Геннадий Марченко - Музыкант (трилогия)
Сольные партии на гитаре пришлось для начала показывать самому, но Миха оказался смышленым парнем, схватывал на лету. И что было большим плюсом – все четверо знали нотную грамоту. А значит, я мог с легким сердцем оставить им ноты с текстами, и надеяться, что они хорошо закрепят пройденный материал.
Павильон мы покидали в десятом часу вечера. Парни все еще находились под влиянием
– Пожалуй, мы уже в эту пятницу некоторые вещи сыграем в «Коктейль-Холле», – сказал Миха, закуривая очередную сигарету. Причем курил он «Camel». Как выяснилось, папа у него работал в торгпредстве, так что много чего наверняка мог достать, помимо импортных сигарет и классной гитары. Причем не скупился угощать эксклюзивным табачком и коллег по цеху.
– Слушай, Егор, а не хочешь поглядеть, как мы будем выступать?
– Где?
– Ну, в «Коктейль-Холле», и уже в пятницу, кстати, сможешь получить свой первый гонорар.
– А что, меня пропустят в «Коктейль-Холл»?
– С нами пропустят, – усмехнулся Кеша. – А почему ты не хочешь зарегистрировать эти песни в ВУОАП?
– Потому что англоязычный репертуар, боюсь, особого понимания не встретит у чиновников Агентства. А я только-только начал раскручиваться на ниве лирико-патриотических песен.
– Это точно, – согласился Миха. – Нас бы вон уже давно разогнали, спасибо папе – впрягается за группу, позвонит или подмажет где надо.
– Мда-а, – протянул я, – хорошо иметь такого папу, который может иметь других.
Мой юмор будущего до ребят, похоже, не совсем дошел. Договорились, что в пятницу без четверти семь вечера я буду стоять у черного входа в «Коктейль-Холл», парни выйдут и проведут меня внутрь.
– А можно со мной девочка подойдет? – набравшись наглости, спросил я.
– Уже мутишь вовсю? – усмехнулся Муха. – Ладно, бери свою девочку, только пусть оденет лучшее платье. И сам прикинься поприличнее, а то будешь выглядеть белой вороной.
Легко сказать, поприличнее… После изучения гардероба я ничего такого уж приличнее школьной формы не нашел. Не в ней же идти, блин! А денег на покупку нормального прикида у матери просить не хотелось. Да и незачем ей вообще знать, что я мотаюсь по таким заведениям. В общем, нужно думать.
Время неслось вскачь, уже на следующий день ближе к обеду я после тренировки заскочил в спортзал, где занималась Лена, предупредил ее о грядущем походе в «Коктейль-Холл», и от этого известия девчонка прыгала чуть ли не до потолка, предвосхищая, как будут ей завидовать подруги. Пообещала одеть самое красивое платье, на том и расстались. Кстати, она была в принципе не против, чтобы я называл ее Лисичкой.
– Ты прямо как моя мама, она тоже говорит, что я на лисичку похожа, – надула было губки Ленка. – Ну ладно, если тебе так нравится – называй. А я буду тебя называть Ежиком.
– Это почему?
– Потому что у тебя волосы на затылке все время торчат.
Это точно, с этим вихром я ничего не мог поделать, в конце концов плюнул и перестал обращать внимания. Теперь, значит, буду Ежиком. Ну хоть не дикобразом.
Тем временем я решил попытать счастья с ресторанами. Кафешки отмел сразу, что-то не вызывали эти заведения у меня доверия к ним. Другое дело рестораны, статус на порядок выше. В Москве их всегда было немало, как элитных, так и не очень. Почему бы и ресторанным музыкантам не предложить кое-какие вещи? Уж с них навар получился бы даже поболе, чем с танцпола. Другой вопрос, что даже в самый захудалый ресторан меня, 15-летнего подростка, никто не пустит. Остается караулить музыкантов на выходе, причем гадая, с парадного или черного они появятся.
Впрочем, этот вопрос можно было выяснить и у обслуги. У того же швейцара, с которым можно при желании договориться. Например, за пачку сигарет. После того набега на ларек Бугор выделил нам на днях по пачке курева «Друг», «Крым» и «Курортных». Поскольку с вредной привычкой я был в завязке, то хранил сигареты просто так, на всякий случай, заныкав их в своей комнатушке на полке среди книг, в надежде, что мама или сестра мою нычку не обнаружат.
