Млечный Путь № 1 2021 - Леонид Александрович Ашкинази
- Не похоже. В прошлые охоты мы с ними не встречались, но когда это было..., в начале лета видели их дым.
- Их ведь тоже мало осталось.
- Как и всех нас, - согласился тот. - Твой мужчина предлагал им союз и очень жаль, что ничего не вышло. Тогда нас еще было восемь, - зачем-то договорил он.
- Я помню, спасибо, - отвечала Мать. - Верно, их осталось столько же. Просто все помнят историю рода Синей горы, и теперь союза, даже против серых, не создаст ни один род, ни из этих земель, ни из дальних.
- Только те, кто совсем угас, как род Черепах, - произнес Лис. - Теперь его и не стало, хоть и четверо вошли когда-то в дружество с нами, а еще двое ушли в род Тернов.
- Неждан и Рада, - уточнил зачем-то Рыбарь.
- Наверное, поэтому мы с ними и сошлись, ведь их было меньше. Нам показалось проще вселиться в их добротную пещеру. Да и в последующем судьба им не благоволила: сперва двое утонули, потом одного забрала хворь, а после Скользящий...
Взгляды собравшихся остановились на Рыбаре, но тот не пошевелился, по-прежнему глядя на Мать. А та все гладила его волосы.
Тихий продул косточку, достал из-под камня, на котором работал, острый скребок, тонкий, похожий на костяное шило, которым Мать сшивала кожаную обувь для охотников, и принялся выкручивать отверстия. Наконец, продул одно, кость пискнула приветливо.
- Будет пищалка, - догадался Малой, невольно улыбаясь.
- Или что-то похожее, - кивнул умелец. И зачем-то прибавил: - Прежнюю я оставил Охотнику, положил в карман. Очень она ему нравилась.
Недолгое молчание послужило ему ответом. Тихий смешался, но потом произнес:
- Верно, каждый попытался почтить его память по-своему. Лис...
- Да, я не говорил и слова против. Пусть мы похожи в этом на серых, но мы все равно останемся иными. Для них особенно.
Последнюю фразу он произнес с каким-то нажимом. Посмотрел на Мать, но та не повернула головы, будто слова о ее мужчине прошли мимо ушей старейшины. Она прекратила гладить волосы сына и снова занялась перетиранием зерен пшеницы, муку которых аккуратно скидывала в деревянный горшок.
- Мой мужчина никогда не мог даже в мыслях представить выступить против них. Несмотря на все то, что они сделали нам плохого, - неожиданно произнесла Мать, одним этим заставив что-то буркнувшего про себя Лиса отвернуться к стене. - Он был силен и мягок, жёсток, но отходчив, никогда не таил зла. Он был добр и умел делиться всем, что имел. Он принял меня, хотя я оказалась изгнана из племени серых, с позором, с другими женщинами и мужчинами, он согласился принять и их, во всяком случае, не возражал против подобного... - и внезапно замолчала. Рыбарь подняв голову, пристально посмотрел ей в глаза. Мать пошевелилась, осмотрела притихшую пещеру, затем прибавила: - Я уже говорила это, возле отверстой могилы. Не знаю, зачем повторяюсь. Вы все знаете, что я чувствую к нему - и когда он был жив, и сейчас. И я понимаю тебя, сын, - ее ладонь снова коснулась головы Рыбаря, - когда ты отказался пойти со всеми на похороны. Охотник не желал тебе зла, он лишь хотел дать тебе выбор. Попробовать все и потом уж решать.
- Он просто не любил Скользящего, - коротко ответил Рыбарь. - Или не понимал.
- Наверное, последнее. Скользящий всегда оставался для нас загадкой, возможно, только ты и сумел ее разгадать. Он и умер...
- Не надо о нем сейчас, прошу тебя. Говори о другом, о чем угодно, хоть об отце, хоть о себе...
- Мама, пожалуйста, расскажи о плене, - вдруг подал голос Малой, обратившись к ней так, словно все еще оставался ребенком, а не мужчиной, лето назад прошедшим посвящение охотой.
Мать кивнула.
- Как скажешь, сынок. Но о чем мне рассказывать? Разве что... - она помолчала и продолжила: - Меня забрали вскоре после того, как я стала женщиной. После дня первой крови. Пришли серые, увидев, что люди нашего рода отправились на охоту, взяли меня и Ветку, старухам велели не вмешиваться, взяли что-то из еды на дорогу и ушли. Мужчины прибыли через несколько дней и попытались выручить нас. Говорят, вышла стычка, но отбить, ни меня, ни мою двоюродную сестру не удалось. В пещере, что у перевала, нас тогда обитало пятнадцать человек, - зачем-то уточнила Мать.
- Серые издевались над тобой? - спросил Малой. Мать покачала головой, подумав, произнесла:
- Они просто не считали нас людьми. Дикарями, некой помесью человека и зверя, быть может, но, даже встречаясь с нашими мужчинами и женщинами во время обмена или дележа земель, такое раньше случалось, все равно держались старшими.
- За ними сила, - произнес Лис неохотно. - Их куда больше, чем нас. Каждый род больше и живут кучнее.
-Они живут несколькими родами разом, возможно, отсюда их злоба, - покачала головой Мать. - Ведь каждый с рождения до смерти должен доказывать племени, что он еще пригоден, что его умения могут сгодиться другим. Хотя б обучить чему-то молодых, неумелых.
- Ты не говорила, что они выбрасывают стариков умирать в лес или горы.
- Они так не делают, по крайней мере, в тучные годы. Как и мы, - почему-то закончила она, вероятно, что-то вспомнив. Лис прищурился.
- Ты о роде Синих гор? Но это когда случилось, десятки, сотни лет назад.
- Сказам о них незачем врать, раз они переходят из уст в уста. Иногда и мы бываем жестоки. Пусть не как серые, но не делай из нас совсем чистых.
- Белых, - усмехнулся Лис. - Ведь мы для них белые. Нечистые, но белые, вот странность.
- Они ненавидят снег, потому называют нас "тупыми снежками", ненавидят зиму, хотя именно зимой охотятся на пещерных медведей, волков или других хищников.
- Охотились, - поправил ее Лис. - Их стараниями медведи ушли в другие земли, где еще нет серых.
- Далеко на закате, там высится великая гряда, и туда серые еще не добрались. Я о ней слышала только от тех, кто приходил к морю и в обмен на наши истории и рыбу, рассказывал свои истории и предлагал топоры, кресала и костяные ножи и шила. Может, они ушли туда, Лис, если медведи
