Дмитрий Захаров - Красный жук
– До дороги пятьдесят метров… Семь секунд бега, за холмом они тебя не достанут. Пока я не отрубился, прикрою. Беги, иначе оба здесь пропадем! – он сморщился от боли, и подтянул ремень автомата.
– Толково придумано, – кивнул Сергей. – Но не пойдет!
Одним рывком, будто на тренировке, он взвалил Лоренца на плечо, вскинул автомат, вскочил на ноги, выпустил очередь в сторону пещеры, пули взбили в песке веселые барашки. На краткое мгновение, «Калашников» кашлянул и захлебнулся. Менять рожок нет времени. Авдеев рванул в сторону черной полоски шоссе. В полусотне метров застыл старенький зеленый джип. Боковые колеса занесло песком, поржавевшие стойки тускло блестят на солнце. Он бежал так быстро, как никогда раньше. Еще два десятка метров, и они исчезнут из зоны обстрела, шоссе закрывает высокий бархан. И в то же мгновение, автоматы преследователей зашлись яростным кашлем, будто стая взбесившихся собак атакует жертву. Пуля ударила в твердый камень под ногами, осколок впился в икру, но Сергей не ощутил боли. Сквозь заливающий глаза пот, он видел уродливый силуэт джипа, похожий на жука скарабея. До машины оставались считанные метры. Спустя полдюжины горячих, истекающих горьким потом и кровью секунд, он швырнул тело товарища в кузов джипа, и прежде чем нырнул за руль, ощутил сухой, короткий толчок в бедро. Будто тупым концом копья ударили. Это уже было не важно. Взревел мотор, машина сорвалась с места. Несколько минут он мчался на полной скорости, слыша лишь завывание раскаленного ветра над головой, и дробные удары собственного сердца. Затем Авдеев притормозил, оглянулся.
Глаза Лоренца дерзко смотрели в голубое небо, на груди расплылись два крохотных багровых пятнышка. Чуда не бывает. Он хотел спасти товарища, а тот закрыл ему спину, как живым щитом во время бега. Сергей сунул руку в карман, пальцы наткнулись на изувеченную зажигалку. Случайность – удел любимцев богов! Пуля «Калашникова» пробивает стальной рельс, вероятно кусок мягкого металла срикошетил, изменив ее направление, и сберег жизнь хозяина. Резкий сигнал рации заставил мужчину вздрогнуть, во рту застыл привкус меди, словно он лизал пятак.
– Слушаю…
– Был шум?
– Нарвались на охрану, Лоренц мертв.
– Колба у вас?
– Так точно!
Зависла короткая пауза, затем голос дрогнул, словно невидимого собеседника дернули за рукав.
– Ты видел «леших»?
– Их пустили по нашему следу, когда обнаружили пропажу.
– Ясно… – голос пустой, безразличный, словно разговор шел о самых обыденных вещах, как планы на предстоящие выходные, или грядущее повышение цен на бензин.
– Вы оторвались от них?
– Иначе бы мы сейчас не разговаривали!
– Не горячись, капитан! Жду в условленном месте, через тридцать минут.
– Буду через двадцать.
– Конец связи!
Авдеев закрыл ладошкой Лоренцу глаза, вывернул руль, джип покатил по пустынному шоссе. Высоко в небе, как две смазанные точки объявились вороны падальщики. Машина неслась по дороге, вдоль обочины простиралась вечная желтая пустыня, и вздымая кучи седого песка, следом мчались неуловимые черные тени…
– Вас будет интересно описывать, дружище! – бархатный голос литератора оторвал от тягостных воспоминаний. – Сколько вам лет? Не больше сорока пяти, я полагаю?
– Угадал. Сорок четыре.
Мелодичный звонок вывел человека из состояния хмельного оцепенения. Сергей кинул быстрый взгляд на дисплей, номер не определен. Последние месяцы ему звонили крайне редко. Бывшие приятели приняли сторону жены во время развода, судьба армейских товарищей туманна. Говорят, что Володька Сухоруков женился и умотал за границу, Андрей Кузьмин спился, бичует где то на Дальнем Востоке, если вообще еще жив. Костя Павловский живет на Валааме, третий год, послушником. Обычная судьба солдат на гражданке, лишние люди. А он женился на хорошенькой блондинке. Старая как мир история, чудесная красотка оказалась стервой. Хорошее дело браком не назовут! Трехгодовалый союз закончился разделом его уютной квартирки на улице Правды, и рождением очаровательной зеленоглазой Ангелины. На суде жена блажила как истеричка, демонстрируя синяки и ушибы, хотя он ее ни разу даже пальцем не тронул. Чести ради, следует признать, что ее ухажеру пришлось сломать кисть в двух местах. Получилось автоматически, сработал условный рефлекс, когда напомаженный будто гламурный индюк культурист, схватил его за плечо. Конечно, он был пьяным. Всего лишь хотел поговорить с дочкой. А бывшая супруга не вышла из комнаты. Сидела там и дрожала. Женщина так и не могла простить ему неосознанного страха, что всякий раз испытывала перед собственным мужем.