Насколько я знал, в это время уже существовали рестораны при Центральном Доме литераторов на Поварской улице, расположенный неподалеку ресторан «Прага», «Узбекистан», заведения при гостиницах «Метрополь», «Националь», «Советская», «Арагви» и так далее. Сразу вспомнилась строчка из Высоцкого: «Жил в гостинице „Советской“ несоветский человек…»
В общем, решил эти два дня потратить на обход мест культурного отдыха советских граждан. Загодя заскочил в ВУОАП, зарегистрировал у уже знакомых мне Нетребко и его коллеги еще пяток песен поприличнее. После чего, вооружившись папкой с несколькими экземплярами каждой песни, двинул сначала в ресторан «Прага». Только зря потратил пачку «Друга» на взятку швейцару. Музыкант, которого тот попросил выйти ко мне, узнав, что я хочу предложить им свои песни, презрительно хмыкнул и пообещал вызвать наряд милиции. Ладно, пеняй на себя, придурок, подумал я, потом будешь локти кусать.
А вот в ресторане «Арагви», до которого я добрался в седьмом часу вечера, даже курево не понадобилось. В смысле швейцар меня тоже было послал, как и музыкант из «Праги». Я уж было собрался разочарованно уходить, как был остановлен восклицанием:
– Егор! Вот не ожидал тебя тут встретить.
Я поднял глаза… Ба, да это же не кто иной, как Бернес! Причем не один, а в компании двух товарищей, примерно своих ровесников.
– Здравствуйте, Марк Наумович! И для меня наша встреча тоже стала неожиданностью.
– Ты что здесь делаешь? В ресторан не пускают? Ну правильно, тебе лет-то еще сколько…
– Так мне не сам ресторан нужен, а ресторанные музыканты.
– Музыканты? Хм, ну-ка, давай зайдем, сядем и нормально поговорим, а то вон уже любопытные стали собираться… Молодой человек с нами, – кивнул он швейцару.
– Но…
– Никаких «но». Идем, – легонько подтолкнул меня в спину Бернес.
Столик для известного артиста и его друзей был уже зарезервирован. Располагался он в небольшом закутке, из которого, впрочем, хорошо просматривался весь зал, и сцена в том числе. На ней сейчас было пустынно, но учитывая, что я еще с улицы слышал отголоски живой музыки, музыканты где-то неподалеку, возможно, отлучились перекурить. А может и перекусить. Зато мой глаз сразу зацепился за микрофон, совсем не те «трубочки» с которыми выступали и репетировали музыканты «Апогея». Такие микрофоны, как этот, в мое время считались произведением винтажного искусства. Немало постеров было в ходу, на которых Элвис Пресли изображался именно с подобной штуковиной. Как-то и мне посчастливилось выступать с аналоговым, назывался он «сценический кардиоидный микрофон ретро-дизайна „Volta Vintage Silver“».
Несмотря на название ресторана, я заметил в зале всего трех представителей кавказской национальности, сидевших за столиком в другом конце зала. Остальная публика выглядела вполне обычно. То есть обычно для ресторана, а на улице в толпе просто одетых граждан эти товарищи выделялись бы в любом случае.
Тем временем нарисовался учтивый официант, отдельно обратившийся к Бернесу по имени-отчеству. Троица моих «собутыльников» внимательно изучила меню, негромко посовещалась, после чего Бернес спросил меня:
– Егор, спиртного не предлагаю, наверное, тебе сок и минералка в самый раз будут, а чем будешь закусывать?
– Марк Наумович, мне абсолютно все равно, к тому же я и не особо-то голодный. Да и денег у меня пятьдесят копеек…
– Про деньги забудь, я угощаю. А насчет того, что сытый, можешь мне не рассказывать. Я в твои годы, например, всегда хотел есть, все-таки растущий организм… Так, записывайте, товарищ официант… Молодому человеку сока и минералки, нам с товарищами красного «Напареули»… и тоже минералки, лучше «Боржоми». Четыре салата «Сюрприз» и столько же заливных телячьих языков. Харчо, Егор, здесь замечательное… Четыре харчо запишите. Т-а-ак… Четыре шашлыка по-карски – это, Егор, фирменное блюдо здешнего шеф-повара. А хачапури по-аджарски есть? Отлично, тоже запишите. На десерт юноше мороженого. Ты же не против мороженого, Егор? Вот и ладно. Пока все.
Вот ведь странно… Насколько я помнил, по неофициально информации Бернес после того, как его первая жена умерла от рака, также как до этого от рака умерли его отец и сестра, напрочь отказался от вредных привычек. Вроде как тоже боялся заполучить онкологию. А в этой реальности уже второй раз я становлюсь свидетелем застолья с участием всенародно любимого артиста. И как это понимать? Может, это все-таки какое-то другое прошлое? Либо источники врали, и Бернес как пил – так и продолжал пить после смерти жены.
Пока официант передавал шеф-повару наш заказ, Марк Наумович представил своих спутников. Один из них оказался кинодраматургом Алексеем Каплером, а второй – актером Борисом Андреевым. То-то я гляжу, лицо уж больно знакомое, вот только не мог вспомнить, где я его видел. Не знаю уж, получил Андреев к этому времени Народного или нет, постеснялся спрашивать.
