Ксения Таргулян - Корабль уродов

— С чего ты взял, что мне это интересно? Я даже не знаю, где этот твой Картр.

— На северо-востоке. Это интересно, потому что из этого можно извлечь выгоду.

Я забил последний шар, и мы стали вспоминать, у кого сколько. Получилось моих шесть, его — девять, то есть вот уже минут пять как я проиграл и просто так, по инерции, кручусь вокруг этого глупого стола. Вот что значит, давно не практиковался, даже правила вылетают из головы.

— Какую еще выгоду? — вернулся к разговору Артур, снова запрягая шары в треугольник.

— Смотри. Я нажал на спусковой крючок, так? Сам того не желая, запустил механизм разрушения.

— Звучит грозно.

— Но ведь так? А значит, я должен быть готов к тому, что будет дальше. Тысячу лет назад люди были не в состоянии бороться с кораблистами. Но за тысячу лет мы многому научились.

— Хм.

— Что?

— Война? — он скептически покосился на меня.

— Ну… типа по ходу! А твое сверхчутье ничего тебе не подсказывает?

— Пошел ты, — он усмехнулся.

Я рассмеялся и разбил шары. Ничего не закатилось.

— Слушай, я не собираюсь запугивать тебя или отрывать от прекрасной жизни с Мекс…

Он хотел было нахмуриться и возмутиться, но я быстро продолжил:

— Я как раз таки хочу сказать, что, возможно, всё это можно предотвратить. Сейчас, пока кораблисты не освободились окончательно, а мы уже знаем, что Договор не восстановить, и можем нарушать его — сейчас самое время для атаки.

— И ты поведешь за собой легионы, ага.

— Брось. Хватит пары бомб. Достаточно уничтожить эти подвалы с потомством — и всё!

— И как же ты?..

— Слушай. Подожди. Я же просто рассказываю, что произошло в моей жизни, пока мы не виделись, так?

— А мне уже показалось, что ты занимаешься агитацией.

— Я, можно сказать, занимался агитацией. Я вышел на Сказочника, чтобы убедить его, что нужно всё это провернуть.

— О!

— Что? Всё обретает смысл? — я усмехнулся.

Артур отложил кий и почесал бородку.

— Ну и что, вышло?

— Сказочник оказался весьма своеобразным субъектом. Он преследует какие-то собственные цели, и как только мне начинает казаться, что я понял, в чём они состоят, он совершает что-нибудь из ряда вон. Я до сих пор не понимаю, чего он хочет, но он отрядил мне людей для подрыва Короны.

— Я не разбираюсь в вашей терминологии.

— Ну, это типа главный Замок. В общем, я прихватил с собой Вренну, потому что знал, что моя власть над кораблистами уже ни к черту, и мы двинулись в этот лес.

Я помолчал.

— Ты решил пропустить ход что ли? Давай, бей.

Артур удивленно приподнял брови, пожал плечами и вернулся к игре. Ударил, затем я.

— Джек, что произошло?

Я снова помолчал.

— Вренна выручила нас. Конкретно.

— Хм! — он вскинул брови с каким-то злорадным предвкушением. — То есть ты у нас теперь обычный человечек?

— Обычный человечек не забьет тебе сейчас победный восьмой шар! — зеленая шестерка красиво отскочила от угла и угодила прямо в зияющую угловую лузу.

— Два — один, — объявил Артур. — Отыграешься завтра. Пошли откроем вино. У меня есть отличный вранац, или можно мускатное крикова.

— А ты всё такой же гурман?

— Ха, а как же.

Мы поднялись в гостиную, я уселся на диван, а Артур начал шарить по буфетным стеллажам.

— Похоже, тут нет. Пойду в погреб.

— Тут раньше не было погреба, — удивился я, и Артур, выходя из комнаты, самодовольно усмехнулся.

Пока его не было, я тоже осматривал пыльные шкафы, выстроившиеся вдоль стен. Вернувшись, он поставил на кофейный столик пару темных бутылок и заявил:

— У меня созрело два вопроса. Во-первых: что ты там говорил про свою свадьбу? И во-вторых — что дальше по твоему злодейскому плану спасения мира?

Я рассмеялся и вернулся на диван с парой бокалов.

— Ну, я женился на Вренне. Это было запланировано, кажется, еще до ее рождения, так что ничего удивительного. К тому же ты прекрасно знаешь, как долго мы были помолвлены.

— Она же младше тебя на много лет. Сколько ей сейчас? Четырнадцать?

— Семнадцать, вообще-то. Но с четырнадцати она ни капли не изменилась.

— М… Ну и как она? — он намекающе прищурил глаз.

— Мы не спали.

— Семнадцать — это нормально, — удивился он.

— Четырнадцать — это тоже нормально. Просто она меня ненавидит. Ну, типа.

