Вадим Еловенко - Очищение

– Сынок. Мне не хорошо что-то… то жарко, то холодно. И пить хочу постоянно…

Видя бледность своего Питера, мама все-таки заставила себя сесть и вдруг сказала жестко:

– Пит. Ты взрослый уже… Ты все понимаешь. И я не боюсь почти за тебя. Ты выживешь. Я это точно знаю. Я и папа заплатили за тебя эту цену… мы платим чтобы выжил ты… Так всегда бывает. Это не нами придумано… нет Пит… слушай. Мне тяжело говорить. Я заразилась от папы этим. Я точно знаю что умираю. Но ты должен жить. Слышишь меня, мой мальчик?

Питер слышал, но словно сдавленное удушьем горло не давало ему ответить. И он только кивал, разбрасывая текущие по щекам слезы.

– Сынок не подходи ко мне… И вообще, уходи из дома. Уходи из города. Возьми свои воскресные вещи. Сходи на реку. Умойся и оденься. И уходи из города. Я помню, как ты мне рассказывал про ваши лазейки через стены. Вот и уходи через нее. Уходи куда глаза глядят. Но смотри никому на глаза не попадись. Сейчас очень страшно там. Сейчас любой убьет тебя на дороге, если у тебя нет бумаг нужных. Так что уходи в леса. И лесами уходи дальше. Куда угодно только отсюда подальше. И ни к кому не подходи близко. Ты никогда не узнаешь, кто тебя заразит… а умереть в это время так просто.

Питер уже стоял на ногах со скованным слезами горлом и все порывался к маме… обнять ее прижаться к ней. Видя, что происходит с сыном, мама повысила голос как всегда, когда он не слушался ее:

– Питер! Делай, что я тебе говорю! Возьми вещи в сундуке свои. Возьми и уходи прочь из дома! Что бы я тебя больше не видела!

Рыдания прорвали горло мальчика, но он так и не смог сдвинуться с места.

– Уходи малыш… уходи… или ты тоже заболеешь. – Заговорила мама и расплакалась глядя на своего сына. Ей так хотелось хоть последний раз провести рукой по этим волосам. Но она уже хорошо знала, как одно нежное касание уведет в могилу за ней и ее единственное дитя.

Отступая спиной вперед, мальчик вышел из комнаты и дверь за ним затворилась. Он взял в «воскресном» сундучке свои вещи. Он достал свою «счастливую» монетку, которую ему на рождество подарил сам барон и вдруг замер слушая, как мама снова укладывается на кровать. Рыдания прорвались с новой силой и он, жмуря глаза, бросился прочь из дома, держа в охапке свои вещи.

3.

Женщина впустила его в темную переднюю, а затем и в кухню, где она уже поддоны приготовила, на которых собиралась сушить сухари из свежего хлеба. С хозяйкой не смотря на ее нервное состояние, отец Марк быстро нашел общий язык. В отличие от своего сына она не стала таить, что соседи их подозрительно затихарились в своем доме, а накануне она слышала там крики и брань. Больше того, сын ее видел вечером, как соседа рвало и кажется кровью, когда он выходил по нужде. Она не придала рассказу сына большого значения. Мало ли отчего этого соседа-пропойцу тошнит. Отец Марк кивал и собирался уже, поблагодарив женщину, покинуть дом, когда со второго этажа в кухню спустился сам столяр – хозяин дома.

– Что, падре? Выискиваете больных? Я все слышал… вам не страшно за вашу душу? – насмехался довольно открыто этот здоровяк.

В мире должно было многое измениться, чтобы ему, отцу Марку, кто-то посмел в его собственном приходе подобным тоном высказывать.

– Сын мой, Бог всем нам судья. – Пряча возникающее негодование, сказал отец Марк. – Но я призван Богом позаботиться о пастве. И забота моя не только о душах, но и телах бренных кои в случае смерти надо подобающим образом предать земле. И меня удивляет твоя насмешка, когда я лишь выполняю долг свой. Разве я посмел смеяться над тобой, когда ты, подтачивая детали резьбы на скамьях, делал это грубым топором, а не резаком для дерева…

– Слишком вы увлекаетесь заботой о телах, падре. – Грубовато сказал столяр и сел за стол, в ожидании, когда жена подаст ему завтрак.

– Мне сложно уловить мысль твою, сын мой. – Отец Марк начинал терять терпение, да и полученная информация требовала немедленной проверки.

