Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник)

Раздались приветственные крики, кто-то принялся стучать по столу, и все присутствовавшие принялись делать знаки Горящей Звезды. Тизана, почти не владея собой, как лунатик, делала все то же, что и другие. Новый корональ? Да, да, как же она об этом забыла, старый понтифекс умер несколько месяцев назад, а теперь государственное колесо совершило новый оборот: лорд Тиеверас стал понтифексом, и в тот же день на вершине Замковой горы появился новый обитатель.

— Малибор! Лорд Малибор! Да здравствует корональ! — кричала она вместе со всеми, и все же это было нереальным и незначительным для нее. Новый корональ? Еще одно имя в длинном, бесконечно длинном списке. Что ж, счастья лорду Малибору, кем бы он ни был, и пусть Божество окажет ему благосклонное попечение: теперь ему предстоит много хлопот. Но Тизана почти не думала о нем. Каждый новый правитель начинал свое царствование с празднеств. Она помнила, как еще маленькой девочкой напилась огненно-красного вина; это случилось, когда скончался прославленный Кинникен, лорд Оссиер спустился под землю, в Лабиринт понтифекса, а Тиеверас поднялся на Замковую гору. И теперь лорд Тиеверас стал понтифексом, и кто-то новый стал короналем, и однажды, без сомнения, Тизана услышит, что этот Малибор переселится в Лабиринт, а на трон взойдет новый нетерпеливый молодой корональ. Хотя эти события, конечно же, должны были иметь огромнейшее значение, Тизану нынче ни в малейшей степени не интересовало имя нового короналя: Малибор или Тиеверас, Оссиер или Кинникен. Единственное, что она знала о Замковой горе, было то, что она находилась далеко отсюда, за тысячи миль; впрочем, с таким же успехом она могла и вовсе не существовать. Предстоящее Испытание поднималось сейчас в ее жизни на гораздо большую высоту, нежели Гора. Овладевший ею навязчивый страх перед Испытанием затмил все; рядом с ним все другие события обратились в бесплотные тени. Она знала, что ведет себя глупо. Это было похоже на неуправляемое усиление чувствительности, наступающее у больного человека, когда ему кажется, что вся вселенная сконцентрировалась вокруг точки боли в его мозгу, позади левого глаза, или же колики в кишках, и ничто иное не имеет никакого значения. Лорд Малибор? Она сможет отпраздновать его возвышение в какое-нибудь другое время.

— Знаешь что, — решительно сказала Фрейлис, — давай пойдем в твою комнату.

Тизана кивнула. Сегодня вечером столовая была неподходящим для нее местом. Ощущая, что все глаза прикованы к ней, она, чуть пошатываясь, прошла мимо столов и вышла во тьму. Сухой горячий ветер скреб по коже и, казалось, задевал ее нервы, словно они были обнажены. Когда они добрались до кельи Тизаны, Фрейлис зажгла свечи и мягким движением усадила Тизану на кровать. Из шкафчика она достала два бокала, а из-под платья извлекла маленькую фляжку.

— Что это? — удивилась Тизана.

— Вино. Чтобы ты смогла расслабиться.

— Сонное вино?

— А почему бы и нет?

— Но мы не… — нахмурилась Тизана.

— А мы и не станем заниматься толкованием. Это только для того, чтобы помочь тебе расслабиться, помочь нам сблизиться, чтобы я смогла поделиться с тобой своей силой. Ну же! Давай! — Она разлила густое темное вино в бокалы и вложила один Тизане в руку, — Выпей. Выпей это, Тизана.

Тизана машинально повиновалась. Фрейлис быстро выпила свое вино и начала раздеваться. Тизана смотрела на нее, широко раскрыв глаза от изумления. У нее никогда еще не было любовных отношений с женщинами. И неужели Фрейлис сегодня захотела от нее именно этого? Почему? Это ошибка, думала Тизана. Накануне моего Испытания напиться сонного вина, разделить постель с Фрейлис…

— Разденься, — шепнула Фрейлис.

— Что ты хочешь делать?

— Разделить с тобой сны, дурочка. Как мы договаривались. И ничего, кроме этого. Допивай вино и снимай одежду!

Фрейлис уже разделась. Ее тело было почти детским: худое, с тонкими прямыми руками и ногами, бледной чистой кожей и маленькой девичьей грудью. Тизана, повинуясь, сбросила одежду прямо на пол. Ее смущало обилие собственной плоти, мощные руки, толстые колонны голеней и бедер. Во время истолкования сновидений и толковательница, и пришедший за истолкованиями всегда были обнажены, и каждая толковательница быстро переставала смущаться собственной наготы, но сегодня все было иным, интимным, личным. Фрейлис плеснула в бокалы еще немного вина. Тизана без возражений выпила.

