В. Шлифовальщик - ЛОЖКА ДЕГТЯ
Мы нашли симпатичный холм на опушке леса, с которого прекрасно просматривалась местность. В кустарнике возле холма мы спрятали рюкзаки с припасами и пистолет Виталика.
- Ну, Виталик, что теперь будем делать? – спросил я тоном университетского экзаменатора.
Стажёр покраснел и закатил глаза. Его весьма среднего качества мозг производил чудовищную интеллектуальную работу, листая в памяти страницы многочисленных межмирторговских инструкций.
- Смелее. Какой первый этап любого проекта? – подбодрил я юнца.
- Эксклюза! – выпалил он.
После такого ответа мне захотелось пинками погнать Виталика назад к горловине, запихнуть его в вещевод и зашвырнуть обратно на Землю. Он же, видя моё кислое лицо, решил, что мне не нравится дилаперский жаргон, и тут же поправился:
- Эксклюзивные товары и услуги, я хотел сказать...
Ничего не скажешь, уровень подготовки молодёжи оставляет желать лучшего. Или просто я старею и становлюсь брюзгой?
- Вообще-то эксклюза – это цель любого дилаперского проекта, а не этап, - поправил я стажёра.
- Ну да! – обрадовался тот. – А первый этап – это поиск эксклюзы. Так ведь, Игнат?
Мне пришлось демонстративно вздохнуть:
- Первый этап, молодой человек – это не поиск эксклюзы, а адаптация в новом мире. А поиск эксклюзы с параллельным изучением тонкостей нового мира – это второй этап.
- Понял. Понял! – с энтузиазмом произнёс новичок.
Мне не понравился этот подъём. Терпеть не могу энтузиастов – от энтузиазма до фанатизма один шаг.
- Молодец, - осторожно похвалил я стажёра. – Ну и с чего бы ты начал первый этап?
- С зацепа! – бойко ответил новичок, гордясь своими скудными знаниями дилапинга.
Зацепом у нас, дилаперов, называется первый контакт с аборигенами.
- С зацепа, говоришь? – ухмыльнулся я как можно презрительнее. – Ну, давай, иди, цепляй!
Я указал ему в сторону поля, начинающегося от подножия холма. Километрах в трёх на другом конце поля начинался местный населённый пункт. У перемещенцев, специалистов отдела перемещения «Межмирторга», железное правило – открывать горловину вещевода не ближе трёх и не дальше пяти километров от населённого пункта.
- А откуда ты знаешь, что в той стороне город, Игнат? – удивлённо спросил новичок, глядя на меня как на пророка.
- По запаху! – рассердился я. – Ты что, перед отправкой карту не смотрел?
- А чего там смотреть, - непонимающе глядел на меня Виталик, – на ней ничего не разберёшь…
Зря, конечно, я на него давлю. Тут он прав. Сканировщики могут составить лишь приблизительную карту нового мира, насколько позволяет межмировая сканирующая аппаратура. Поэтому перемещенцы открывают горловину возле самого крупного населённого пункта смежной Земли, найденного в наиболее подходящей местности: желательно на материке в средней полосе.
- Давай-ка лучше начнём не с зацепа, а с первичного наблюдения, - предложил я. – Кстати, знаешь, почему нас высаживают в средней полосе?
На этот раз мне не удалось захватить его врасплох:
- В соответствии с геоцизмом! – бойко отчеканил он. – По геоцистской теории лучшие народы, георийцы, проживают в средней полосе. На юге народ бешеный, а на севере – тормозной. Нам там делать нечего.
В геоцистской теории юнец явно преуспел. Я сам не сторонник этой теории, но об этом помалкиваю. Интергеоцизм, который мне больше по душе, в «Межмирторге» не приветствуется. Говорят, давно на Земле жили нацисты, которые считали одни расы хорошими, арийскими, а другие – низшими. А современные геоцисты оценивают «полноценность» людей не по крови, а по региону проживания. По их мнению, южные народы – тупые агрессивные животные, а северные – тоже животные, только спящие на ходу и медленно соображающие. Мы, жители средней полосы, считаемся георийцами – высшими народами. К сожалению, в «Межмирторге» большое количество приверженцев геоцизма, особенно среди туповатой молодёжи. Чем глупее человек, тем ему больше хочется стать выше других по умолчанию – по крови, форме черепа или месту жительства. Туповатый Виталик – яркий пример.
Я не стал ввязываться в дискуссию о геоцизме - потом стажёр нажалуется, и у меня начнутся проблемы со службой безопасности, где полно геоцистов, а предложил Виталику занять наблюдательный пост и рассмотреть окраины города в бинокль. Про то, что высадка в средней полосе делается для более быстрой акклиматизации дилапера, я говорить не стал.