– Да что там улавливать. Повесили это чертово знамя на воротах и выжидаете тут сидите, когда мы все передохнем. О ком вы заботитесь? Или это и есть ваша забота, падре? Мара, подавай уже. Я должен за верстаком стоять, а не тут лясы с преподобным точить. Меня Черная Смерть от работы не освободит и от забот о пропитании. Это у вас теперь большой отдых, да, святой отец? Службы-то проводить не надо… Не для кого. Никого все равно в церковь не пускают. А вот нам работать и хлеб свой в поту и крови добывать. Как повелел нам Создатель. – Хозяйка поставила перед столяром горшок с чем-то довольно призывно пахнущим и хозяин, с насмешкой поглядел на отца Марка, спросил: – Что, отче, не желаете ли трапезу разделить? Или может вы молитву прочтете перед едой? А я смиренно послушаю.

Это был перебор… служба Богу, смирила пылкий нрав баронета Роттергена, но даже отец Марк не мог стерпеть такой не слишком завуалированной насмешки. А тем более без особых причин для нее. Наглецу стоит преподать урок, решил отец Марк.

– Сын мой, – начал он довольно мягко – что же ты сокрушаешься о службах остановленных, когда ты на них и не ходил вовсе. А когда редко и бывал, так больше над невинными прихожанами потешался. И я бы подумал что это простая гордыня, но вот после разговора такого я понимать начинаю, что вера твоя не столь слаба сколько ошибочна… И кажется возомнил ты себя, сын мой, превыше не просто церкви и веры в спасение, но и выше Спасителя. А может ты и вовсе Спасение души человеческой отрицаешь? Не бойся сын мой, поведай мне о своих сомнениях… ведь если не поведаешь мне, то настанет время и более великие мужи спросят тебя о вере твоей. В кого ты веришь… сознайся.

Столяр все понял. Быть отданным мирским властям по велению отца Марка это же так же просто, как по нужде сходить… Суд и все. А что знает простой столяр в законе божьем, чтобы обойти все рифы, камни подводные? Чтобы во всеуслышание на суде не заявить ересь? А вопросы-то задавать будут не простые.

– Вижу сознаться ты не хочешь сейчас… – теперь уже насмехался отец Марк. – Наверное, когда окончится траур Черной смерти в городе нашем стоит тебе, сын мой, чаще приходить и исповедоваться в грехах своих.

Столяр сдался:

– Я так и стану поступать, отец Марк. – Буркнул хозяин и, больше ничего не ожидая, пастор покинул дом ремесленника.

Еще чувствуя раздраженность и успокаивая себя перебором четок в тонких пальцах, отец Марк на улице обратился к одному из стражников:

– Спеши в дом барона. Пусть капитан стражи пришлет сюда людей. Кажется, мы нашли первого пораженного черной смертью. Вот дом соседний. Пусть пришлет со стражей толкового помощника. Мне надо чтобы они заставили выйти из дома всех его жителей, дабы я мог осмотреть их.

Стражник быстро кивнул и погрохотал подкованными сапогами по мостовой. По расчетам отца Марка тому потребовалось бы минут двадцать, чтобы обернуться туда и обратно. Не теряя времени, отец Марк постучался в двери дома и стал ждать, когда ему откроют. Он напрасно прождал несколько минут и только после этого снова постучал в дверь. Требовательно постучал. Словно в руках его была папская булла, а сам он был проводником воли Святого Престола.

Каким-то неведомым чувством отец Марк понимал, что за дверью кто-то есть. Кто-то, затаив дыхание, ждет, когда священник уйдет. С надеждой ждет. С тщетной надеждой. Отец Марк по его разумению исполнял свой долг и, не выяснив больны ли хозяева, отступить уже не мог.

Когда вернулся посланный стражник, а с ними с сам капитан верхом на своем мускулистом крепком жеребце, отец Марк уже не сомневался, что двери придется ломать. Капитан выслушал его, но когда подоспели его стражники, в сомнении сказал:

– Надо за судебными послать. Одно дело на улице другое дело в дом… У нас ни приказа барона ни решения суда…

– У нас королевский указ на досмотр всех подозрительных. – Напомнил отец Марк.

– В королевском указе ничего на счет взломов жилищ не сказано. – Категорично сказал капитан стражи и больше ничего не слушая послал за судьей или за его помощником.

Пока привели судью – средних лет гладковыбритого мужчину, что только по милости Божьей не стал мужем малолетней баронессы, отец Марк уже потерял терпение окончательно и даже четки и молитвы его не успокаивали. Он со страхом прислушивался к своим ощущениям. Ему казалось, он уже знал, что именно там за дверьми. Что ждет его и стражу. Какое зрелище.

Судья, выслушав отца Марка и жену столяра, которую привели по его требованию, кивнул капитану стражи и произнес громко, чтобы его хорошо расслышала собравшаяся уже толпа:

– Властью данной мне городом и Королем приказываю открыть этот дом и всех жителей его подвергнуть досмотру. Коли будут уличены они, что скрывали на телах своих отметки Черной Смерти, приказываю препроводить их в отдельное место, дабы не могли они передать болезнь свою никому более.