Дэвид Митчелл - Простые смертные
Аркадий бросился Уналак на помощь, вливая все свои силы в созданное ею защитное поле, и на время им удалось остановить отступление, но натиск Анахоретов стал мощнее раза в четыре. Психодуэль была в самом разгаре, и противоборствующие поля, соприкасаясь, вспыхивали так ярко, что больно было смотреть, и во время этих вспышек я старалась прикрывать глаза веками. Но все же успела заметить «третьим глазом», как длинный стол поднялся над полом футов на десять, секунду повисел в воздухе, точно хищная птица над добычей, и ринулся прямо на Аркадия и Уналак. Я инстинктивно начертала в воздухе останавливающее заклятие, и стол замер буквально на расстоянии ладони от лица Аркадия, пронзив собой оба защитных поля. Теперь этот чертов стол оказался как бы одновременно по обе стороны фронта, и наша борьба стала походить на детскую потасовку: Пфениннгер все старался ударить дубинкой Уналак или Аркадия и прорвать наше защитное поле, а я пыталась ему помешать. Мы сражались за контроль над столом довольно долго, словно играя в «Царя горы», скользя и падая, но тут к Пфеннингеру присоединились еще Анахореты, и в какой-то момент я вдруг почувствовала, что более не в силах сдерживать их натиск, – уже в следующую секунду стол врезался прямо в голову доктора Айрис Маринус-Фенби и, к счастью, перелетел на нашу сторону, так что Анахореты больше не могли использовать его в качестве тарана. Но, увы, мой череп оказался расколот практически пополам, и я поспешила совершить эгрессию до того, как мозг моего бывшего тела умрет и закроется навсегда. Так и запишем: причина смерти – летающий стол. Это первый случай в моей врачебной практике и, я думаю, последний, потому что моя окончательная смерть тоже явно была не за горами.
Сквозь становившуюся все более красной пелену защитных полей я видела Пфеннингера, Константен и некоторых других Анахоретов всего в нескольких шагах от меня; они вели шквальный «огонь» по Уналак, и в итоге им удалось не только прорвать наше защитное поле, но и разорвать его на куски. Батист Пфеннингер, улыбаясь, точно отец, гордящийся своими отпрысками, поднял руку и повернул ее ладонью в сторону Уналак; тонкий луч ослепительного света возник в воздухе между его ладонью и сердцем Уналак. Эта была настоящая психоэнергетическая разрывная пуля. Она не просто пронзила тело моей старинной подруги, но буквально сплющила его, превратив в уродливую массу костей и внутренностей. Глаза Пфеннингера и Константен вспыхнули от радости. Аркадий отчаянно пытался в одиночку восстановить наш бледно-голубой защитный барьер, а Ошима по-прежнему был заперт внутри сверкающей иконы Слепого Катара, ведя с ним безнадежную схватку.
Увидев под стеной мое мертвое тело, Анахореты решили, что никто из психозотериков теперь не сможет атаковать их, и красное поле замерцало и погасло. «Ничего, они еще заплатят за эту ошибку», – подумала я, лишенная тела, и, собрав всю свою психическую энергию, направила этот нейрозаряд в наших противников. Моя «бомба» попала в Имхоффа и Вестхузена, Пятого и Седьмого Анахоретов, и оба рухнули на пол. Итак, трое против семерых. Я ингрессировала в тело Аркадия, желая помочь ему восстановить защитное поле, которое сразу обрело более интенсивную синюю окраску и оттолкнуло назад остальных Анахоретов. Но когда Аркадий оглянулся на Ошиму, то я его глазами увидела, что битва Ошимы проиграна. Его тело испарялось прямо у нас на глазах. Переходи в тело Холли, мысленно приказал мне Аркадий, и я подчинилась, даже не попрощавшись с ним, о чем пожалела сразу, едва успев завершить ингрессию и осуществить Акт Полного Убеждения. Но… что теперь?
Потеряв Имхоффа и Вестхузена, Анахореты пришли в ярость и всем скопом накинулись на Аркадия. Естественно, такого натиска он не выдержал, и наше голубое защитное поле потухло. Истратив последние силы, Аркадий выпрямился и показал Батисту Пфеннингеру средний палец. И тут же Слепой Катар, ударив ему в спину короткой тяжелой психострелой, превратил его в пар. Битва была окончена. Я понимала, что теперь они либо убьют Холли, либо попытаются высосать ее душу. Я, разумеется, не могла ни увидеть Эстер, ни связаться с нею мысленно, но достаточно будет и нескольких секунд, чтобы Слепой Катар определил, где находится ее душа, и аннигилировал ее, и тогда Хорология окончательно проиграет свою вековую Войну с Анахоретами, которые…
* * *Часовню вдруг наполнил свет, проникая сквозь руки, прижатые к глазам, сквозь сомкнутые веки, сквозь роговую оболочку глаз, сквозь стекловидное тело, сквозь плоть, сквозь наши души… И этот белый свет был настолько ярок, что казался черным. Это Эстер! Ей удалось! Она победила! Мне казалось, сейчас я услышу хруст ломающихся костей, когда Часовня расколется пополам. Я ждала, что услышу пронзительные крики Анахоретов, когда эта машина, дающая им бессмертие, начнет разваливаться на куски…
Но летели секунды… длинная череда секунд…
И ослепительно-белый свет, казавшийся черным, стал меркнуть; сперва он снова стал белым, потом молочно-серым, цвета кремня…
Ко мне вернулась способность видеть. Я, то есть лежавшая на полу Холли, открыла глаза и посмотрела вверх, на купол Часовни. Купол был цел. И Часовня не развалилась на куски.
