Формальность - Павел Юрьевич Фёдоров
– Почему, что его беспокоит? Он больше не верит в человека, и не надеется на него?
– Его беспокоит только он сам. Как-то очень давно Он задал себе вопрос: почему из раза в раз, от человека к человеку, от рода к роду, от цивилизации к цивилизации… и так всегда – всё оканчивается смертью, а не продолжает жить? И, что самое главное, – никто не хочет жить! Что он не учёл в человеке, что тот не знает своей сущности? Почему его это совсем не волнует, не трогает и не беспокоит? Только единицы, и то лишь в рассуждениях, пусть интересных, поучительных, но только в рассуждениях затрагивали те вопросы, которые Творцом положены в основу Мироздания…, в основу!…, а они никого, ни то что не волнуют, а даже не рассматриваются, как существенные. Может Творец сам не понимает, что творит? Но, возможно ли такое?
Они вместе вышли из сада-леса в колонный зал и пошли по направлению к лестнице, дойдя до колонны у входа в комнату восьмого они ненадолго задержались.
– У нас с тобой осталось не так много времени, я очень надеюсь на тебя, что ты всё-таки сумеешь постичь суть противоречий, ведь не решённые вопросы не остаются без дела, а имеют свойство возвращаться, при том всегда в самое не подходящее время. Таков уж закон, который ты уже высказал в притче о куске хлеба. Осталось пересечь пустыню.
С лёгким кивком, Георгий развернулся и пошёл от восьмого, заложив по обыкновению руки за спину и погруженный в раздумья. Когда он скрылся из глаз за колоннами, прозвучал гонг.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Нелепость в устах твоих: ты есть лишь потому что Я тебя создал!
– Ты не меня создал а образ свой а я «стал» тем кем есть – Собой!
Я сам себя создал – я есть! Тебя же нет
Никто не знает про тебя и не узнает от меня секрет.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
На следующий день расчищать дорогу от камней отправились уже только двое. Восьмой с напарником трудились весь день, не прерываясь по обыкновению даже на короткий отдых, оставалось уже менее половины пути до вершины, когда быстро начали сгущаться сумерки. Они быстро побежали назад, пока солнце совсем не скрылось за горами. Бежать в полной темноте в горах очень опасно, их уже ждали и строй быстро начал возвращаться домой. Восьмой отметил для себя, что дорогу выкладывают камнями очень быстро. Они столько времени и сил потратили на то, чтобы её расчистить от каменных завалов, а сейчас он увидел, что всего за два дня выложено уже половина дороги и через несколько дней работа будет закончена.
У себя в комнате восьмой быстро вымылся и, не тратя время на отдых, сразу пошёл по направлению к саду-лесу, где он надеялся найти Георгия. Проходя мимо кухни, восьмой задержался и после короткого замешательства, быстро открыл деревянную дверь и вошёл в чайную. В одиночестве выпив чаю, восьмой уже чуть успокоившись, направился к саду-лесу, по дороге удивляясь самому себе, отчего он так нервничает и торопится. Он ходил по дорожкам, по которым они вчера гуляли и никого не видел, пока неожиданно не заметил невдалеке большой пруд и сразу услышал еле уловимый звук струящейся воды. Восьмой вышел к пруду и увидел Георгия, тот сидел перед небольшим водопадом на каменной скамье и смотрел на воду, как та стекает с небольшого каменного уступа. Георгий был погружен в себя, на его лице, да и во всём облике чувствовалась усталость, опустошённость и некоторое даже ощущение обречённости. Восьмой подошёл и остановился в ожидании в стороне, не решаясь близко подойти к Георгию, чтобы не нарушить его размышлений. Тот через некоторое время задумчиво посмотрел на восьмого, стоящего в ожидании. На лице Георгия он заметил еле уловимое выражение мимолётной радости: «Неужели он рад встречи со мной!?», – не решаясь признаться себе в этом, удивился восьмой.
– Садись рядом…, продолжим нашу вчерашнюю беседу, – Георгий смотрел на восьмого, как тот осторожно приблизился и сел на край скамьи, – ты думаешь, что судить Творцу так просто, взял и спросил, каждого…, и что дальше, что он хочет услышать? Что ему надо от человека? Ведь понимаешь, самое трудное в том, что для Творца человек открытая книга, для него человек чист и прозрачен. Самое главное в том, что он не задаёт никакого вопроса, он ждёт его от человека! Ты понимаешь, как ему это важно?! Да ничего на свете нет более для него важнее, чем ответить человеку, но он не слышит вопроса, только молчание…, и так всегда….
– Так это человек задаёт вопрос Творцу? – не совсем поняв смысла сказанного, спросил восьмой, – на суде? Не Творец, а человек? О чём он может спросить на суде, ничего не понимаю? Кто кого судит?
– Что сказал мудрец о своей жизни – о жизни человека? Он сказал, что жил так, как не противоречило его совести: «…считая себя, право же, слишком порядочным человеком, чтобы оставаться целым, участвуя во всём этом…», - всё это верно, но не это нужно Творцу, не это он хочет услышать от человека? Ты понимаешь меня!?
– Нет, совсем не понимаю, – восьмой был в полной растерянности, он совершенно запутался.
– Мудрец высказал саму сущность бытия, увидев в мгновении квинтэссенцию миропорядка, и он понял это…, перед самой смертью, но понял, потому он не защищался, он готов вернуться, чтобы в следующий раз, и ещё много раз…, но постичь, наконец, истинную сущность человека. Не умом её постигают, она дальше, так же, как сознание отличается от физического тела, так и сущность человека дальше, за сознанием, за ним!
– Но человек не может отказаться от своего физического тела и не может отказаться от сознания, о чём ты говоришь?
– Не надо ни от чего отказываться, они и даны человеку для того чтобы он познал жизнь во всей её многогранности, не упуская ни единой детали, даже самой ничтожной, поняв, наконец, что они все в равной степени важны для Творца и человека. Почему Творец больше не заведёт пружину? Потому что то, что я сейчас сказал тебе, больше не является тайной,
