Сомниум - Михаил Викторович Гречанников
Выйдя из лифта, он столкнулся в подъезде с соседкой.
— Ой! Привет! — улыбнулась та.
Катя, как и все порядочные девушки, была толстушкой. Но не дурнушкой! Вечно улыбчивая, симпатичная, да ещё и с тёмно-рыжими волосами. Как она утверждала — не крашеными, настоящими.
— Привет, — улыбнулся в ответ Артур. — Как дела?
— Да вот, собиралась в банк. Вызвали зачем-то.
— Да? Слушай, а меня тоже вызвали! Тебя зачем?
— Сама не поняла, — пожала плечами Катя. — Какие-то непонятки с моим счётом, говорят. Слушай, а ты чего вечером делать будешь?
— Не знаю пока. Думал, сейчас в капсулу заберусь и просплю до утра.
— Да ну?! Сейчас же только семь часов! — ужаснулась Катя. — А давай ты меня подождёшь, и мы с тобой... ну, пошалим немного, а?
Артур с Катей не планировал никаких серьёзных отношений, но иногда они встречались ради секса. И, кажется, обоих это устраивало. Впрочем, в этот раз Артур хотел отдохнуть.
— Ну не знаю... — протянул он. — Я устал так-то.
— Хм... — Катя нахмурилась, но потом просияла. — А давай ты в капсулу на пару часиков заберёшься, отдохнёшь, а потом я приду? Фильм какой-нибудь посмотрим, а?
— Ну... — Артур ещё сомневался.
— С меня ужин, — быстро добавила Катя.
Ужин был весомым аргументом. Артур частенько отказывался от еды, чтобы сэкономить несколько часов сна. Просто приходил с работы, забирался в капсулу, а ел только утром, на заводе.
— Давай, хорошо, — улыбнулся он Кате.
— Прекрасно! — обрадовалась та. — Значит, давай... в девять?
— Давай. Тогда до встречи.
Катя чмокнула его в щёку и, довольная, зашла в лифт.
Едва Артур открыл дверь в квартиру, как на стене включился огромный экран телевизора. Канал принадлежал стриминговому сервису, за который Артуру каждый месяц начислялись несколько лишних часов сна. Отказаться не получится, можно только канал выбирать — вот Артур и остановился на самом дешёвом. Но на еде экономить оказалось проще.
Откуда у Артура появилось такое желание — экономить часы сна — он и сам не знал. Несколько месяцев назад он проснулся с чётким желанием сократить свой кредит в банке. Размышляя об этом, Артур решил, что желание возникло после того, как он нашёл коробку с детскими вещами, напомнившими ему о матери. Мама так и не приняла идею оплаты товаров и услуг часами сна, всё говорила, что это обман, что это неправильно.
— Теперь старые банки закрылись, а деньги никому не нужны! Деньги — и не нужны! Кто бы мог подумать, что такое случится, — часто причитала она. — Самое ужасное в жизни — это её полная непредсказуемость.
Она была из тех, кто упорно продолжал платить за всё деньгами. К сожалению, закончилось это для неё плачевно — в психиатрической лечебнице. Да и самого Артура тогда поставили на учёт и долго проверяли на нормальность. Это ещё не раз аукнулось ему на работе, ведь там прознали об этом и иногда называли «психом». Через несколько лет никто уже не помнил, как появилось прозвище, но называли Артура чаще именно Психом.
И всё же, пусть из-за маминого упрямства им с братом и досталось в жизни, она всегда была единственным человеком, которому было на них не плевать. Отец погиб на войне, когда Артур был четырёх лет от роду, а Виталик ещё даже не родился. Мама старалась прокормить семью, брала все возможные подработки, но при этом не стала безразличной от усталости к тому, что происходит вокруг. И потому голосовала против поправок в Конституцию касательно «Закона о сне», отказывалась до последнего переходить на новую, непонятную ей валюту. Сперва её называли ретроградом, потом — диссидентом, а в конце концов — душевнобольной. И Артур, которому на тот момент исполнилось шестнадцать лет, сперва соглашался с врачами и другими людьми, называвшими мать больной. Не соглашаться было страшно. Не хотелось самому вставать на учёт у психиатров. Увы, не помогло. Пусть в больницу его, в отличие от матери, и не положили, но долгое время заставляли ходить отмечаться в психиатрическом диспансере. Он проходил тестирование у психологов, общался с врачами, и уходил, чтобы через месяц явиться снова.
К счастью, после войны планку совершеннолетия понизили до шестнадцати лет, так что Артуру разрешили опеку над младшим братом, когда доктор сообщил, что мама домой не вернётся. Её отправили на лечение в специальную больницу в Петербурге после того, как она несколько раз напала на санитаров в больнице, а лечение продлили на неопределённый срок. Артур с готовностью подписал все документы, набрал подработок, как когда-то его мать, и заботился о младшем брате ещё два года, ожидая, что маму рано или поздно выпишут из больницы. Он делал запросы в клинику Петербурга, но ответы всегда были сухими и краткими. В письмах, подписанных главным врачом, каждый раз говорилось, что сроки лечения увеличены, потому как состояние у пациентки нестабильное. Виталику уже исполнилось шестнадцать, он и сам, как Артур раньше, устроился на завод разнорабочим, а мать всё не возвращалась. Наконец, ещё через пару лет, из больницы пришло письмо, текст которого начинался с соболезнований. В письме сообщалось, что мать Артура умерла от инсульта, и что похоронена она будет в Петербурге, как и прочие пациенты больницы, а счёт за похороны будет начислен Артуру. Были указаны дата и место похорон, но ни один из сыновей так и не смог получить отгул, чтобы проститься с матерью.
Артур старался не вспоминать эту часть своей жизни. Ему было уже двадцать восемь, мать умерла восемь лет назад. Он поступил в подмастерья огнеупорщика, работал по сменам, дома учился. Со временем и сам стал огнеупорщиком, и теперь гордился этим — ещё бы, получил хорошую работу, и теперь он один из тех, на ком держится завод, а стало быть, и город! Работа была тяжёлая, но на часы, поступавшие на счёт Артура, вполне можно было прожить.
— Чёртова коробка, — выругался Артур.
Может, не найди он старые вещи — не стал бы заниматься такими глупостями, как экономия? Кредит сна — это нормально, у всех он есть. Ещё на уроках по финансовой грамотности в школе объясняли, что гражданин без кредита не может существовать в
