Брайан Герберт - Ветры Дюны

Друзья-вайку защищали его, предоставляли убежище и помощь. Бродячие работники, заботливые, незаметные и нетребовательные, в глазах империи они не имели конкретных личностей. Когда девятнадцать лет назад Бронсо и Пауль впервые встретились с этими бродягами, Бронсо не думал, что они окажутся столь преданными союзниками. Теперь же они тайно распределяли его «еретические» труды среди отдельных пассажиров, так что публикации появлялись на разных планетах, внешне словно без всякого места происхождения.

Люди нуждаются в правде, им нужен здоровый скептицизм, чтобы противопоставить его вздору, который содержится в «Жизни Муад'Диба» Ирулан. Бронсо выпала задача запускать маятник в противоположном направлении. Чтобы выполнить ее, приходится переносить свои слова на бумагу. Эти слова должны разъярять, они должны быть неопровержимы и привлекательны.

На протяжении всего кровавого джихада и последующего регентства Алии люди принимали репрессии во имя правоверия, потому что Пауль позволил – позволил – фрименским чиновникам стать прожорливой раковой опухолью. Бронсо понимал, что время от времени Пауль пытался предотвратить крайности, но война и фанатизм, подобно обожествлявшей его мифологии, жили своей жизнью.

Измученные, испуганные люди легко забывали правду. Апологеты Пауля переписывали историю и устраняли из официальных записей ненужные события: страшные битвы, стерилизацию целых планет, массовые убийства монахов в Ланкивейском монастыре. При таком уровне нищеты, при таких массовых перемещениях людей кто усомнится в «официальных» поставщиках истины? Кто поспорит с таким безупречным источником, как сама принцесса Ирулан, жена Муад'Диба? Конечно, ее изложение и есть истина, так все и было на самом деле.

В действительности дело обстояло иначе, и Бронсо продолжал свои попытки исправить записи. Это было дело чести, и он дал слово.

Его помощник вайку Эннзин принес еду, но Бронсо не хотелось есть. Он сидел в тесной каюте на неудобной металлической скамье, погрузившись в воспоминания. При свете тусклого светошара он обвинял Муад'Диба в одном преступлении за другим. Каждая его строчка была как удар хлыста.

Только разоблачив смягчающую ложь, только описав жестокости, совершенные именем Муад'Диба, только заставив человечество ужаснуться его преступлениям, Бронсо мог совершить то, что необходимо для сохранения будущего человечества.

Да убережет нас Бог от мессии, сотворенного нашими же руками.

Он писал, и события прошлого вставали перед его глазами. Он писал, и слезы лились по его лицу.

Однажды, когда Муад'Диб шел по пустыне, он встретил кенгуровую мышь, муад'диб, сидящую в тени скалы. «Расскажи мне твою историю, малышка, – сказал он. – Расскажи о твоей жизни».

Мышь была застенчива. «Никто не хочет обо мне знать, потому что я мала и незначительна. Расскажи ты мне о своей жизни».

На что Муад'Диб ответил: «Тогда и обо мне никто не хочет знать, потому что я человек и тоже не имею значения».

Когда Алия приказала Ирулан сопровождать ее в квартал арракинских складов, принцессе пришлось подчиниться. Хоть ее избавили от смертной казни и был подписан и оформлен официальный документ о ее прощении, Ирулан знала, что регент в любой момент может отправить ее в ссылку на Салусу Секундус или куда-нибудь похуже.

Они отправились туда под охраной отряда службы безопасности и вошли в небольшой склад. Внутри, как муравьи в муравейнике, суетилось множество рабочих; они упаковывали небольшие книги, укладывали их в контейнеры, готовя к распространению по всей империи. Ирулан чувствовала в воздухе запах пыли и основанного на пряности пластика – наряду с неизбежной вонью пота и металлическим привкусом машин.

Глядя на рабочих, Ирулан узнала книгу. «Жизнь Муад'Диба».

– Это моя книга.

Алия улыбнулась, сообщая хорошую новость:

– Пересмотренное издание.

Ирулан взяла экземпляр и стала перелистывать прочные неуничтожимые страницы с мелким шрифтом.

– Что значит пересмотренное?

Она просматривала главы, пытаясь определить, что изменено, опущено или добавлено.

– Более подходящая для масс версия правды с учетом изменения политической обстановки.

Рядом с довольной Алией стоял Дункан Айдахо, молчаливый и встревоженный. По выражению его лица Ирулан не могла понять, одобряет он это, не одобряет или ему все равно.