— Это как?

— Ну… не знаю. Типа ненавидит. То есть, в общем-то, ей уже по фигу, но она из вредности всё еще меня ненавидит.

— Что ты несешь?

Я засмеялся.

— Давай лучше о спасении мира. Теперь я думаю, что надо сбрасывать бомбы с истребителей.

— Мы не в Голливуде, приятель!

— А что? Почему нет? Хотя бы с вертолетов. У Сказочника наверняка есть персональный вертолет.

Фыркнув, Артур наконец открыл одну из бутылок и разлил вино по бокалам.

— Вранац, — объявился он. — Черногория, выдержка пятнадцать лет.

Я попробовал — горчит и вообще напоминает черную смородину. Я не преминул сказать об этом. Артур презрительно поморщился и посмотрел на меня, будто говоря: «Ничего ты не понимаешь, придурок». Затем мы открыли мускат, и он оказался гораздо приемлемее, но Артур всё равно косился на меня с пренебрежением — якобы я слишком быстро пил.

Через полчаса в гостиную зашла Мекс — опять в банном халате — она что каждый день принимает ванну? Минут пять я отводил от нее взгляд, а потом вообще ушел на крышу с полубутылкой муската.

Уже на четвертый день я настолько обжился в старом пристанище, что трудно было поверить, что меня здесь не было пять лет. Каждый уголок был знаком: ковры, комоды, коридоры, потолки — всё такое родное, захожу в комнату, и на меня сыплются десятки забавных и нелепых воспоминаний. Они пробиваются даже сквозь ремонт, постигший небольшую часть дома.

Я забыл обо всём. О вертолетах, Сказочниках, кораблистах, Вренне, лолли, нерожденных детях, сумасшедших женах… Меня бросало в жар при одном взгляде на Мекс, и все мои заботы сводились к тому, чтобы не показывать это Артуру и чтобы поменьше оставаться с ней наедине — она лишала меня контроля над собой. Ее мягкое розовое тело, ее огненные волосы, ее обворожительная улыбка.

Артур говорит, до встречи с ним она была обычной студенткой — в очках, с русой косичкой. Да как, черт побери?! Если это правда — спасибо ему! Я поверю, что он маг — да кто угодно! В то, что она ведьма, я уже верю, потому что она сносит к чертям всё мое самообладание и вообще адекватность. Я раскисаю, шепчу что-то, будто девственник, а она развлекается.

Но вот, я избегал ее сутки, я принял холодный душ, и я курю на крыше. Кажется, мой мозг приходит в порядок.

Если задуматься, всё становится на свои места. Я уже когда-то занимался этой расстановкой, и всё сходилось. Надо только вспомнить.

Во-первых, я почему-то не ревную. Я завидую Артуру, когда он обнимает Мекс, когда прикасается к ней, но это не ревность. Я был бы абсолютно счастлив, если бы мы устроили шведскую семью… хотя у нас и так шведская семья, если подразумевать под этим просто сожительство. В общем, если бы Артур не был таким ревнивцем или если бы он не был моим другом, то я мог бы сблизиться с Мекс, и меня бы ничуть не волновало, что она спит с кем-то еще.

И во-вторых (хотя сейчас я этого не чувствую, и мне страшно даже думать об этом!), скорее всего меня влечет в ней только ее недоступность.

Я пришел к этому выводу несколько лет назад. Мекс сидела у меня в голове, несмотря на то, что мы не виделись больше года, и я всё думал, что в ней такого необыкновенного, что я не могу ее забыть. И понял — тогда это было откровением, в котором я не сомневался — что это единственная женщина, которую мне было никак не добиться.

Она ведь заигрывает со мной и строит глазки только потому, что уверена, что я держу себя в руках. Она любит Артура и не собирается ему изменять.

Да ладно? С чего я это тогда взял?

Тогда всё было четко и логично. И в итоге я приходил к выводу, что мне хватит месяца, чтобы пресытиться ею. Какое кощунство.

К черту здоровый рассудок! Лучше пойду на кухню, она как раз, наверное, готовит там обед.

Я оказался прав… Стройные ноги, прикрытые полупрозрачными хлопковыми шароварами, легкая домашняя маечка, вздымающаяся двумя объемными полусферами. Пламенные волосы убраны и веером покачиваются над головой и над тонкой белой шеей.

Она обернулась от плиты, и я судорожно втянул воздух.

— На обед плов, — улыбнулась она и прищурила глаза. — Что скажешь?

— Э… Да… Здорово…

— Да? — она положила деревянную лопатку и медленно приблизилась ко мне. Я замер у косяка двери и вдохнул ее сладковатый запах. Она томно сверкнула глазами, облизнула губы.

Я собрал волю в кулак и как можно спокойнее поинтересовался:

— Ты смерти моей хочешь?