Андрей Белянин - Лана
Лапа допила своё вино, поставила фужер на стол, задумчиво тронула ресторанный нож с закруглённым лезвием. Потом осторожно коснулась моей руки, импульс кончиков её пальцев был предельно откровенен и краток — «я должна убить тебя».
— Сама этого хочешь?
— Нет. Вообще не хочу. Просто должна. — Она не отрывала от меня взгляда, не мигая глядя глаза в глаза.
— Помню, что человек не может не сморгнуть больше минуты, веко само вздрагивает, обеспечивая необходимую влажную смазку глазному яблоку. Лана смотрела на меня две-три минуты, и её загнутые ресницы не вспорхнули ни разу. Потом она рывком встала из-за стола:
— Мне лучше уйти.
— Во сколько едем завтра? — не оборачиваясь, спросил я. Мне было важно только время, в том, что поездка состоится и именно я нужен ей там, сомнений не было ни на йоту.
— Ещё не знаю, — улыбнулась она так, словно бы между нами не было отточенного стального холода всего лишь несколько минут назад. — Созвонимся с утра. И постарайся больше не лезть под чужие машины. Я сделала с ними всё, что могла. Возможно, погорячилась. Но тебя больше никто не тронет, если сам не… Поцелуй меня.
Вкус её губ досказал мне всё остальное. Они были горько-солёные, как кровь…
Я часто задумывался, почему все основные религии вышли из пустыни? Иудаизм, христианство, ислам были дарованы кочевникам, для которых вся мудрость Великой Пустоты была естественной, словно песок под ногами. Может, только Будда уходил для просвещения в горы, но и горы в те времена были такой же необжитой пустыней.
— Да и что они искали там, Великую Пустоту? Ту, что находится внутри всего сущего и поэтому всё сущее сокрыто в ней. Ты можешь населить её своими фантазиями, странами, героями, и никому не будет тесно. Где ещё так свободно и просторно парящему разуму, как не в своей собственной Пустоте, без правил, ограничений, законов…А наша степь с четырьмя курганами у забытой столицы Золотой Орды и таинственная пятая гора не были ли временным отражением пустыни, где Моисей сорок лет водил евреев? Не на той ли горе неграмотный Мухаммед получил откровения от Аллаха? Не в таких ли пещерах, подобных соляным склепам Богдо, было сокрыто тело Христа после распятия? И чем тогда пустыня на земле отлична от Пустоты вне её…
Ведь именно здесь звёздный полог небес кажется Вселенной, перевёрнутой над землёй, словно заботливо накрытый непостижимой ладонью Бога. И когда вглядываешься в эту сияющую алмазную высь, то понимаешь не как ты мал и ничтожен, а насколько ты един со всем этим мирозданием! Которое удивительно легко умещалось в капельке влаги, сверкнувшей на миг в уголке прощающихся глаз Ланы…
Третий курган пуст. Там ничего нет. Вообще ничего. По крайней мере, так показали раскопы, хотя по показаниям приборов должно было быть как минимум железо. Думаю, это первый случай проявления аномалии. Значит, либо мы всё-таки вошли в зону, либо приближаемся к ней. Ответ очевиден — остался всего один курган, его раскопки будут вестись в экстренном режиме. Удалось привлечь трёх местных ребят, колхозники умеют работать лопатой. Группа находится на пределе нервных и физических сил. Срочно требуется контейнер! Гроб, или рака, с останками будет погружён в него и при соблюдении всех специальных требований в нераспечатанном виде доставлен в столицу. Гарантируем, что согласно договору любой тактильный контакт с погребённым категорически исключён. Лица, которым предстоит непосредственно укладывать груз в контейнер, имеют спецодежду и будут сразу же задержаны охраной до ваших исключительных распоряжений. Просим заранее оплатить все счета. В противном случае…
Знакомый таксист не выразил особого удивления просьбе отвезти нас в десять ночи километров за пятьдесят от города в спящее село. Всю дорогу Лана весело болтала с ним, сыпала анекдотами, искренне смеялась сама любой шутке, но ни на миг не выпускала мою руку, сжимая ладонь до боли в пальцах. Ночь в степи всегда густа, пока ты едешь в машине, и удивительно прозрачна, как только ты выходишь к куполу неба. Наверное, я нигде не знаю такой умиротворяющей пустоты, как в ночной степи, от края до края под волшебным звездопадом неба. Где ещё можно чувствовать себя ближе к Богу, чем там, где его дыхание разлито в каждой травинке, каждом запахе, каждом звуке…
Мы вышли на окраине, там, где ещё издали была видна белеющая гора мусорной свалки. Водитель уехал. Добираться до места предстояло пешком. Мы шли свободно, не таясь. В Селитренном горели редкие огни, но местные вряд ли гуляют по ночам в районе свалки. Те, кто ищут могилу, и те, кто её защищают, находятся на другой стороне, и им не до нас. Одинокая парочка вдали ото всех, прячущаяся по тёмным углам, редко вызывает подозрение. Если нас кто-то и увидел бы, то наверняка оценил бы факт нашего присутствия исходя из рамок собственной испорченности…
Сначала Лана держала меня за руку, потом, мягко высвободившись, предпочла идти сама. И, несмотря на то что в дорогу она как современная женщина надела туфли на довольно высоком каблуке, умудрялась двигаться по мягкой земле легко и грациозно, не проваливаясь и не замедляя шаг.
