МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №2, 2018(24) - Песах Амнуэль
– Какой вы милый, – ласково сказала Леймюнкери. – Теперь мне будет легче объяснить мадам системотехнику, чем занималась наша группа. Я говорила, что искать решение парадокса начали сразу после открытия? Тупиковых решений было много, но они сужали зону поиска. То, что мы нашли, рождалось медленно и было настолько уродливо, что одно это вызывало сомнения в правильности выбранной стратегии. Но мы все же извлекли на свет истину, которая прямо-таки вгрызалась в концепцию «Взрывающегося Тысячелетия». Истина выглядела простой – систему можно было удержать от распада, подведя к ней достаточное количество энергии. Но! При этом разрушается генетическая база центров гоминизации. Скверный вывод, не правда ли?
– Ничего себе решение, – съежился Шперк. – Могу представить восторг Координаторов.
– Они остались на высоте, – вздохнула Леймюнкери. – Как раз накануне решающего эксперимента на «мозге-формане» я получила назначение «Гепар.Сульф». Пошла на повышение, и вот… Точно прокаженная какая-то. Что ж, мадам, уступаю вам поле боя. Вы правы: мне больше не вернуться в элитарные пленки. Одно отчаяние и осталось. Наверно, потому и на подоконник полезла.
Контактолог сникла, глаза ее покраснели и увлажнились.
– А это уж совсем ни к чему, – растерялся Шперк. – Думаете, мне было легче? Голубушка, надо держать себя в руках и примириться с реальностью. Будем утешаться тем, что нам сюда никогда не вернуться.
Леймюнкери шмыгнула носом.
– Хотелось бы вам верить…
– Здесь верить никому и ничему нельзя, – обеспокоенно сказала Ирнолайя. – Истекли все лимиты времени. Может, какие-то гадости на трассе?
– Трасса довольно простая, – авторитетно заявил капитан. – Но бывает, в момент сжатия пространства…
– Можете не продолжать! – сорвалась Ирнолайя.
– Скорей всего, вы правы, – криво усмехнулась Леймюнкери. – Существуют тысячи причин для задержки. Зато у меня есть время сделать себе лицо. Боже упаси распугать команду таким синячищем под глазом.
Контактолог принялась менять прическу: сняла потрепанную шляпу-огород и торопливыми движениями извлекла шпильки. Тяжелая волна соломенно-желтых волос упала на веснущатые плечи.
Шперк невольно залюбовался нежной линией профиля и особым выражением женского лица, которое возможно только в счастливые моменты самопогружения. Он не мог сказать, что разбирается в женской красоте, но годы ссылки его кое-чему научили. На втором десятилетии он стал замечать, насколько уродлива его экономка фрау Анхелфишер. Его начала раздражать ее долговязая плечистая фигура и пергаментный цвет лица, с которого не сходило такое выражение, будто она подавилась рыбьей косточкой. Что ж, один взгляд на истинную вестянку способен компенсировать годы безрадостного существования.
Покусывая кончики приклеенных усов, капитан закурил папиросу. В тишине эвакопункта он вдруг услышал неприхотливую мелодию, будто тонкая светящаяся нить скользнула по пыльным муляжам особняка, зацепилась за крылья пузатых ангелов и, свернувшись клубком, вылетела в окно, навстречу ночному покою.
«Да ведь это колыбельная вестянских женщин! – вспомнил Шперк. У него перехватило дыхание. – Неужели…»
Над ним вспыхнуло бездонное небо Весты, дымные спирали Тиниуса, слюдяной блеск звезд… И был он уже не провинциальным профессором философии, а капитаном Арноваалленом, наставником репликаторов, презиравшим унылую вестянскую мораль и не желавшим покоряться необходимости.
«Неужели это было?»
Папироса выпала из его ослабевших пальцев…
7. ЛУЧ ГУМАННОСТИ
Он прибыл на «Торраксон» значительно позже намеченного срока, мрачный, непривычно замкнутый. Отменив официальную церемонию встречи, он совершил облет Черного карлика и, вернувшись в резиденцию, учинил разнос секретарю Ратцоатлю.
Капитан был беспощаден и резок в выражениях. Он назвал саботажем бездействие инженеров по репликационным установкам и обещал прибегнуть к самым жестким мерам, если штурмовики ВБГ будут тормозить работы длительными проверками персонала.
Впрочем, ярость капитана-наставника постепенно иссякла. Он уже жалел, что поддался настроению. По ироническим складкам, перетянувшим птичье лицо секретаря Арновааллен догадался, что старый чинуша выслушивает нравоучения лишь для приличия. Тайный агент Ратцоатль наверняка знал о предстоявшей инспекции «Торраксона» и злорадствовал, наблюдая за растерянным капитаном.
Пытаясь переиграть неудачный ход, Арновааллен рассказал секретарю о последних политических интрижках в провинции и предложил посмотреть секретные кадры палеохроники, недавно полученные из «Банка закрытой информации».
Щедрость капитана немного обезоружила Ратцоатля. Он заколебался. Увидеть недозволенное – искус был слишком велик. Но чинуша все же взял себя в руки и вежливо отказался.
«Бездарный формалист, – с облегчением вздохнул Арновааллен. – Чиновник убил в нем ученого. Зато он будет теперь держаться подальше от репликаторов и тем самым развяжет мне руки».
Настроение капитана заметно поднялось. В целом ситуация складывалась благоприятно. Рост сети дендров приближался к расчетной кривой, а процент дефектных линий не превышал допустимого.
И все же риск оставался. В такой ситуации отказ от восстановления цивилизации Черного карлика был бы самым простым решением. Так обычно и поступали опытные репликаторы, не желавшие терять престиж. Но у Арновааллена на закате карьеры по сути не было выбора. «Скандальное дело» о цивилизации Миракль предоставляло ему последний шанс осуществить идеи теоретика Каргоарлоса – гениального труса и затворника, которого страшились тайные советники Координаторов. Упустить этот шанс было равносильно отказу от научного поиска. Капитан верил Каргоарлосу, верил в его идеи о возможности необратимой репликации. В подобных случаях он предпочитал идти напролом. Хотя Арновааллен прекрасно понимал, что Миракль – объект неординарный и потому неудобный для рискованных экспериментов, он не подготовил заранее ни одного шага для почетного отступления.
Впрочем, Миракль был не просто неудобным объектом. Если бы речь шла просто о рядовом экзоте – цивилизации, возникшей на тонкой коре остывшей звезды, – то вероятнее всего кандидатура Арновааллена не была бы утверждена Координаторами. Миракль представлял опасность, это был источник сомнений и безотчетного страха за будущее Октавы.
История началась в конце второго века «Взрывающегося Тысячелетия». Это было время радужных надежд и патриотических восторгов по поводу завершения монтажа спиралей Тиниуса – центра космического управления и контроля. Элитарным кругам казалось, что отныне неограниченная экспансия получит материальную основу. Но Тиниус отбрасывал тень… Слишком поздно обнаружилось, что его мозгоподобные структуры работают в расточительном режиме, и многие зоны перенасыщены энергией. Тиниус морально старел от витка к витку, но его структуру уже нельзя было кардинально перестраивать без ущерба для функционирования. Тотальный контроль оказался экономически невыгодным, но Координаторы не хотели выпускать управление из рук.
Их мнимое спокойствие не могло продолжаться долго. В классическом распределении ролей на хищников и жертв появилась новая составляющая – паразит.
Приняли срочные меры, но результатов не получили. Только столетия спустя бесстрастное око зонда-шпиона выявило существование объектов, представлявших угрозу «духовным ценностям культуры». В картотеках
