Борис Терехов - Крысолов
14
Зина на кухне разогревала на плите остывший ужин и упрекала меня:
— Хэнк, объясни мне, наконец, что творится на твоей работе? Гляди, как поздно ты стал возвращаться. Ты едва на ногах держишься, весь осунулся. А завтра, наверное, вовсе домой не придешь?
— Приду, — возразил я. — В округе сложное положение с крысами. Ты же знаешь, обрушился свод одного из бомбоубежищ, — старался я не врать без нужды и говорить правду, хотя бы ее малую часть.
— У тебя опять неприятности?
— Да и нет, — дипломатично ответил я. Затем наклонился и принялся разнимать Жака и Мака — они боролись на полу у моих ног.
— Папа, ты опять нам ничего не привез? — подражая позой и манерой говорить матери, спросила Лика.
— Привез. Я привез каждому из вас по игрушке, только позабыл их в гараже. Да, Зина, заезжал сегодня в супермаркет и посмотрел на посудомоечную машину. Замечательная вещь. Накопим денег — и обязательно купим, — сказал я и вздохнул, вспомнив о посягательствах на мои доходы Шехнера. — На работе обещали дать премию.
Дети обступили меня полукругом и, мешая говорить дальше о перспективах получения премии, требовали немедленно принести им мои покупки. Преданно смотрели мне в глаза, теребили за одежду и едва ли не стаскивали со стула.
Опасаясь за мою жизнь, Зина поспешила мне на помощь:
— Дайте папе спокойно поесть. Уже начался фильм, идите быстрее включайте телевизор. Напрасно ты сказал им об игрушках, этим вечером они от тебя не отстанут.
И перед тем, как устроиться в кресле перед телевизором, мне все же пришлось, преодолевая усталость, сходить в гараж и принести оттуда свои забытые покупки. Показывали очередной фильм из сериала о невероятных приключениях неандертальцев. Предыдущий фильм, о чем мне с восторгом одновременно сообщило сразу четыре голоса, был посвящен безуспешным попыткам главного героя освободить свою подругу из вражеского плена. Нынешний развивал эту тему: нагому племени надоели поползновения главного героя и, не в силах его изловить, они решили разделаться с предметом его любви жестоким, но зато практичным способом — съесть ее, тем более что у них иссякли запасы мяса захваченной туши мамонта. Голодные и злые каннибалы окружили бедную первобытную девушку, и уже готовились раскроить ей череп каменным топором, но герой, мастак на выдумки, умудрился вызвать горный обвал, чем, разумеется, отвлек их внимание от жертвы. Та воспользовалась моментом и пустилась бежать. За поворотом из расщелины выскочил счастливый герой и заключил ее в свои объятия. Дальше путь к спасению они продолжали вдвоем. Опомнившись, людоедское племя разразилось от неожиданной потери пищи неистовыми воплями, и тотчас снарядило погоню. Ослабленная физически и морально девушка, несмотря на все понукания героя, стала заметно замедлять бег. Между тем выкрики преследователей слышались все ближе и ближе. Тут они внезапно наткнулись на скрытый ветвями кустов вход в пещеру и без колебаний забрались в нее. Хватая широко раскрытым ртом воздух, они напряженно вслушивались в звуки проносящейся мимо погони. К счастью, их не заметили, и они хотели, было поздравить себя с благополучным избавлением от врагов-людоедов, как вдруг мрак пещеры потряс звериный рык, и из ее глубины, покачиваясь, появился огромный ископаемый медведь. Ситуация была следующая: перед ними потревоженное чудовище, позади — преследователи из кровожадного племени. Такое вот кино. В заключительных кадрах крупным планом давались их искаженные ужасом лица вместе и поодиночке. Ну и физиономии! Здорово же загримировали артистов! Конечно, на подобном фоне девицы с конкурса красоты представлялись совершеннейшими созданиями.
Зина отправила детей спать и, покусав губы, тихо спросила:
— Хэнк, у тебя никого нет?
— То есть? — не понял я.
— Я имею в виду женщину.
— С чего ты взяла?
— Ты сильно изменился.
Из детской комнаты раздались громкие крики — должно быть там продолжали развиваться события фильма, — и к нам со слезами на глазах прибежал Мак.
— Меня укусил Жак, — поставил он нас в известность.
— Он сам кусается. И Лику укусил, — заявил с порога в свое оправдание Жак.
— Нельзя им перед сном смотреть страшные картины, — в один голос сказали мы с женой.
После того, как нам удалось их помирить и развести по постелям, я спросил Зину:
— Объясни мне, кто кого кусает? Что-то я не понимаю. И еще: откуда у них взялась эта странная манера?
