Элвина всегда была сильнее его собственной. Теперь было поздно что-либо предпринимать. Хедрон чувствовал, что события мчат его к развязке, совершенно выйдя из-под его власти.

Видя в Хедроне злого гения Элвина и явно стремясь обвинить во всем происшедшем именно его, Алистра была несправедлива. Не будучи по-настоящему мстительной, она была глубоко обеспокоена, и значительная доля ее раздражения сосредоточилась на Хедроне. Если бы Шуту довелось претерпеть по вине Алистры те или иные неудобства, она не испытала бы в связи с этим ни малейшего сожаления.

Достигнув большой кольцевой дороги, опоясавшей парк, они расстались в гробовом молчании. Наблюдая, как Алистра исчезает вдали, Хедрон устало пытался разгадать планы, зреющие в ее голове.

Сейчас он мог быть уверен только в одном. Еще долгое время ему не придется опасаться скуки.

Алистра действовала решительно и рассудительно. Она не собиралась связываться с Эристоном и Этанией: родители Элвина были приятными ничтожествами, к которым она чувствовала скорее некоторую привязанность, чем уважение. Они только потратили бы зря время в бесплодных разговорах, а затем поступили бы точно так же, как сейчас Алистра.

Джезерак выслушал ее рассказ без видимых эмоций. Если он и был встревожен или удивлен, то умело скрыл это — так умело, что Алистра была несколько разочарована. Ей-то представлялось, что ничего более необычного и важного никогда не происходило, и безучастное поведение Джезерака ее обескуражило. Когда она завершила рассказ, он расспросил ее о некоторых подробностях и намекнул, что она могла и ошибиться. Какие причины были предполагать, что Элвин действительно покинул город? Возможно, над ней просто подшутили; участие Хедрона, казалось бы, только подтверждало эту догадку. Может быть, именно в этот самый момент Элвин смеется над ней, скрываясь где-нибудь в Диаспаре. Единственное, чего Алистра добилась от Джезерака — обещания сделать необходимые запросы и снова связаться с ней в течение суток. В то же время ей не следовало беспокоиться и говорить обо всей этой истории кому бы то ни было. Не нужно сеять тревогу по случаю инцидента, который, вероятно, разъяснится в ближайшие часы.

Алистра покинула Джезерака в расстроенных чувствах. Но она была бы довольна, если б могла увидеть его поступки, последовавшие непосредственно за ее уходом.

Джезерак имел друзей в Совете; за свою долгую жизнь он и сам бывал его членом, и, в случае невезения, мог войти в него вновь. Он соединился с тремя наиболее влиятельными коллегами и осторожно попытался заинтересовать их. Как наставник Элвина, он сознавал свое двусмысленное положение и торопился обезопасить себя. Впрочем, в происшедшее стоило посвятить лишь немногих. Все немедленно пришли к выводу, что первым делом надо связаться с Хедроном и потребовать разъяснений. Но превосходное намерение не могло быть выполнено. Хедрон предусмотрительно скрылся из пределов досягаемости.

Хозяева очень тактично не напоминали Элвину о двусмысленности его положения. Он мог бывать во всех уголках деревушки Эрли, которой управляла Серанис — хотя слово «управлять» было, пожалуй, слишком сильным. Иногда она казалась Элвину благосклонным диктатором, иногда же представлялось, что она вообще не располагает никакой властью. Пока ему совершенно не удавалось понять общественное устройство Лиса — то ли оно было слишком простым, то ли настолько сложным, что все хитросплетения ускользали от его взгляда. Удалось выяснить лишь то, что Лис делился на многочисленные поселки; Эрли могла служить типичным примером. Но, в сущности, типичных примеров не было вообще, поскольку Элвина убеждали, что каждый поселок стремится как можно больше отличаться от соседей. Все это было предельно запутанно.

Несмотря на небольшие размеры и малочисленность населения, не превышавшего тысячу человек, Эрли была полна сюрпризов. Здешняя жизнь отличалась от диаспарской едва ли не во всех отношениях. Расхождения касались даже столь фундаментальных вещей, как речь. Голос для нормального общения использовался разве что детьми; взрослые редко произносили хоть слово, и Элвин в конце концов решил, что и это они делают только из вежливости к нему. Странно и неловко было сознавать себя опутанным сетью беззвучных и неощутимых слов, но Элвин в итоге привык к этому. Он удивлялся тому, как устная речь вообще выжила, не находя себе употребления, но позднее обнаружил, что люди Лиса очень любили пение и вообще все виды музыки. Без этой побудительной причины они, вероятно, давным-давно стали бы совершенно немыми.