Алия отбросила назад волосы и объяснила:

– Мой брат был терпимым и уверенным в себе человеком. В целом твои рассказы положительны, но он допускал критические замечания, сомнения в его решениях, которые рисовали его не совсем в похвальном свете. Не знаю, почему он это разрешал, но я не брат. У меня нет силы воли Муад'Диба. Я всего лишь регент.

Ирулан слышала нотки раздражения в ее голосе.

– Скромность и самоуничижение не идут тебе, Алия.

– Времена сейчас опасные. Под угрозой будущее империи, и я иду по зыбучему песку. Все, что порочит память Муад'Диба, ослабляет мою позицию. Памфлеты Бронсо, как черви, подгрызают наши устои, и я буду контролировать то, что смогу.

На складе рабочие грузили коробки с пересмотренной биографией на платформы с генераторами силового поля, которые перемещали их на грузовики; грузовики, в свою очередь, доставляли их на грузовые корабли. Почти миллиард экземпляров книги Ирулан уже были распространены на планетах, завоеванных Муад'Дибом в ходе джихада.

– Твоя задача в моем правительстве – противостоять Бронсо. Правительство распространяет твои книги бесплатно, и у них будет гораздо большая аудитория, чем когда-либо сможет набрать предатель. Твоя официальная история легко одолеет его ложь, если понадобится – то и грубой силой.

Ирулан не была трусихой и не дрожала при любой угрозе ее жизни, но она считала, что обязана Паулю, и думала о благополучии близнецов, детей ее мужа.

– Чего именно ты от меня хочешь?

– Безопасность империи зависит от того, насколько почтительно люди относятся к моему брату. Отныне твои труды будут служить особой цели. Пиши о Пауле только хорошее, описывай только позитивные стороны его правления, даже если придется исказить правду. – Алия озорно улыбнулась; она походила на девочку, которую Ирулан помогала растить в первые годы правления Пауля. – И тогда тебе абсолютно нечего будет бояться.

В последующие недели Ирулан с такой страстью и воодушевлением занялась писанием, что Джессика даже удивилась. Принцесса как будто очень хотела сохранить – и укрепить – память о Пауле. В творческом порыве она писала главы, раскрывающие великую легенду Муад'Диба; события она толковала гораздо свободнее, чем при жизни Пауля.

Находя это тревожным и безвкусным, Джессика решила поговорить с Ирулан. Ради Пауля.

В своем частном крыле обширной крепости принцесса выбрала стиль и вместе с художниками и мастерами попыталась создать эхо дворца Коррино на Кайтэйне, где она выросла. У Ирулан были собственные дворы и оранжереи, свои сухие фонтаны и обветренные памятники. Она почти все время проводила в своих помещениях и редко показывалась на публике.

Придя без охраны и носильщиков, Джессика застала Ирулан в бельведере; принцесса писала на чистых страницах. Младшая женщина подняла голову, поправила прядь золотых волос.

– Леди Джессика – какая приятная неожиданность. – Она показала на пустое кресло возле своего письменного стола. – Присоединяйся ко мне. Я рада возможности поговорить.

– Ты еще не знаешь, что я собираюсь сказать.

Ирулан слегка нахмурилась.

– Я причинила тебе какие-то неприятности?

Сев в указанное кресло, Джессика не стала выбирать слова.

– Пауль заслуживает большего, чем бесстыдная пропаганда. Ты всегда писала правду, Ирулан, и чаще всего мне не в чем было тебя упрекнуть, потому что ты лучше других помнишь Пауля. Но сейчас, сопоставляя написанное тобой с известными и неопровержимыми фактами, я вижу, что теперь это не так. Новая пересмотренная «Жизнь Муад'Диба» меня очень встревожила.

– Пересмотр Алии. – Ирулан пыталась скрыть смущение. – И вообще, кто может знать все? Моя цель не записать сухие факты, а помочь правительству сохранить стабильность в эти нелегкие времена. Ты ведь знаешь, каково это. Нас обеих учили сестры Бене Гессерит.

– Я знаю, чего хочет Алия, и понимаю необходимость пропаганды, но теперь… вообще ничего негативного? Ни крупицы? Даже паломники с горящими глазами увидят явную ложь.

– Это точка зрения Алии; она считает, что отклонение от истины создает равновесие. – Ирулан выпрямилась. – На самом деле она права. Постоянные нелестные разоблачения Бронсо приносят большой вред, и я лично нахожу их предосудительными. Они ослабляют регентство в самый трудный, шаткий момент, когда оно еще только устанавливается. И если мои описания исторических событий слишком льстят Муад'Дибу, я просто борюсь с клеветой. – Эмоции в голосе Ирулан удивили Джессику. – История в моих руках – Пауль сам мне это говорил. Нельзя, чтобы соблазнительной лжи Бронсо никто не противостоял.