Alexandr Lukianov - Чёрная Пешка
-Сейчас переместим туда вещи, которые вы просили доставить. –сказал Ривкинд, опять манипулируя пультом. Все та же юркая платформа выкатила из глайдера, и подвезла к люку несколько титановых контейнеров. Рядом с ней семенил многофункциональный кибер. Он цеплял контейнеры за ручки, исчезал с ними в квадратном отверстии, выпрыгивал и вновь хватал груз. Так повторилось пять раз.
-Вот и все. Сезам закройся. –подытожил Ривкинд. –Пользуйтесь на здоровье.
-Благодарствую сердечно.
-Пора лететь.
-Гладкого моря и быстрого пути! –пожелал Всеслав.
Ривкинд усмехнулся и уже сидя в кабине спросил: -Пешка, а ведь вы так не ответили: вам здесь нравится?
Лунин молча помахал рукой.
Саракш, Островная империя
Чёрный Пояс, о.Бацуза, Большое Горное Кольцо, близ заповедника "Енотовый рай"
4 часа 80 минут, 4-го дня 2-ой недели Зеленого месяца, 9591 года от Озарения
Один из двадцати двух заповедников острова Бацузы под названием «Енотовый рай» находился у подножья Большого Горного Кольца, на внешней стороне, верст на сто двадцать южнее Цугазая. Заповедник был комплексным: ландшафтно-природно-историческим. К его двум тысячам квадратных верст вела проложенная по джунглям идеально прямая «бетонка». На въезде в «Енотовый рай» по обе стороны шоссе красовались большие щиты, призывавшие праздно любопытствующих без лишней необходимости не тревожить обитателей заповедника. Впрочем, убедительные призывы были совершенно излишними: праздно любопытствующих здесь не было. Шоссе огибало с севера берег Овального озера и распадалось на узкие дорожки между жилыми и лабораторными корпусами научного центра. Там работали восемьдесят семь егерей и смотрителей, зоологов и ботаников, почвоведов и гидрологов, геофизиков и сейсмологов. А также один археолог – девушка двадцати четырех лет от роду, которой оказывали снисходительное покровительство тридцатилетние «старики».
Всеслав, чертыхаясь, выбрался из густого кустарника и оказался у входа на крохотный пятачок для стоянки служебного автотранспорта. Пятачок был старательно охвачен двойной оградой из металлической сетки, как, впрочем, вся остальная территория научного центра.
Долговязый и чернобородый молодой человек в полном облачении егеря сидел, подперев руками голову на старой автомобильной покрышке и сквозь сетку смотрел на приближающегося Всеслава. Глаза его были исполнены покорности судьбе.
-Гацу ба-дацу, кактусы тут, однако... –жалобно произнес Лунин. –Добрый день. Я Бидзанби Да, живу в Цугазае, работаю в университете на факультете истории и филологии, кафедра методики преподавания обществоведческих дисциплин.
По всем вероятиям егерю-бородачу было не привыкать встречать полчища школоведов и дидактов, ближе к полудню выбредающих из джунглей. Он флегматично и обстоятельно оглядел Лунина и ответил:
-Здравствуйте. Заходите, только тщательно закрывайте за собой воротца. Нет-нет, на обе щеколды, пожалуйста. Не то все растащат.
Чернобородый невозмутимо поднялся, шаркая подошвами высоких шнурованных ботинок, двинулся к двери лабораторного корпуса.
-Подождите! - воскликнул Всеслав. - А к кому можно обратиться? Я, видите ли, слегка заблудился.
Бородач, не оборачиваясь, ответил:
-Обращайтесь ко мне. А еще лучше идите следом.
Всеслав заторопился за ним.
-Скажите, -опасливо спросил он, -кто тут… ммм… все растаскивает.
-Еноты. –безнадежно сказал егерь. –Они народ патологически хозяйственный, волокут в норы все, что плохо лежит. Не удивлюсь, если завтра угонят машину или утащат всю библиотеку вместе с каталогом и библиотекарем. Или упрут вычислители. Кстати, сетка – против них. Помогает, но не всегда. Третьего дня застал на складе матерого мордастого самца. Он распечатал картонный ящик с макаронами и аккуратно доставал оттуда пачку за пачкой. Для дома, для семьи, так сказать.
В корпусе, кажется, не было принято закрывать двери. Из-за одной слышалось:
-Постой, не бросай трубку, дослушай. Не швыряй, говорю, телефон разобьешь! Ну, нет сегодня свободных датчиков, нет. По буквам: н–е–т. Ни одного. Завезут в конце недели из института – сразу получишь. Ах, какой ты мудрый! А то никто бы не догадался съездить в Цугазай! Только вот в институте датчиков пока тоже нет, дружок. Со старых участков снимать не позволю, не надейся. Ну и что же, что давно стоят. Не разрешаю. Всё. Точка. Ах, жаловаться? Да хоть самому академику. Успехов тебе в этом тухлом деле.
