Вероника Рот - Дивергент
Когда они уже распределили половину рожденных, у меня зарождается идея. За исключением Уилла и пары других ребят, у всех нас похожий тип фигуры: узкие плечи, миниатюрные тела. Все люди из команды Эрика широкие и сильные. Только вчера Четыре сказал, что я быстрая. Мы будем намного быстрее команды Эрика, что, вероятно, поможет захватить флаг. Я никогда не участвовала в таких мероприятиях до этого, но знаю, что это игра на скорость, в ней не нужна грубая сила. Я прикрываю улыбку рукой. Эрик беспощаднее, но Четыре умнее.
Они заканчивают с распределением, и Эрик ухмыляется.
— Твоя команда может выйти второй, — говорит Эрик.
— Не надо мне одолжений, — отвечает Четыре. Он слегка улыбается. — Ты знаешь, мне не нужна их победа.
— Да, и я знаю, что они проиграют, вне зависимости от того, когда начнут, — говорит Эрик, прикусывая одно из колец в губе: — Так что, бери свою костлявую команду и начинай.
Мы все встаем. Ал бросает на меня несчастный взгляд, я улыбаюсь в ответ, в надежде его подбодрить. Если кому-то из нас четверых пришлось бы дополнить команду Эрика, Питера и Молли, то лучше пусть это будет он. Обычно они не трогают его.
Поезд идет на спуск. Я полна решимости приземлиться на ноги.
Перед прыжком кто-то пихает меня в плечо, и я чуть не выпадаю из вагона. Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это — Молли, Дрю или Питер — неважно, кто из них. Прежде, чем они повторят свою попытку, я прыгаю. В этот раз я использую ускорение, которое придает мне поезд, пробегаю несколько метров, чтобы остановиться и сохранить равновесие. Чувствуя удовлетворение, я улыбаюсь. Хоть это и небольшое достижение, я ощущаю себя Бесстрашной.
Кто-то из рожденных трогает Четыре за плечо и говорит:
— Когда твоя команда выиграет, куда повесишь флаг?
— Раскрывать тебе карты не входит в программу занятия, Марлен, — прохладно отвечает он.
— Да ладно, Четыре, — жалуется она и дарит ему кокетливую улыбку. Он убирает ее ладонь со своей руки, и я понимаю, что по какой-то причине это вызывает у меня усмешку.
— Пристань, — замечает другой рожденный. Он высокий, загорелый, с темными глазами. Красивый. — В прошлом мой брат был в победившей команде. Они прятали флаг на карусели.
— Тогда пошли туда! — предлагает Уилл.
Никто не возражает, и мы идем на восток в направлении болота, которое когда-то было озером. В детстве я пыталась представить, как оно выглядело раньше: без забора, поставленного прямо в грязи, чтобы обезопасить город. Но трудно представить так много воды в одном месте.
— Мы недалеко от штаба Эрудитов, так ведь? — спрашивает Кристина, толкая плечо Уилла своим.
— Да, он к югу отсюда, — отвечает тот. Он смотрит назад, и на секунду его взгляд полон тоски. Потом это исчезает.
Меньше мили отделяет меня от брата. Прошла неделя с тех пор, как мы последний раз были так близко друг к другу. Качаю головой, пытаясь отвлечься. Я не могу думать о нем сегодня, когда мне надо сосредоточиться на прохождении первого этапа. Я вообще не могу думать о нем.
Мы идем через мост. Нам до сих пор нужны мосты, потому что грязь под ними слишком вязкая, чтобы можно было по ней ходить. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как река высохла?
Город выглядит иначе на другой стороне моста. За нами большая часть домов жилые, а если и нет, они все равно выглядят ухоженными. Впереди — груды потрескавшегося бетона и разбитого стекла. Тишина этой части города так ужасна, что кажется, ты попадаешь в ночной кошмар. Трудно разобрать, куда мы идем, так как уже больше полуночи, и ни один городской фонарь не горит.
Марлен достает фонарик и освещает улицу перед нами.
— Боишься темноты, Мар? — дразнит ее темноглазый Бесстрашный.
— Хотите ходить по разбитым стеклам, милости просим! — язвит она. Но тут же выключает фонарь.
Я осознаю: быть Бесстрашным, значит быть готовым усложнить себе жизнь лишь для того, чтобы стать более самодостаточным. Нет ничего смелого в блуждании по темным улицам без фонаря, но, по идее, мы не нуждаемся в помощи, даже если речь идет о свете. Мы должны быть способны на все.
И мне это нравится. Потому что, возможно, настанет день, когда не будет ни фонарика, ни оружия, ни направляющего. И я хочу быть готовой к такому повороту событий.