«Прошу тебя, чаще улыбайся…» – она заискивающе смотрела в медвежьи глаза. – «Когда ты улыбаешься, мне не так страшно».
Сергей жестом остановил поток писательского красноречия.
– Говорите!
– Господин Авдеев?
– Нет! Это – Эрнст Кальтенбруннер.
– Шутите… Это хорошо. Чувство юмора вам не помешает.
– Что надо?!
– Не советую грубить. Мы хотим предложить неплохую работу.
– Мне не нужна работа. Весна, тепло, девушки гуляют…
– Вам нужна работа, – веско произнес незнакомец. – Хотя бы для того, чтобы оплатить судебные издержки и жилье. Иначе вы не сможете видеться с дочерью.
Сергей задумчиво ударил сбитыми костяшками по скамье.
– Вы неплохо осведомлены.
– Работа такая. Не хочется тратить время, излагая биографию бывшего опытного диверсанта, а ныне спивающегося бездельника.
– Звучит как строчка из протокола общественного суда. Вы намерены читать мне мораль?
– Упаси Бог! Попросите об этом вашего друга писателя, господин Авдеев, он в настоящий момент наливает водку в стакан… – незнакомец дружелюбно засмеялся.
Сергей не двинулся с места. Со стороны можно подумать, что человек вальяжно раскинулся на скамейке, облокотившись на спинку. Лицо безмятежно, мускулы расслаблены, трубка прислонена к уху, глаза полуприкрыты. Обычный городской лоботряс радуется теплому деньку! Но то было обманчивое впечатления. Мужчина осмотрел окрестности с деланной ленцой. Он отмел женщин, гуляющих с детьми, двух старичков на скамеечке, и пузатого господина, одетого в длинное бежевое пальто из верблюжьей шерсти. Утренний час, будний день, в парке пустынно. Дорогу пересекли парень с девушкой. У мальчишки в руке банка пива, девица похожа на белочку. Влажные карие глаза, пушистый рыжий хвостик, желтая курточка. Они уселись на скамейку, парень достал сигарету, закурил, девчонка хлопнула спутника по руке, окурок выпал на землю, оба рассмеялись. Горовиц восседает спиной к воротам, следовательно, увидеть то, как он наливает водку в стаканчик, можно только со стороны сквера, и парковочной площадки. Люди, находящиеся в поле зрения, исключаются, следовательно, наблюдатель находится в автомобиле. Там припарковано пять машин. Не так много для полудня. С тонированными стеклами три. «Фольксваген» плотно прижался передним бампером к решетчатой чугунной ограде, его можно также исключить. Для того чтобы быстро покинуть пост наблюдения, придется совершить разворот в два приема. Остаются два автомобиля. Черный шевроле с заляпанной синей глиной порогами, и голубой «ниссан кашкай». Шевроле. Вне всякого сомнения. До него метров сто – сто двадцать. Хорошее место для наблюдения, учитывая тот факт, что по утрам в парке малолюдно. Вероятно, приехал из области. Такого цвета глины в наших краях не сыскать, хотя нельзя исключать, что это ловкий трюк. Заметные детали отвлекают внимание. Опытные диверсанты часто использовали для работы красивых девушек, или напротив, ярких, приметных людей. Рыжих, толстых, с дефектом на лице, и тому подобное.
Все это пронеслось в сознании человека за несколько секунд. Он усмехнулся в тон собеседника, и неторопливо, будто пробуя слова на вкус, проговорил.
– Черный шевроле тахо. Назвать номера?
– Бинго! – воскликнул незнакомец. – Я в вас не ошибся. Талант не пропьешь, поздравляю!
Сергей поднял стаканчик на уровень глаз, как бы приветствуя невидимого собеседника, и неторопливо осушил содержимое. Павел непонимающе переводил взгляд с собутыльника на автомобиль.
– Может быть, вы мне объясните…
– Авдеев поднял широкую ладонь, писатель запнулся.
– Излагайте, что вам надо. Ничего не обещаю, но готов выслушать.
– Записывайте адрес.
– Говорите. Я запомню…
Незнакомец быстро продиктовал адрес, назначил время одиннадцать утра назавтра, и прежде чем отключится, внушительно добавил.
– В ваших интересах, Сергей Матвеевич, явиться трезвым. Ну, вы меня понимаете…
– До связи! – Сергей нажал отбой, и протянул стакан растерянному литератору.
– Налей еще сто грамм, Паша, и на сегодня хватит! – он пару минут размышлял, глядя на зреющую в стаканчике водку. Солнечные крупицы полоскались в прозрачной жидкости как беззаботные рыжие львята. Затем достал из кармана монетку.
