Вадим Еловенко - Осознание

К примеру, мы с Катей на заднем сидении внедорожника просто уснули, положив головы на крепкие плечи Артема. Проснулись мы только возле Комендатуры, куда я пошла, помогать заносить посуду с пикника. Машина с Альбертом и Катей сразу же уехала в гостиницу и когда я закончила с другими заносить вещи, оказалось, что в сторону гостиницы никто не едет. А мне было так лениво пешком идти. Я поднялась наверх в наш с Артемом кабинет и не долго думая, пока того не было, просто завалилась на его диван. Я даже ждать не стала его, чтобы спросить разрешения. Просто забилась в уголок и абсолютно без задних мыслей уснула.

Осознавать себя акулой было приятно. Абсолютная сила. Абсолютная безнаказанность. Абсолютная вера в свои силы. Если бы не было легкого голода, я бы поняла, как чувствует себя и сам АБСОЛЮТ. А так я в одиночку неслась, взрезая воду и поглядывая по сторонам. Зрение ерунда. Бесполезная вещь. А вот нюх да…

Этого тюленя я почувствовала задолго, как подобралась к нему. Смущало только одно: я чувствовала, что он рядом, но абсолютно не видела активности его. Любая тварь живая в море двигаясь создает «всполохи», а этот словно исчез. Словно не было его рядом со мной. Но ведь запах не обманывал. Не мог обманывать. И рыскала из стороны, в сторону пытаясь почувствовать его движение, его сокращение мышц, «вспышки» его мускулатуры.

Но, изрядно поблуждав, я все-таки заметила тушу тюленя, поднявшуюся к поверхности и закачавшуюся на волнах. Озадаченная я поднырнула под него, перевернулась на спину и толкнула его носом. Никакой реакции. Сам умер что ли? - недоумевала я. - Вроде не старый…

И тут в голове всплыли слова незнакомца об Артеме… Суицидом, говорите, заканчивал? Захлебнулся? Я отплыла немного и сделал круг. Туша тюленя то, погружаясь то, всплывая, покачивалась на волнах и скоро все равно бы стала добычей, таких как я. Но, не смотря на свой голод, я так и не смогла прикоснуться к нему. И даже когда мой родственничек, буквально вынырнув с глубины, вылетел в воздух, раздирая тушу на две половины, я не притронулась к остаткам. Кровь стала слепить меня. Она делала меня безумной, но даже это безумие я смогла победить и не набросится на кровоточащую плоть. Вместо этого, стервенея, я понеслась к судорожно глотающему мясо соседу и буквально полоснула его плавником по шершавой прочной шкуре. Болезненно, но не смертельно. Этот урод еще на меня пасть раскрыл. Даже повернуться вздумал! Уже собираясь с ним просто расправиться, оторвать плавники и подождать пока другие соберутся, я подумала, что тогда разницы никакой не будет… Что я бы тюленя загрызла, Артем не Артем не важно, что родственника растерзаю. Все равно это не прекратится. Надо было что-то делать. Я еще один раз оплыла место с тушей тюленя и больше не обращая внимание на жадного нахала погнала себя в открытое море подальше от островов. Пусть тюлени живут.

Спустя неделю в городе на всех значительных перекрестках заработали динамики. Собирая вокруг себя толпы людей, они вещали об успехах нашей армии, и в частности внимание уделялось отдельно Василию. Частенько, поздно возвращаясь с работы, я видела под ними собрания людей. Это был новый интерес. Это была новинка. Даже те, кто не особо любил глядящих, довольно с воодушевлением встречали успехи и расстраивались из-за редких неудач. А уж когда через час звучало, что дивизия Василия прорвалась за Вифь, и глубоко вторгнувшись в тыл противника, крушит оборону врага, думаю, все болели за него. Особенно, когда голос диктора сообщал о том, что орды противника пытаются уничтожить героического генерала, смешно было наблюдать негодование людей. Как же так! Не мешайте Василию вас уничтожать.

Как я потом узнала от Артема, динамики были не только на улицах, но и на всех производствах и магазинах в городе. И во всех местах скопления людей. Даже по деревням были установлены агитационные комплексы, имеющие прямую связь с радиорубкой в нашем городе. Я только удивилась, зачем это сделано, на что я получила немного обидный ответ:

- Эх ты. Ничего ты не понимаешь в большой политике.

Я может, и не понимаю в большой политике, но ответить-то можно было и нормально. Объяснить, в конце концов. Зачем сразу вот так?