Тогда Фрейлис обхватила пальцами запястья Тизаны, опустилась перед нею на колени, взглянула ей прямо в глаза и сказала тоном, одновременно нежным и презрительным:

— Ты, здоровая дура! Ты должна перестать дергаться по поводу завтрашнего дня! Испытание — это ничто. Ничто. — Она погасила свечи и легла рядом с Тизаной, — Спи спокойно. Хороших сновидений. — Фрейлис прижалась своими чуть наметившимися грудками к необъятной груди подруги, но лежала неподвижно и спустя несколько секунд заснула.

Значит, им не предстояло стать любовницами. Тизана почувствовала облегчение. Возможно, в другое время — почему бы и нет? — но сейчас был совершенно неподходящий момент для таких авантюр.

Тизана закрыла глаза и обняла Фрейлис, как обнимала бы спящего ребенка. Вино согрело ее и пробудило волнение, но совсем не то, какое владело ею прежде. Сонное вино служило для того, чтобы раскрывать одно сознание другому, и Тизана остро чувствовала присутствие души Фрейлис рядом с собой, но это вовсе не было истолкованием сновидений; они не сделали упражнений, помогающих сосредоточиться, при помощи которых достигался полный союз. От Фрейлис исходила только мощная неоформленная аура, содержавшая покой, любовь и энергию. Она была сильной, гораздо более сильной, чем можно было подумать, глядя на ее хрупкое тельце, и, по мере того как сонное вино все глубже впитывалось в кровь Тизаны, та ощущала все больший уют и спокойствие от близости другой женщины. На нее медленно нисходила дремота. И все равно она продолжала тревожиться по поводу Испытания, волновалась по поводу того, что могли подумать другие при виде того, что они ушли вместе так рано вечером, по поводу того, что они нарушили правила, выпив вино, которое разрешалось использовать только по прямому назначению… Ощущения вины, стыда и страха еще некоторое время продолжали обуревать ее душу. Но постепенно она успокоилась и заснула. Привычным глазом толковательницы она следила за своими сновидениями, но они представляли собой всего лишь бессвязную череду бесформенных, загадочных смутных образов, пустынный горизонт, озаренный неопределенным и отдаленным жаром, на фоне которого вдруг мелькнул лик Повелительницы, хотя, может быть, это была Верховная толковательница Инуэльда или Фрейлис, хотя, скорее всего, это был лишь блик теплого, такого утешительного света. А затем наступил рассвет, и в пустыне, как всегда, завопила птица — Тизана до сих пор не знала какая, — возвещая наступление нового дня.

Тизана заморгала и села. Она была одна. Фрейлис убрала свечи, вымыла бокалы и оставила записку на столе. Нет, не записку, а рисунок. Зигзаг молнии — символ Короля Снов, — заключенный в треугольник, вписанный в другой треугольник — знак Хозяйки Острова; все это помещалось в сердечке, окруженном солнечным кругом с множеством длинных лучей: напоминание о любви и пожелание хорошего настроения.

— Тизана!

Она подошла к двери. Там стояла старая наставница Вандуна.

— Уже пора? — спросила Тизана.

— Уже давно пора. Солнце взошло двадцать минут назад. Ты готова?

— Да, — ответила Тизана. Она чувствовала странное спокойствие — даже смешно, после бесконечной недели, полной страхов. Но теперь, когда наступил решающий момент, на страхи не оставалось времени. Теперь должно было свершиться то, что предписано судьбой, и если во время Испытания ее сочтут недостойной, то что ж, чему быть, тому не миновать; что ни случится, все будет к лучшему.

Она прошла следом за Вандуной через внутренний двор, мимо огородика, а затем они вышли из ограды общинного дома. Навстречу попалось несколько человек, но никто не стал заговаривать с ними. Под небом, окрашенным в цвет морской волны, цвет раннего утра, они молча шли по земле пустыни, покрытой твердой запекшейся на солнце коркой. Тизана сдерживала шаг, чтобы держаться прямо за спиной старухи. Они шли сначала на восток, а потом повернули на юг — ей казалось, что они идут уже многие мили, долгие часы, — не обменявшись ни единым словом. Наконец посреди пустынного ландшафта стали угадываться отдаленные руины Велализиера, древнего города метаморфов, обширной, населенной призраками страны развалин, места разрушенных замыслов и низвергнутого величия, имевшего тысячи и тысячи лет от роду и давно проклятого и покинутого своими создателями. Тизане показалось, что она поняла. Испытание будет заключаться в том, что ее на весь день оставят здесь, в руинах, скитаться среди призраков. Но неужели это могло быть? Такая ребяческая, такая примитивная проверка? Она нисколько не боялась призраков. Кроме того, если наставники хотели напугать ее, лучше было попробовать устроить это ночью. Днем Велализиер был всего лишь местностью, пересеченной множеством невысоких пригорков и канав, насыпей, в которых угадывались древние стены, холмы обрушившихся храмов, кочки упавших колонн, песчаные барханы, образовавшиеся на месте пирамид.