Джон и Дэйв и Храм Кс'аль'наа''тхутхутху - Дэвид Вонг
– Ничего подобного не было. А если и было – сомневаюсь, что в законе прописано такое преступление.
– И всё же вы лжёте. И я не могу понять, почему. Знаете, у сумасшедших есть одна особенность: они не знают, когда лгать и о чём. Поэтому у вас точно что-то на уме. И я обязательно это раскопаю. А раз так, почему бы вам просто не рассказать правду, чтобы я занялся делами поважнее?
ПРАВДА ТЕБЕ НЕ ПО ЗУБАМ!
– Вы не поверите, даже если расскажу.
– Про Фрэнки?
– Нет, про нас с Джоном. Про этот город. Про этот мир. Про пятую стену и всё остальное. Так что спишите-ка нас как психов и спокойно отправляйтесь по делам. В мире полно сумасшедших, не так ли? И они не стоят того, чтобы их слушать. Не хочу тратить силы.
– А вы попробуйте.
– Уверены?
– Это не просьба.
Я пожал плечами.
– Хорошо, идёмте за мной.
Как оказалось, «Порш» принадлежал детективу. Понятия не имею, на какие заработки он его купил, но я подумал, что спрашивать об этом невежливо. Вдруг он продаёт наркоту на стороне?
Машина была такой низкой, что мне пришлось присесть на корточки, чтобы забраться внутрь. В салоне пахло, как в бутике кожаных изделий. Я заметил, что принёс за собой с улицы немного грязных листьев: они упали на идеально чистый коврик, и я почувствовал, что осквернил его. Как можно водить такую машину и не исходить на говно по любому поводу? Как есть в такой машине буррито? Ты же всё время будешь бояться, как бы не загадить салон пережаренными бобами.
– Езжайте прямо и поверните налево возле знака, – сказал я. – Нам нужен торговый центр.
Мы проехали через город. Ещё за четверть мили было видно, как толпа рабочих ютится у разваливающегося остова старого торгового центра. Его построили только наполовину, и последние семь лет он пустовал – только дождевая вода скапливалась на этажах, да белки вили гнёзда на миллионе квадратных футов торговой площади, предназначавшейся для сдачи в аренду по двенадцать баксов за фут.
Рабочие не достраивали центр, а разбирали. Видимо, кто-то наконец выкупил землю. Я попросил Фальконера остановиться рядом со стройплощадкой, возле ряда пластиковых кабинок – биотуалетов для рабочих.
– Итак, – сказал я, откинувшись на кожаном сиденье.
– Что?
– Просто наблюдайте за сортирами, детектив Фальконер. Просто наблюдайте и приготовьтесь удивляться.
Там было три кабинки. В последующие пятнадцать минут в них зашли и вышли двое рабочих – ничего необычного. Мы сидели в «Порше» и молча наблюдали за сортирами.
Наконец Фальконер произнес невозмутимым тоном:
– Знаешь, если я выясню, что ты пытаешься меня наебать, что тратишь моё время, чтобы поржать с дружками – впаяю препятствие следствию.
– Вон, мужик с бородой.
Мужчина – на вид лет сорок, с растрёпанной козлиной бородкой и пивным пузом – направился к первой кабинке, прихрамывая, как будто старался не перегружать левую ногу. Он вошёл в кабинку и закрыл дверь.
Я продолжил:
– Смотрите туда и не отводите взгляд. Хорошо?
– Хорошо.
– Отлично. А теперь будем ждать.
Прошла минута. Фальконер спросил:
– Говоришь, работаешь в видеопрокате?
– Да, менеджером.
– Образование есть?
– Отучился семестр в колледже. Меня вышвырнули, потому что я ни хрена не понимал.
– Ты вроде неглупый парень. Никогда не думал, что заслуживаешь в жизни большего?
– Нам обязательно обсуждать это именно сейчас?
Мы оба внимательно смотрели перед собой. С сортиром ничего не происходило.
– Не хочешь поднимать тему, да? Ну, то есть, посмотри на этот городок: одни заколоченные магазины и этот гниющий торговый центр.
– Чувак, сейчас непростое время. Закрываются заводы, людям негде работать.
– Ладно, не суть. Просто тут есть целые районы, в которых бродячих собак реально больше, чем людей. Среднему жителю, кажется, под шестьдесят. Я сам вырос в таком месте: в старом шахтёрском городке, который вымер, когда зелёные решили, что уголь вреден из-за чрезмерного содержания серы. Всё было в точности как здесь: работу приходилось искать всё дальше, и в итоге остались только те, не смог уехать. Остальные разбежались – кто учиться, кто делать карьеру – и так и не вернулись. Тут что-то вроде дарвинизма: остались только неудачники, маргиналы и старики, шастающие вокруг своих домов-прицепов вместе со своими кошками. И среди них ты. Умный парень, может быть даже амбициозный, а работаешь в видеопрокате. Обслуживаешь этих людей.
– Ну и что?
– Уверен, с таким воображением ты готов на стену лезть от скуки. Может, ты ищешь спасение в фантазиях? Может, у тебя понемногу едет крыша, и вы с другом воображаете, как убиваете драконов? Скажи, ты переставал видеть нечисть, когда пил Зипрексу?
– Нет. И я не утратил волшебного дара видеть те же галлюцинации, что и Джон.
– Кстати, о Джоне. Он же играет в группе? Шатается по округе и играет в гаражах и подвалах. Типичный школьный клоун: местные полицейские говорят, его как-то арестовали за попытку нацепить на губернатора игрушку-перделку. Ещё кто-то рассказывал, как он ходил на похороны друга: засунул себе в штаны здоровенный дилдо, а потом взял слово и так стоял перед всеми и плакал, со здоровым горбом между ног.
– Эта история вырвана из контекста. Курт бы оценил шутку, будь он жив.
– Я к тому, что у него патологическое стремление быть в центре внимания. И вот, он берёт твои безумные байки и выкладывает в блог, а народ хавает. И все эти задроты-одиночки теперь смотрят на вас как на рок-звёзд. Так что, может быть – повторяю, может быть, – Джон пытается…
– Между прочим, он до сих пор в сортире.
Фальконер посмотрел на часы, затем обратно на туалет.
– Уже прошло девять минут.
– Он не выйдет.
– Может, переел сыра. Грань между реальностью и галлюцинациями ведь очень размыта, не так ли?
– Говорю тебе, детектив.