— Что с тобой происходит, Хэнк? Извини, но ты в последнее время сильно изменился. Особенно после того случая с Лаэртом. Просто помешался на этих укусах, теперь тебе повсюду мерещится крысиный синдром. Послушай мой совет: прекрати себя изводить и выбрось все из головы. Тебе же самому будет лучше.
— Ловишь тут с утра до вечера крыс, — пробормотал я, покачиваясь в кресле. — А дома? А дома творится, черт знает что.
— И это дает тебе основания считать, что наши дети больны крысиным синдромом. Как тебе не стыдно?! — сердито фыркнула Зина. Мне всегда не нравилось это фырканье Зины: лицо ее покрывали извилистые морщины и чудные складки, верхняя губа подергивалась и приподнималась, глаза краснели и начинали косить, волосы на макушке словно серели и топорщились — весь ее облик приобретал какие-то чужие черты.
— Вспомни, Хэнк, собственное детство. Разве ты сам маленький никогда не кусался?
— По-моему, нет. Потом я рос в семье один, и мне некого было кусать, — раздельно произнес я. Неожиданно мне захотелось выпить чего-нибудь спиртного. Но это тебе не в доме у Клариссы: наклонился, пошарил за спиной — раз, и готово. У нас хоть целые сутки ползай по полу на четвереньках — никакой бутылки вина или самогона не найдешь. Нет, наткнешься на множество нужных и ненужных вещей, раскиданных детьми, кроме, разумеется, искомого.
— Зина, а что у тебя с зубами? Побаливают? У меня есть знакомая женщина-дантист, у нее есть свой кабинет. Если желаешь, запишись к ней на прием. — Я чувствовал, что мне следует прекратить этот разговор, но не мог.
Она внимательно посмотрела на меня, подумала и ответила:
— Спасибо, дорогой, не болят, и водить меня к твоей знакомой женщине-дантисту не стоит. Я не хотела рассказывать тебе об этом, и особенно сейчас. Но если тебе любопытно, то — пожалуйста. У меня стали расти передние зубы, и расти быстро. Я ходила к врачу, и он объяснил, что ничего опасного это собой не представляет, такое бывает у многих. Чтобы они мне не мешали, и чтобы я случайно не прикусила себе губу или язык, посоветовал периодически их стачивать. Но у меня нет времени посещать дантиста, и я делаю это сама дома пилочкой.
— И впрямь, ничего опасного. Даже удобно зубы не успевают портиться. А вот у меня они почему-то не растут, — заметил я. — Или все еще впереди? Ладно, пойду к себе — есть одно дельце.
Я плотно закрыл дверь своей комнаты и несколько минут просидел неподвижно на стуле. После медленно поднялся и, едва отрывая ноги от пола, подошел к книжным стеллажам. Картонная коробка со старыми фотографиями обычно стояла на нижней полке, но сейчас ее не оказалось на месте. Да и вообще на полках царил необычный хаос, и не хватало многих книг. Например, учебников по биологии.
Я сразу кинулся к жене на кухню — куда только подевалась моя недавняя заторможенность?
— Зин, а Зин, ты не знаешь, где мои старые семейные фотографии? Помнишь, они были в такой большой коробке? Еще куда-то пропало много книг, газет и журналов. Нет альбомов по искусству.
— Ой, извини. Я не сказала тебе, что продала их той комиссии. Они неплохо заплатили.
— Вот как, — пробормотал я.
— Не следовало, да, Хэнк? Но ведь ты сам мне разрешил. Помнишь? Правда, я хотела еще раз посоветоваться с тобой. Но те люди из комиссии так пристали ко мне. Без конца звонили по телефону, приглашали к себе, сами приезжали — короче, совсем мне голову заморочили. Кстати, заплатили они неплохо. За часть этих денег я уже договорилась с мастером починить нам крышу в боковой комнате. Он придет в воскресенье. Что не нужно было отдавать эти вещи? Я понимаю, они дороги тебе как память, — заметно расстроилась Зина.
— Что хоть за комиссия? — спросил я.
— Комиссия по созданию музея довоенного быта. Или комитет? Да, точно, комитет, а комиссия комитета собирает у населения экспонаты. Все строго официально, приезжали двое представительных людей — мужчина и женщина — с документами комиссии комитета и долго оформляли каждый предмет. Говорили, при музее будет устроена библиотека, а в дальнейшем научный центр по изучению жизни довоенного и военного поколения. Неужели ты про это ничего не слышал? Об этом постоянно твердят по радио, по телевизору показывают, в газетах пишут.
— Зачем понадобился такой музей, да еще научный цент в придачу? Чего там изучать? Столько денег впустую потратят. Лучше бы сейчас народу приемлемую жизнь создали.