Значит, подумала я, Последний Акт, совершенный Эстер, был лишен должной мощи.
И еще: Значит, Слепой Катар предпринял контрмеры.
Собственно, вряд ли было так важно понять, почему попытка Эстер не удалась. Вторая Миссия была нашим последним шансом. Хорология теперь – это всего лишь хакер Л’Окхна и охранник Рохо. Хорология кончилась. Анахореты победили.
Тело Холли страдало; ей хотелось стонать, ее мучила рвота, но я заставила ее оставаться в состоянии, больше похожем на смерть, и быть совершенно неподвижной, пока я буду вырабатывать… Что? У меня не хватило бы психовольтажа даже для того, чтобы выпустить в противника один-единственный заряд. Попытаться спастись? Выйти из тела Холли, попробовать скрыться? Или притаиться где-нибудь поблизости и смотреть, как Холли будут убивать, как будут высасывать из нее душу? Все равно Слепой Катар в итоге заметит меня, маленькую перепуганную мерзавку, пытавшуюся от него спрятаться. Я почти позавидовала Эстер. Она, по крайней мере, умерла в уверенности, что завоевала для Хорологов абсолютную победу. Увы, все получилось совсем не так, как она надеялась.
Оставшиеся в живых Анахореты собрались вместе. Пфеннингер по-прежнему стоял в центре ромбовидного нефа. Его окружали уцелевшие Константен, Д’Арнок, Хьюго Лэм, Ривас-Годой, Дю Норд и О’Дауд. Возможно, через некоторое время мог очнуться и кто-то еще. Они, конечно, понесли большие потери, но у них имелись достаточно длинные списки потенциальных Хищников, так что лет через двадцать они бы полностью восстановили свое могущество. Да и Часовня Мрака, как оказалось, ничуть не пострадала. Не было заметно почти никаких следов недавней битвы, разве что один конец стола как-то странно приподнялся, скамьи оказались сдвинуты и одна из малозначительных икон висела немного криво. Видя все это, я совершенно растерялась и, парализованная собственной нерешительностью, решила пока просто остаться в теле Холли.
– Что это была за яркая вспышка? – спросил Элайджа Д’Арнок.
– Это был Последний Акт, – сказал Пфеннингер. – И очень мощный. Вопрос в том, кто его совершил?
– Эстер Литтл, – сказала Константен, – в бесплотной форме существования. В Контрсценарии, как вам известно, факт ее смерти никогда не подтверждался. Да и я постоянно чувствовала ее присутствие. Она атаковала Часовню в самом ненадежном месте, по линии трещины, надеясь ее разрушить до основания под тяжестью упавших небес. Никто, кроме нее, не смог бы осуществить подобный акт. Нам еще повезло, что ее последний удар оказался не столь мощным, как она рассчитывала.
– Значит, мы победили? – спросил Ривас-Годой.
Пфеннингер переглянулся с Константен, и они в один голос сказали:
– Да.
– Хотя, – тут же признался Пфеннингер, – нам еще потребуется немало очистительных операций, потребуется зализать собственные раны. Но Хорология мертва! Я жалею лишь, что Маринус не дожила до той минуты, когда стало ясно, что они потерпели сокрушительное поражение. Слепой Катар, должно быть, прикончил ее между убийством Ошимы и Аркадия.
– Давайте-ка отправим и эту женщину по имени Сайкс следом за Садакатом, – сказала Константен, делая шаг в нашу с Холли сторону. Потом она вдруг остановилась и спросила у Д’Арнока: – А зачем все-таки Маринус притащила ее с собой? Я не… Погодите-ка минутку. – Она вгляделась в глаза Холли – в мои глаза – своими не совсем человеческими глазами. – Мистер Пфеннингер, похоже, у нас есть кое-что на десерт! – Константен сделала несколько осторожных шагов в мою сторону и улыбнулась. – Ну-ну, Холли Сайкс, значит – как это говорится? – только притворяется мертвой? Но как же ей…
