Анна Веди - Антифальшь
Когда мне становится страшно? Страх смерти всегда со мной. Когда я живу отдельно от мамы, я вступаю в отношения с мужчинами, с любыми, лишь бы пожалели – вот тогда страх становится осознанным и кроет. Я принимаю их слабость – наркотики, алкоголь за доброту и – ошибаюсь. Я не в отношениях, поэтому в состоянии безмятежности. Как хорошо дома, никуда идти не надо. Что за лень у меня. Не хочу никуда идти, мне комфортно и хорошо дома. Мама, ей уже пятьдесят пять лет. Мне показалось, что ей осталось немного, бабушка умерла в семьдесят пять лет. Так годы летят, и я не хочу, чтобы она умирала. Я плачу. Ей так мало осталось. Конечно, может она проживёт дольше, развелась ведь с мужем, а бабушка жила. Всё равно пятьдесят пять лет, ужас, что она может чувствовать в этом своём возрасте. Как же мне жаль её, её бессмысленной жизни. Она родила меня, брата и всё, ведь для себя не жила совсем. Мамочка. Ну и что, что ты не говорила, что любишь меня. Я тебя люблю, и этого хватит. Какая я дура, что-то требовала от тебя всегда. Как и от мужа. Главное, я люблю маму и мужа любила. Какие они идиоты, дура и дурак. Почему я их люблю? Какая моя часть там? Ребёнок, мой ребёнок, беззащитный, капризный, ранимый, отверженный. И я сама дура.
Я чудовище, как била Роя, свою маленькую собачку, как он дрожал от страха, забившись в угол, так же дрожал мой муж, когда я в ярости выбивала двери. Всё перемешалось. Злость, агрессия, я не управляема в гневе. Я – мерзкое чудовище. Мерзкая, противная. Фу, говно какое… Как влезла в эту кашу и трясину? Сейчас я как-то боюсь этого, так же, как наркотиков и всего остального. Вот я боюсь, и тем не менее этот страх возбуждает. Как волны. Почему меня возбуждает страх? Это связано с гормонами. При спорте выделяется гормон эндорфин, кажется, когда испытываешь страх, тоже выделяется этот гормон.
Глядя на быдло-алкашей, у меня навернулись слёзы. Ведь я могу также, и мой отец ужасен. А мне необходимо сдерживать себя. Я хочу жить. Алкоголь тормозит жизнь. Приняла ванну с молочком – кайф! Запах, мягкая вода, потом кожа мягкая и пропитанная. Супер, в общем. Мёртвым и живым рядом не место. Я мертва уже давно, когда отъезжала от передоза. Не могла заснуть, мысли о том, сколько месяцев мне было, когда мы переехали в город. И потом мать отдала меня в ясли-интернат, она рассказывала, что устроилась туда нянечкой подрабатывать. Не зря я говорила, что я сирота и не доверяю людям из-за неё. Она дала мне жизнь, я дала ей доверие, она обманула. Хочется вмазаться или напиться. Она не умеет любить, и всё не от души, не искренне, не естественно. Тыркала меня, ведя в садик, «давай быстрее», напугала, заплетая косички. Как можно так ненавидеть? Вот и ответ, почему я дома не могла находиться и не любила… Всё по гостям. Так я привыкла в интернате. Вот и ответ, почему меня тянет к другим женщинам. Она отдала меня в грудном возрасте в интернат. Вспомнила, как на конференции по психологии терапевт говорил, что детям, кто был разлучён с родителям, очень сложно в жизни, кажется, он это мягко сказал, кажется, всё намного сложнее. Вот почему моя мать ненавидела свою свекровь. Она отдала детей в детдом и сама отдыхала. Моя мать корила себя, что в ясли-интернат меня определила, и жила с этой виной подавленной. Сколько времени я там была? «С года восьми месяцев до двух лет восьми месяцев», – так она сказала. Год-полтора. Вот они!!! Вот!!! Вот этот круг, который я постоянно проживаю. Я нашла!!! Он не был прожит у меня в детстве, и теперь я постоянно хочу прожить этот год на работе, в отношениях с мужчинами. С 1,8 до 2,8 лет у ребёнка развивается эмоциональная сфера, и раз я недополучила тепла и материнской заботы, то я хочу получить это в отношениях с мужчинами. Верно, что никто и ничто не заменит любви мамы, и я нигде уже её не получу. Бессмысленно искать и блуждать в поиске материнской любви. Её нигде я не найду. Плачу.