Слушать об успехах Василия было приятно. Иногда зачитывали письма его к слушателям. Очень мне понравилось одно из его посланий, в котором он говорил словно со мной:

- Я знаю, что вы поддерживаете меня. Все мои солдаты знают о вашей поддержке. И мы благодарны вам за это. Это действительно очень важно знать, что ты воюешь за правое дело. За свою страну. За народ своей страны. Воюешь против тех, кто готов ее раздарить, продать, разбазарить. Готов лишить наших детей будущего. Мы знаем нашего врага. И мы знаем вас, верящих в нас. И ради этой веры, ради нашей с вами общей свободы, ради неделимости страны, я все дальше и дальше веду свои войска. За нами уже идут другие…. И даже если мы погибнем, помните, что мы гибли за вас. За ваше право на достойную жизнь в великой стране.

Письма от Василия зачитывали редко. Не чаще раза-двух в неделю. Но их передавали потом чуть ли не из уст в уста. Кто-то умудрялся даже записывать, и потом от руки переписывая развешивать по городу. Каждое обращение Василия к людям стоило того, чтобы перечитать его дважды. Я как маленькая радовалась, когда удавалось послушать, возвращаясь с работы, или когда по комендатуре ходили листовки со словами генерала. А Артем, зараза, только улыбался, когда я ему восхищенно все это рассказывала. Словно он знал что-то такое, чего я не знала.

Он всегда такой вид делал, когда хотел меня заинтриговать, помучить неведением или просто посмеяться над моими детскими восторгами. Иногда я злилась и пытала его, о чем он так улыбается, иногда терпела и молчала в надежде, что сам расскажет. А уж удивить он любил. Через две недели, к примеру, он обрадовал меня, входя в кабинет:

- Есть три новости. Две хорошие одна плохая, с какой начать?

- С хорошей. - Привычно ответила я. После хороших новостей плохие не так обидно воспринимались.

- Комиссия из Гари убыла довольная и счастливая. Им понравилось все, особенно наш агиткомплекс. Уже не следующей неделе мы устанавливаем динамики и радиорубки в соседних волостях. Вторая новость, Василий уже командует не дивизией, а сводным корпусом. Так что сегодня все наши собираются в «Холмах» будем обмывать Васькино повышение.

- Классно! Я с вами в «холмы».- Сказала я. Вешаясь уже от объема работ, свалившегося на меня в связи с проверкой из Гари, я уже только мечтала погулять и отоспаться.

- А плохая, какая новость, тебе не интересно? - спросил Артем.

- Неа. - Честно призналась я.

- Она ведь напрямую тебя касается.

Тут я оторвалась от монитора, где искала нужный мне документ и посмотрела на Артема. Он не улыбался. Действительно, значит, что-то плохо.

- Ты меня уволишь? - Спросила я то, чего больше всего боялась. Он покачал головой и усмехнулся. Это был добрый знак.

- Наверное, оклады срежут? - Спросила я то, что было не страшно, но неприятно. Я хотела приодеться. Весна вовсю на улице, а я все в зимнем пуховике ходила. Артем и тут отрицательно покачал головой.

Я растеряно посмотрела на него, потом в сторону не в силах придумать ничего другого. Тяжело вздохнув, Артем сказал:

- Мне сделано по тебе три замечания. Первое что несовершеннолетняя у меня работает. Тебе ведь семнадцать по паспорту стукнет только в этом году. Не сильно наехали, но все-таки неприятно. Стали подозревать глупости всякие. Пришлось самому на них наорать, чтобы стукачей своих лучше допросили. Второе замечание, что ты не приносила присяги и работаешь с секретными документами. За это могли по полной нагнуть, но не стали вносить, а просто потребовали исправить ситуацию. А пока они будут считать моим секретарем Серебряного. Третье, в некотором списке людей тебе присвоили два плюса. Понимаешь о чем я? Я кинула. Собравшись с мыслями, я спросила:

- Мне теперь так же охрана положена? Артем улыбнулся и сказал:

- Нет. Это тем, кто вне категорий. Петр и другие. Я тоже, но меня считается, и так охраняют все. Но теперь с незнакомцами вообще лучше не общайся. Никогда не знаешь, кто из них окажется провокатором. Понимаешь? На основе этих провокаций и прочего будут решать, что делать с людьми после войны.

- Это не шутка что будут убивать тех, у кого высокий допуск? - Ужаснулась я. Артем прошелся по кабинету сел передо мной на корточки и сказал с улыбкой:

- Малая без паники. Шутки понимать надо. Не всех это раз. Убивать не знаю, скорее изолируют. Это два. И я думаю, раз даже ты от восторга от новостей про Василия прыгаешь, то у нас большие шансы на успех. А станет Васька маршалом… будет все хорошо тогда. Лишь бы война еще немного продлилась. Чтобы успеть.