Здания заканчиваются прямо перед болотом. Над островком, выступающим над грязью, возвышается гигантское белое колесо с множеством красных пассажирских кабинок, удаленных друг от друга на равное расстояние. Колесо обозрения.
— Только подумайте. Люди катались на этой штуковине. Для развлечения, — говорит Уилл, качая головой.
— Должно быть, они были Бесстрашными, — говорю я.
— Да, но это была их примитивная версия, — смеется Кристина. — На Колесе обозрения Бесстрашных не было бы никаких кабинок. Тебе пришлось бы просто крепко держаться руками, а там будь, что будет.
Мы идем вниз вдоль пристани. Все здания слева от меня пусты, вывески сорваны, окна закрыты, но это какая-то чистая пустота. Кто бы ни покинул эти места, они сделали это по доброй воле, не в спешке. Большинство мест в городе не похоже на это.
— Отважишься прыгнуть в болото? — спрашивает Кристина Уилла.
— Только после тебя.
Мы добираемся до карусели. Некоторые лошадки поцарапаны и обшарпаны, со сломанными хвостами и расколотыми седлами. Четыре достает флаг из кармана.
— Через десять минут вторая команда подберет для себя дислокацию, — говорит он, — предлагаю вам воспользоваться этим временем для составления плана действий. Мы, конечно, не Эрудиты, но умственная подготовка — один из аспектов тренировки Бесстрашных. Возможно, это даже важнейший аспект.
Он прав. Какая польза от натренированного тела, если ума нет?
Уилл забирает флаг у Четыре.
— Кто-то должен остаться здесь на карауле, а другим следует пойти в разведку для определения дислокации соперников, — говорит Уилл.
— Серьезно? Думаешь? — Марлен выдергивает флаг у Уилла из пальцев. — А кто умер и сделал тебя главным, перешедший?
— Никто, — отвечает Уилл, — но кому-то надо принять решение.
— Может, стоит выбрать более оборонительную стратегию? Дождаться, когда они придут за нами, или выманить их? — предлагает Кристина.
— Какой-то девчачий план, — комментирует Юрай, — Я за то, чтобы мы все выдвинулись. Только надо спрятать флаг хорошенько, чтобы его не нашли.
Все члены команды подключаются к обсуждению, их голоса становятся все громче с каждой секундой. Кристина поддерживает план Уилла, рожденные в Бесстрашии голосуют за нападение, и все спорят о том, кто должен принять решение. Четыре сидит на краю карусели, опершись на пластмассовую ногу лошади. Его глаза устремлены в небо, на котором нет ни одной звезды, лишь круглая луна, выглядывающая из-за полупрозрачных облаков. Его мышцы расслаблены; руки сложены на затылке. Он выглядит почти спокойным, прижимая оружие к плечу.
Я резко закрываю глаза. Почему он так легко отвлекает меня? Мне надо собраться.
Что бы я сказала, если бы могла перекричать их всех? Мы не можем действовать, пока не узнаем расположение другой команды. Они могут находиться, где угодно в радиусе трех километров, хотя болото можно исключить. Самый лучший вариант найти их — перестать спорить о способах поиска и количестве необходимых людей для этого.
Надо просто забраться повыше.
Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что за мной не наблюдают. Никто не смотрит на меня, и я иду в сторону Колеса обозрения легкими, тихими шажками, прижимая ружье к спине, чтобы не шуметь.
Когда я смотрю на Колесо обозрения с земли, горло у меня перехватывает. Оно намного выше, чем я думала, такое огромное, что я едва могу разглядеть кабинки, качающиеся на самом верху. Единственный плюс высоты — это вес конструкции, которая ее поддерживает. Если заберусь высоко, колесо не развалится подо мной.
Сердце учащенно бьется. Смогу ли я действительно рискнуть жизнью ради этого… ради победы в игре, которую так любят Бесстрашные?
Из-за темноты они едва различимы, но приглядевшись к огромным ржавым опорам, удерживающим колесо на месте, я замечаю ступени лестницы. Каждая опора шириной с мое плечо, и нет перил, за которые я могла бы держаться, но лучше уж забираться по лестнице, чем по спицам колеса.
Я цепляюсь за ступеньку. Она ржавая и тоненькая и, кажется, может раскрошиться у меня в руках. Для проверки я становлюсь на самую низкую ступеньку и подпрыгиваю, чтобы убедиться в ее надежности. Движение приносит боль в ребрах, и я вздрагиваю.
— Трис, — слышу я тихий голос за собой. Удивительно, но он меня не пугает. Может, я становлюсь бесстрашной, и находчивость — это то, что мне следует развивать? А может, это потому, что его голос тихий и мягкий, почти успокаивающий. Какой бы ни была причина, я оборачиваюсь. Четыре стоит за моей спиной с оружием, перекинутым через плечо совсем как у меня.