Не знаю в шоке я или нет, но в каком-то оцепенении, ступоре, наверное, это шок. Слёзы выкатываются и текут непрерывно. Мать стала оправдываться, что с садиком было сложно, что круглосуточные ясли были единственным выходом, да и тогда она считала, что это нормально, ведь сколько детей в интернатах, и что она, с высшим образованием, мыла горшки. Вот убожество, вот откуда у меня чувство, что она меня не любит, и я оказалась права, была какая-то надежда, но нет, она меня ещё и уничтожала. Типа родителей, которые убивают своих детей. Правильно я написала ей на стене «мать-злодейка, душегубка, сдохни», да как-то вот бессознательно прорвалось. Я ещё вину свою чувствовала за это. Да была права. Хочу её ударить. А смогу ли я? Блин, страшно стало от таких слов. Вот и мужа родители оставили с тётей и уехали. Этими непрожитыми эмоциями мы и притянулись друг к другу. Бедный страдает, потому что единицы, тех кто был лишён родителей в детстве. Ладно, как мне теперь жить с этим? Я злая на мать. У, какая я злая. Всю жизнь мне искалечила, ужас, ведьма, баба-яга, волчара с каменным сердцем. Ругательства мира все на неё. Звёздный мальчик, пиноккио – это ей нравилось, это её ребёнок – чёрствый, без сердца. Устроила сейчас показуху: кошечка, собачка… А тогда помню, отдала и мопса, и кошку, избавилась, как и от меня. А дед-эсесовец бабушку поместил в онкоцентр перед смертью, и она жила с чужими людьми. Что за родственники? Но ведь и я такая же. И сына-инвалида сдал дед в интернат, а потом, чтобы снять с себя вину за то, что избавился от больного, который впоследствии умер, стал писать жалобы в суд. Фу, мерзко. Ну и родственнички у меня, все как на подбор. Но ведь их часть во мне течёт, значит, и я такая же. В себе не могу увидеть всё ничтожество и грязь, но вижу в них. С одной стороны, я ненавижу мать, с другой стороны, меня к ней тянет, люблю, жаль её, она в плену у своих комплексов, травм и страхов. А я учусь доверять, сострадать, чувствовать, быть уверенной. Вспомнила частушки, которые я иногда напевала в юности: «ой, мама, ох, ох, ох, что ж я маленьким не сдох».
Я узнала про интернат и что дальше? Проживаю вытесненные эмоции в интернате в отношениях с мужчинами и на работе? Поэтому проходит год, и я всё заканчиваю: или сама ухожу, или провоцирую расход. И всё. Интересно, что всё начинается в мае и заканчивается моей ревностью, например, с Димой. Ну, с ним мы дважды начинали, продлилось всё два с половиной года с расставанием на семь месяцев. Он меня любил. В то время я училась в институте, и мы завели собаку ротвейлера. Но мне как-то всё надоело, и я ушла от него. До сих пор помню его. Он мне снится, тот единственный, который любил меня без условий, без зависимостей. Мне жаль, что я его бросила. Всё, какой я хороший человек? Я чудовище, ничтожество, меня создали монстром. Стоп. Вот опять я говорю, что создали, но это моя жизнь, моя ответственность. Мне 30 лет, я Нино, я взрослая. Мне так хреново, теперь всё понятно. С братом вчера поговорила плохо. Он пил коньяк, был злой.
– Я с женой ругаюсь.
– А я выяснила, что была в яслях-интернате с двух до трёх лет. В этом причина моего психоэмоционального состояния и зависимостей.
– Ты была ещё маленькая и ничего не понимала.
– А ты отдашь свою дочь в интернат?
– Нет, не отдам.
– Дети всё понимают с рождения.