В степи всегда замечаешь все детали, даже самые незначительные. Возможно, поэтому песни кочевников так длинны и так подробны — увидел, спел…
— Это здесь. — Я обернулся к ней. — Что дальше?
— А ты как думаешь?
— Ну, видимо, проводить какой-то ритуал… Мне нужно быть обнажённым?
— Бред… — раздражённо фыркнула она. — Далеко не во всех действиях нужно раздеваться. Просто пройди в середину, ты сам почувствуешь, где надо остановиться.
Ты со мной?
— Я подойду позже. Место ты найдёшь сам. Оно не откликнется женщине. И хватит вопросов! Прости, что кричу на тебя… У нас меньше часа. Пожалуйста, иди, прошу…
Я подчинился. Не из страха или любопытства — сейчас в моей душе не было ни того, ни другого — и уж точно не из любви к Лане. Любовь толкала меня совсем на другие поступки, да и вряд ли мне нужно было ей это доказывать. Я не ощущал себя героем. Не думал о том, КТО или ЧТО находится внизу, под толщей земли и пластами слежавшегося мусора.
Нет ничего интересного или романтичного в походе по отходам. Более того, чем ближе я продвигался к центру, тем тяжелей и несносней становились испарения, ноги проваливались почти по колено, и хрустящее, чавкающее чрево свалки словно пыталось затянуть меня в себя, похоронить, оставить себе, как поломанную, задохнувшуюся игрушку… Здесь всё жило своей жизнью, парадоксально странной и мёртвой, но всё равно жизнью.
Я быстро устал. Лана что-то кричала вслед, но её голос не пробивался сквозь шипение и хрипы свалки. Здесь не могло быть могилы. Мои трезвые расчёты на деле, в реальности, оказались сплошной глупостью. Древние не могли зарыть тело в овраге или яме — в то время так хоронили только бродяг и преступников. На дне любой низменности должна скапливаться вода, труп мог быть вымыт весенним таянием снега, на его могилу было невозможно принести дары, она проседала вместе с землёй, и если кто-то по-настоящему хотел бы скрыть могилу, то сделал бы это проще, например просто развеяв пепел после кремации…
Пятая гора, гора, растущая вниз, перевёрнутый треугольник вершиной вниз как символ Антихриста — боже, какая пустая и нелепая сказка! Я всё равно пройду этот отрезок пути от края до края, после чего вернусь к Лане и признаю себя полным дураком, потому что…
— Здесь. — Я не узнал собственного голоса и даже не сразу осознал, что сам произнёс это слово.
Обнаружен металлический гроб, предположительно датируемый первым веком от Рождества Христова. Уверены, что это и есть цель наших общих поисков. Останки погружены в специальный контейнер. Рабочие пользовались всеми возможными средствами защиты. Во время раскопок охрана дважды отбила атаки неизвестных фанатиков, нападавших на лагерь, пришлось применить огнестрельное оружие. Есть жертвы с обеих сторон. Лица, ответственные за погрузку гроба, ликвидированы в соответствии с вашими распоряжениями. Местная милиция начинает проявлять к нам слишком активное внимание. В ваших интересах остановить это. Мы не намерены диктовать новые условия, но напоминаем, что на данный момент груз у нас. Мы ждём пополнения счетов. В противном случае контейнер будет безвозвратно утерян…
Время остановилось. Я не мог сделать ни шагу, ноги увязли, ступни покалывало неприятными раскалёнными иглами. Что-то обвилось у колена, но, возможно, мне это показалось. Сердце билось неровно, словно раздумывая над каждым вторым-третьим толчком крови. Мысли были короткими и холодно отстранёнными. Могила подо мной. Она держит. Что дальше? Зачем я здесь? Чего хочу от того, кто в ней покоится?
— Не шевелись. — Лана шла ко мне, освещенная матовым серебром лунного света. Я невольно вздрогнул — её каблучки всё так же не проваливались, она словно плыла над вязкой, жадной пастью свалки, и та ничего не могла с ней поделать. — Дай руку.