Стажёр долго рассматривал в бинокль новый мир, а я в это время наблюдал за ним и время от времени поглядывал по сторонам. Перемещенцы ведь гарантируют отсутствие угроз в радиусе трёх километров только на момент высадки. А кто набежит или наползёт через час-другой, они предсказать не могут. Честно говоря, я некомфортно ощущаю себя на природе. Зато, как рыба в воде, чувствую себя в обществе. Причём, в любом социуме, как истинный дилапер.
- Ну что там? – поторопил я стажёра.
Тот отлип от бинокля и доложил:
- Небольшой город. Даже странно, перемещенцы обещали крупный город, а тут деревня какая-то…
- Не по существу!
- Ну… Там домики трёх- и четырёхэтажные. Без дверей почему-то. А окна есть. Людей много шляется. Праздник, может, какой или ярмарка. Люди на нас похожи…
- А ты кого хотел увидеть, - поддел я стажёра, - перепончатокрылых обезьян?
- Да я не о том! Как мы, в смысле, белокожие и русые.
- А ещё что-нибудь заметил?
- Да вроде всё пока… - неуверенно проговорил Виталик, опуская бинокль.
- Ладно, молодец. Дай-ка сюда…
Я отобрал бинокль и начал сам рассматривать новый мир. Дома действительно были без дверей, а людей на улицах много. Опытным глазом я заметил ещё кое-какие детали, которые остались незамеченными стажёром. Например, на улицах не было асфальта, толпы ходили по короткой жёсткой травке. Лица у людей были радостные и умиротворённые. Вокруг взрослых увивалось много ребятни. Пьяных и хулиганящих замечено не было. Полиции или каких других силовиков тоже не было; по крайней мере, я не увидел ни одного аборигена в форме. Одежда, кстати, у местных была простая, без изысков, у женщин чуть ярче чем у мужчин.
Я рассказал о своих наблюдениях Виталику. Новичок оживился и предложил немедленно пойти в город для поисков зацепа. Чтобы погасить нездоровый энтузиазм, пришлось его немного осечь:
- Счастливые лица – это не значит, что в этом мире всё в порядке. Я как-то дилапировал один мерзкий мирок, издалека наблюдал такие же радостные физиономии. А потом оказалось, что у них – наркократия, и верховные правители накачивают простолюдинов наркотиками, чтобы те не роптали, радовались жизни и работали до седьмого пота.
Виталик немедленно поскучнел. Тогда я добавил:
- К тому же радостные лица могут быть и в тоталитарном обществе. Энтузиазм и всё такое. Думаю, при тоталитаризме ты, энтузиаст, приживёшься неплохо.
Стажёр не нашёлся что ответить. Я не стал мучить его серое слабоизвилистое оружие и предложил всё-таки пойти в город:
- Не сидеть же в лесу до Второго пришествия!
- А вдруг это – наркоманский мир?
- Замаскируемся под наркоманов. Разве мы не дилаперы?
Не знаю, какова подготовка у нынешней молодёжи, а нас в своё время здорово натаскивали на практических занятиях по дилапингу. Причём, готовили нас те легендарные дилаперы из первых. Когда эти пионеры дилапировали смежные миры (учёные только-только узнали свойства такого явления природы как вещевод), ещё не было теории дилапинга, инструкций на каждый чих и прочей бюрократии. Гибли первопроходцы, конечно, почём зря. Но зато те, которые выживали, накапливали такой опыт, что мне, тёртому волчаре, дилапировавшему не один десяток миров, и не снился.
Мой преподаватель практических занятий, которого мы звали дядей Витей, обожал устраивать нам «стрессовые тренировки». Он считал, что в таких жёстких условиях мы быстрее отработаем дилаперские навыки выпутывания из различных затруднительных ситуаций. Для начала мы тренировались на уличных продавцах, распространителях биодобавок, средств для похудания и прочей чепухи. У них языки подвешены, будь здоров. Требовалось их переболтать. Высшая цель – убедить жертву больше никогда не заниматься распространением.
Язык и умение выкручиваться мы совершенствовали на втором этапе обучения. На этот раз жертвами были сектанты, ещё более фанатичные и упёртые нежели распространители. Вспоминаю с гордостью, как я за час для смеха перекрестил двух свидетелей Иеговы в новую веру. После беседы со мной они стали истовыми буддистами.
Ещё более сложное задание – оттачивание навыков на уличных цыганках. Высший пилотаж – самому выцыганить у них деньги. На такое были способны единицы. И эти умельцы должны были пройти последний, самый тяжёлый и опасный этап практических занятий. Нужно было в вечернее время в каком-нибудь неблагополучном районе города побеседовать с шайкой хулиганов и склонить их сделать что-нибудь общественно-полезное и совершенно нелепое для шпаны, скажем, покрасить песочницу или наделать скворечников. После таких адских тренировок я за своё словоблудие был спокоен. А неопытному стажёру я прикажу первое время помалкивать и присматриваться.