Обидно, что брат не поддержал, да и вообще никто. Сейчас нет угнетённого состояния и шока от того, что мне стало известно. Курить надо бросать. Вчера я решила начать с сегодняшнего дня, но как обычно предательское тело хочет никотина. Вот ведь как получается, я узнала об интернате и не знаю, что теперь, кажется, ничего не изменилось. Я, конечно, знала об этом и раньше, но не так знала. Не осознавала полностью. Единственное, что изменилось, – я имею право злиться на мать».
– Не смей осуждать моего отца. Вы оба не идеальные, – сказала Нино маме грозно.
«Вот год я знала, что проблема не во мне, а в маме, но окончательно осознала это сейчас. Все психологи пишут, что самая сильная любовь – материнская, нет, не так, если любовь вообще существует. Если мать не способна любить своё дитя, тогда что вообще есть святого? Эпикур пишет: «дружба». Интересно, что именно дружба. И ещё удовольствия, наслаждения. Моя мать издевалась надо мной, а потом ещё на меня всё свалила – у тебя гены отца. Да замечательно! Зато я могу писать стихи, люблю музыку, фотографию… Я – творческая личность. А её гены – чистоплотность, ответственность, благородство. Остальное моё – приобретённое, хотя и эти качества спорны, может, и они приобретены. Достались от него и плохие, тёмные стороны: лень, склонность к вредным привычкам, а от неё – истероидность, ревность, занудство. Мать всю жизнь сваливала всё на отца, а сама внутри – ужас. И главное, как искусно строила из себя идеал. Вот это фальшь! Как она могла отдать меня в интернат?! Ужас какой. Чем я была хуже других в полтора года? Это она хуже всех, так она про себя думает. И почему я не знала об этом? Я одна, совсем одна, малютка, в интернате. Такая беспомощная, брошенная. Интересно, бабушка знает, знала? То есть каждый день она меня бросала там, каждый день, на протяжении года. Какая я несчастная девочка. И мне было страшно там, конечно, оставаться, и я привыкла к этому страху. Садистка, лживая мать. Безвольный, безграмотный отец. Хотя у меня сейчас симпатии больше к отцу. Обидно, что у меня не было семьи, где царит любовь, уважение и доверие. Вот теперь этот вытесненный материал поднялся на поверхность. Я это переживаю и больше не буду проживать это с другими. Тридцать лет я хотела это прожить с кем-то и где-то. А моя мать говорила ещё недавно, зачем тебе копаться в прошлом, значит, ей было, что скрывать. Зачем я их выбрала? Сначала она мне даёт крышу, потом забирает её. Даёт жизнь, а потом хочет отнять. Я то же самое проделывала с посторонними людьми, давала и обманывала. Она мне дала и обманула. Нестабильность, ненадёжность. Обман, брошенность. Утрата иллюзий об идеальности матери. Я имею право ненавидеть её. Она ужасна, я имею право злиться на неё. Во сне я сегодня говорила о том, что хотела бы, её отказа от родительских прав. Я это хотела. Это не мать. Садистка, которая ради квартиры, пошла на всё. И я ведь чувствовала это. Так обидно, что не позвонит и не будет просить прощения, упёрто уверенная в своей правоте, ведь даже и не признает ошибки. А я тут плачу, страдаю и мучаюсь. Это не моя вина. В чём я виновата? Что она меня сдала в интернат? Что я родилась? Поэтому я хотела себя уничтожить… Ясно, что проблема не во мне, а в мамаше. Я знаю об этом уже полтора года, и что сейчас-то так кроет? Жалко ту девочку, маленькую, которая столько пережила и выжила в интернате и с садисткой-мамашей. У неё и у моего мужа бывшего всегда был важен социальный статус. На духовном уровне я сама выбрала родителей и они не должны мне, они не должны соответствовать моим ожиданиям. Они такие, какие есть, ну что ж. Я впервые сказала матери, что ненавижу её. Я не могла ей это сказать раньше. Я писала на стене, я кололась, бухала, поздно приходила, шла против закона. А тут сказала ей это словами, меня всю трясло от слёз и ярости. Потом у меня два дня болела голова. Но со вчерашнего дня светло и ясно на улице. Я раньше выражалась в действии, а словами мне трудно было что-то сказать.
