Иван Филин - Лань
Однажды отругал его Кузнец, – как только в нем немощном и старом нашлось столько места и сил для ругани, загубил заготовку, его ученик. Отбранил, отругал, благо что не побил, но на словах еще хуже и стыднее было Подмастерье. Не знал он иногда куда себя и девать. Строгое отношение ко всему, что делал Подмастерье, только со временем стало ему понятно.
– Нет времени в жизни, что бы все переделывать, ты должен научиться все делать с первого раза. Говорил кузнец.
– Но как я могу сделать и научиться делать все с первого раза?
– Надо чувствовать железо и молот, своей душой, сливаться с ними, быть им. Только так ты узнаешь, как и что надо сделать. – В этой жизни нельзя терять ни минуты на бесполезные вещи. Тем более на переделывание уже сделанного.
Юноша изо всех сил пытался понять слова Кузнеца, но как он мог понять кусок железа? Как можно узнать, куда, и с какой силой нужно бить молотом, если сам молот порой казался неподъемным.
Шамо
– Иди за глиной, – сказал однажды Кузнец.
– Но сегодня будет буря, – возразил Подмастерье.
– Буря не твое дело, твое дело принести глину, – ответил Кузнец, который не любил препинаний.
Это была одна из первых обязанностей Подмастерья, глина была жаропрочной, и в нее Кузнец разливал расплавленное железо на заготовки. И если раньше корзины с глиной были едва подъемными и неимоверно тяжелыми для Подмастерья, то теперь это была одна из тех обязанностей, которой он радовался, ведь при этом можно было искупаться в реке, у берегов которой он набирал глину.
Подмастерье шел вниз к реке, посматривая на небо, там он видел приближение бури. Сам удивляясь тому, что предсказал бурю почти случайно.
Набрав полные корзины, юноша пошел вверх по узкой тропинке. Буря надвигалась очень быстро, первый же шквал ветра чуть было не сбил его с ног. Потом прогремел гром, – недалеко стихия бушевала во всю свою силу, и всю свою энергию она несла к Подмастерью.
Ведь предугадав ее приближение, он стал ее врагом, и теперь она хотела погубить его. По крайней мере, так показалось Подмастерью, который, оглядываясь на темноту бури, еще быстрее поднимался по узкой и скользкой тропинке, неся большие корзины с глиной на перекладине.
Было темно, он сделал осторожный шаг, потом еще один. Главное, не упасть, – думал Подмастерье, ветер пытался сбить его с ног. Дождь намочил глину в корзинах и размыл тропу, по которой он шел; она стала скользкой, идти становилось все труднее.
Молния, потом еще одна. Подмастерье успел посмотреть направление, в котором надо было идти, Стало очень темно, буря накрыла небо, почти ничего нельзя было разглядеть за темнотой бури и стеной проливного дождя.
Теперь Подмастерье шел скорее из упрямства, глина стала тяжелой от воды, и ее размывало все больше. – Я не сдамся тебе Буря, – говорил юноша, считая ее своим врагом.
Теперь у него была только одна цель – принести глину. И больше ничего он не хотел, не думал, кроме как идти вперед в гору, не сгибаясь, сжав зубы и противостоять не только разбушевавшимся силам природы, сколько победить себя, свою слабость. Если он этого не сделает, значит, он ничего не сможет сделать в жизни и зря ее проживет.
Начался более крутой подъем по глинистой тропе, ее еще больше размыло дождем, и она стала скользкой. Сверкнула еще одна молния, прогремел гром, Подмастерье увидел высокий дуб за ним начиналась его деревня, совсем немного, и он будет в кузнице, и принесет корзины с глиной, – идти осталось немного.
Шаг, еще один, ветер сбил его с ног, он упал. Корзины придавили его к земле, не давая встать. Шквал ветра мешал подняться. Лежа на земле, Подмастерье говорил себе только одно:
– Не сдаваться, никогда не сдаваться.
Вновь поднявшись и взвалив корзины, он пошел вперед. Ветер обдал его стеной дождя и вновь свалил его с ног. Упав на колени, юноша закричал, чтобы перекричать рев ветра, чтобы хоть как-то доказать, что он сильнее, и у него есть силы противостоять своей слабости, его голос моментально потух в реве грома, а его самого нещадно поливал дождь.
Подмастерье поднялся и, вновь взвалив корзины на плечи, пытаясь не упасть и не соскользнуть вниз, сделал осторожный шаг. Ноги съезжали вниз, идти становилось все труднее, тропинку размыло дождем, а ветер становился все сильнее.
– Идти вперед и не останавливаться, не сдаваться, говорил себе он. – Никогда не сдаваться, никогда не сдаваться, что бы ни случилось.