Со стороны противоположной двери доносился монотонный треск печатающей приставки вычислителя.
А вот в лаборатории № 4 дверь вообще было невозможно закрыть по причине ее отсутствия. Там не меньше десятка человек окружили стол, навалились на него животами и о чем-то бурно спорили. Говорили все одновременно, умудряясь слышать друг друга.
-Изменений не выявлено. То есть вообще. По-моему этого и следовало ожидать
-А черви? Черви-то! Чего ещё надо?!
-Други мои, а нет ли тут ошибок?
-Ошибок! Хо-хо! Дали бы мне вычислитель вдвое мощнее - не было бы сомнений.
-И получили бы доказательства мутаций. А то «не выявлено, не выявлено». Выявим!
-Ребятишки, а вот тут, кажется, неточность. Не два уровня на графике, а три.
-Ну?! Кто чертил?
-Я. Так чего хотите: ведь вручную же. Ботаники уперли широкую приставку к вычислителю и печатают свою большеформатную статистику. В цвете, между прочим.
-А ты отдал? Позор!
-Сам бы попробовал… Травоведы сильные, упитанные и их больше.
-Пусть уж... Давайте перепроверим вручную в грубой прикидке, потом нападем на ботаников, отберем приставку и примемся за работу по-настоящему.
Егерь и Всеслав вошли в небольшую комнату с окном во всю стену, сплошь уставленную разнообразными приборами. Над клавиатурой вычислителя вопросительным знаком завис полный парень в голубом халате.
-Цу, - позвал бородач и замолчал.
Цу повернулся к вошедшим круглым улыбающимся лицом, пару-другую секунд рассматривал их, церемонно склонил голову, потом вновь уткнулся в экран, по которому ползли через клетки координатной разметки яркие синие кружочки.
-Переселяются. –сказал он. –За болота. Вместе с детенышами. Наверное, думают, что там мы их не достанем.
Егерь шумно вздохнул. Цу отодвинул клавиатуру, повернулся на стуле и поинтересовался:
-С кем имею честь?
Всеслав терпеливо отрекомендовался еще раз.
-Он заблудился. –добавил бородатый егерь. –В Гнилом логу.
-А какие демоны вас вообще туда занесли? –с неподдельным интересом спросил Цу. –Все искатели неприятностей предпочитают заблуждаться в Межовражье. Это традиция.
-Не ищу неприятностей - раз и не люблю традиций - два. –решительно сказал Всеслав.
-Это достохвально. - одобрил Цу. –Мои подопечные – тоже не любят традиций и мыслят нешаблонно. Вот взяли и подались подальше. Все помеченные. Три стаи.
-Три стаи кого?
-То есть как это – «кого»? –оскорбился Цу, -Бурых крысокротов, натурально. Конечно, все же работают с енотами. Всем интересны эти полосатые мошенники в роскошных шубах. И никто, кроме младшего научного сотрудника Хаюбидзи Цу, не занимается немодными, заброшенными, бедными крысокротами. А они, между прочим, ничуть не уступают енотам, только гораздо скромнее. Они…
-Кто-то поедет сегодня на семнадцатую версту? –прервал его бородач. –Пусть подбросят заблудшего до автобусной станции.
-Угу, - сказал Цу. – Безусловно, поедут и, без сомнения, подбросят. А заодно отправят телеграфом наши с тобой заявки. Так официальнее. А то мои покорнейшие просьбы электронной почтой воспринимаются как абстрактные вздохи о несовершенстве жизни… ну, и реакция на них, соответственно, нулевая. Между прочим, придется отправляться уже через десять минут.
Он пристально посмотрел на егеря.
-Послушай, может быть, ты сам и смотаешься, а? Так надежнее. Возьми тексты телеграмм.
-Ну-у… -заныл бородач.
-Вот и великолепно! –подытожил Цу, обаятельно улыбаясь. –рад, что ты такой покладистый. Только, чтобы было быстрее, возьми не легковушку, а второй вездеход, пока его не зацапали сейсмологи. А то они уже бегали с канистрами заправочного спирта. И где только умудряются горючее добывать, ума не приложу.
-Поехали. –понуро сказал егерь, обращаясь к Лунину. –Вот ещё одно, совершенно лишнее, доказательство того, что гуманизм наказуем. Видите, помог вам и подвернулся под руку этому людоеду.
-Между прочим, -сказал Цу, -за твои интересы людоед борется даже больше, чем за собственные, не заметил?
-Уже выезжаю.
Вездеход выглядел аскетически. Он представлял собою каркас из прочных металлических труб на четырех широких колесах. Еще имели место жесткое сидение на двух человек, мощный двигатель и полдюжины больших фар, уставившихся в разные стороны.