Поднимаясь все выше и выше, Подмастерье изо-всех сил пытался удержать равновесие, потихоньку взбираясь вверх. Шаг за шагом он становился все ближе к цели.
Сильный ветер пытался сбить его с ног. Но все же Подмастерье решил не бросать корзины с глиной и донести их. Он вспомнил слова Кузнеца:
– Буря не твое дело. Твое дело принести глину. Ветер предательски подул в спину, он вновь упал.
– Вставай, Шамо, вставай, иначе тебе незачем будет жить, – говорил он себе.
Подняться вновь, и дальше нести корзины с глиной было бессмысленным. – Зачем? Глину можно было принести и завтра, но то, что осталось, он донесет, и ничто не сможет ему помешать: ни ветер, который не давал подняться, ни размокшая земля, которая скатывала его вниз, ни стена дождя. Он встал, взвалив корзины, и сделал осторожный шаг. Ветер пытался вновь свалить его, но он смог противостоять ему и устоять на ногах. Ливень потоками холодной воды падал вниз. И тут ветер подул спереди, чего Шамо не ожидал. Он опять упал, поскользнувшись на глинистой тропе.
Подняться ему помог Кузнец. Он пошел искать своего ученика, который, возможно, заблудился в буре, но Кузнец не ожидал, что тот несет с собой еще и глину. До дома они дошли вместе. По лицу Кузнеца было видно, что он доволен учеником. Ему нравились упорство и твердость пасынка.
– Меня зовут Шамо. Сказал за ужином юноша.
Ни Расма, ни Кузнец ничего не ответили. Только старое лицо Кузнеца еще больше озарилось радостью. Он не ошибся, его ученик нашел свое имя, значит, найдет свое занятие в жизни… Дни проходили, Шамо подолгу работал в кузнице. Старик все больше отдыхал, наблюдая за работой своего подмастерья, он подсказывал Шамо, что надо делать. Но, в основном, Шамо делал черновую работу, все остальное доделывал старик, только ему железо послушно поддавалось, приобретая нужные формы.
Рудокопы
Недалеко от кузницы были шахты, где добывали железную руду; рудокопы меняли руду на зубила и кирки, которые сам Шамо мог делать без упреков со стороны учителя.
Когда Шамо в первый раз пришел к ним по поручению кузнеца, они начали торговаться с ним, в итоге Шамо принес намного меньше руды. Это оскорбило Кузнеца, он сделал выговор Шамо.
– Ты должен ценить свой труд и работу, сейчас ты принес намного меньше, чем можно было. В следующий раз не дай себя обмануть и оговорить. И никогда не торгуйся, рудокопы согласились бы на твои условия, но ты оплошал.
– Они сказали, что инструменты столько не стоят.
– Они бесценны, сделанные руками человека, они не имеют цены, так же как и руда, что они добывают, все это отношение людей друг к другу, если тебя обманывают или торгуются, значит не уважают. В следующий раз заставь себя уважать.
– Я попробую, – ответил Шамо. Но по глазам Кузнеца увидел, что не такого ответа тот ожидал.
– Как это сделать? – спросил юноша неуверенно и тихо.
– Я стар, мне не все время учить тебя, решай сам, как быть и как жить.
В следующий раз Шамо пошел к рудокопам уже более уверенным. Он вез на ручной телеге не только орудия труда – кирки и зубила, но и наконечники для стрел. Рудокопы сами занимались охотой.
Они жили небольшой общиной, где были свои правила и устои. В основном, это были те, кто устал от жизни разбойника или не хотел возделывать поля. Их работа была тяжелой, но никто из них не уходил, если выдерживал такую жизнь, нелегкую и трудную. Жить которой мог не каждый. Самих рудокопов объединял их труд и образ жизни.
Увидев Шамо и ожидая его, они обрадовались. Сначала они дали ему инструменты, которые нужно было поправить или поточить. Шамо взял их, не говоря ни слова. Потом рудокопы стали выбирать себе новые кирки и зубила, которые принес подмастерье, внимательно присматриваясь к ним. Отложив то, что им было нужно, они принесли железной руды. В этот раз ее было немного.
– Раз вы предлагаете столько руды, то ваши инструменты скоро сломаются, а я больше не приду к вам. Ваши орудия сломаются из-за того, что в них мало железа, у нас нет больше железа, – сказал Шамо, осматривая руду, что дали ему рудокопы.
– Эй! Ты что говоришь, ты принес нам плохие кирки и зубила, можем ли мы дать тебе больше руды, если сам говоришь, что инструменты плохи.
– Я сказал, почему так вышло, в прошлый раз вы обманули меня, теперь ваш обман вернулся к вам – вот результат.
Рудокопы задумались.
– Но ты сам взял руду и, не сказав ни слова, ушел.
– Я не знал, что положено больше, теперь я знаю, сколько вы должны дать за то, что взяли.
