Джеймс Блиш - Черная пасха
— Этого едва ли достаточно, учитывая большой риск, — медленно проговорил Уэр. — С другой стороны, у меня нет особого желания разорять вас…
— Доктор Уэр, — металлическим тоном произнес отец Доменико. — Должен ли я заметить, что вы все же решились осуществить этот безумный замысел?
— Я так не говорил, — мягко заметил Уэр. — Если я решусь, мне, несомненно, понадобится ваша помощь…
— Никогда. Никогда!
— И всех остальных. Не деньги привлекает меня больше всего. Но без денег я никогда не смогу осуществить подобный эксперимент, и я уверен, что такой возможности больше не представится. Если мне удастся избежать неприятных последствий, я узнаю очень многое.
— Мне кажется, это будет хороший эксперимент, — сказал Гесс. Бэйнс с удивлением взглянул на него, но Гесс, казалось, говорил совершенно серьезно. — Мне он также очень интересен.
— Вы не узнаете ничего, — заявил отец Доменико, — кроме кратчайшего пути в Ад, и, может быть, даже попадете туда во плоти!
— Отрицательное Успение? — ухмыльнулся Уэр. — Однако тут вы искушаете мою гордость, отче. В Западной истории есть только два прецедента: Иоган Фауст и Дон Хуан Тенбрио. И ни один из них не был должным образом подготовлен и защищен. Теперь я непременно возьмусь за столь великий труд, если доктор Бэйнс будет удовлетворен тем, что получит.
— Разумеется, я буду удовлетворен, — голос Бэйнса дрожал от радости.
— Не торопитесь. Вы просили меня выпустить всех главных демонов из Ада. Но я даже не стану пытаться сделать это. Я могу вызвать лишь тех, с которыми у меня заключен договор, а также их подчиненных. Вопреки тому, что вы могли знать из романтических романов и пьес, трех высших духов вообще нельзя вызвать и с ними невозможно заключить договор; это Сатана, Вельзевул и Сатанаха. У каждого из них есть по два министра, и маг может заключить договор с одним из шести. Я управляю Люцифуге Рафокале, а он мной. Благодаря ему, я заключил договоры с восьмьюдесятью девятью другими духами, и не все они могут быть нам полезны в данном случае. Например, Вас-Саго, который мягок по натуре и силен только в кристалломантии, или Феникс, поэт и учитель. Соблюдая все предосторожности, мы могли бы ввести в игру около полусотни остальных, не больше. Честно говоря, я думаю, этого окажется более чем достаточно.
— Я охотно соглашусь с вами, — поспешно сказал Бэйнс. — Вы специалист. Значит, вы беретесь?
— Да.
Отец Доменико, который все еще продолжал стоять, метнулся к двери, но У эр протянул руку через стол, словно намереваясь схватить монаха за шиворот:
— Стойте! — крикнул волшебник. — Ваша миссия не закончена, отец Доменико, как вы и сами прекрасно знаете. Вам нужно наблюдать за действом. И что еще более важно, как вы сами сказали, его будет очень трудно удержать под контролем. Поэтому я требую, чтобы вы давали ответы, касающиеся приготовлений, присутствовали при колдовстве и в случае необходимости помогли мне и ассистентам прекратить его. Вы не можете отказаться: все это оговорено в условиях вашей миссии и косвенно содержится в Соглашении. Я не принуждаю вас, но хочу напомнить о вашем долге перед вашим Господом.
— Это… все… правда… — прошептал отец Доменико. Его лицо стало серым, как бесцветная промокашка, он схватился за спинку кресла и снова сел.
— Вот и превосходно. Я проинструктирую всех присутствующих, но начну с вас, несмотря на ваше горестное состояние…
— Я хочу спросить, — перебил отец Доменико. — После того как вы проинструктируете нас, примерно в течение месяца вы не будете с нами общаться. Я прошу разрешить мне в это время посетить моих коллег и, возможно, созвать совет всех белых магов.
— Чтобы помешать мне? — процедил сквозь зубы Уэр. — Вы не можете просить ничего подобного. Соглашение запрещает всякое вмешательство.
— Я слишком хорошо знаю это. Нет, не для того чтобы помешать. Но мы должны приготовиться на случай несчастья. Будет слишком поздно созывать их, когда вы поймете, что утратили контроль.
— Гмм… Возможно, это разумная предосторожность, во всяком случае, я не могу препятствовать. Отлично. Только не забудьте вернуться в нужное время. Кстати о времени: какой день вы бы предпочли? Может быть, Сочельник? Вероятно, нам понадобится много времени на приготовления.
— Это слишком хорошее время для любого вида контроля, — мрачно заметил отец Доменико. — Я не советую совмещать реальную Вальпургиеву Ночь с формальной. Разумней выбрать неблагоприятную ночь. Чем менее благоприятную, тем лучше.
— Отличная мысль, — согласился Уэр. — Хорошо. Тогда сообщайте вашим друзьям. Эксперимент состоится в Пасху.
Застонав, отец Доменико поспешно покинул комнату. Если бы Бэйнса в течение всей жизни не учили, что такое невозможно у служителей Бога, он принял бы стон отца Доменико за выражение ненависти.
13Терону Уэру снилось, будто он совершает путешествие на Антарктический континент в эпоху его юрского расцвета, пятьдесят миллионов лет назад; но сновидение стало смешиваться с личными фантазиями Уэра — главным образом, связанными с одним его малозначительным врагом, которого он без труда уничтожил лет десять назад, и волшебник не испытал сожаления, когда сон прервался на рассвете.
Он проснулся в поту, хотя сон был не особенно тяжелым. Причину не пришлось искать далеко: Ахтой, куча жира и меха, спал на подушке, почти спихнув с нее голову Уэра. Уэр сел, вытер свою лысую макушку простыней и с досадой посмотрел на кота. Даже для абиссинца самой крупной породы, его питомец казался слишком грузным. Очевидно, человеческое мясо — не слишком здоровая диета, Уэр не был уверен в ее необходимости: о ней говорилось только у Элифаса Леви, который придавал значение таким деталям. Конечно, Феникс, которому принадлежал Ахтой, не ставил такого условия. С другой стороны, в подобных делах лучше перестраховаться; кроме того, с финансовой точки зрения эта диета не представляла серьезной, основным ее недостатком было то, что она портила фигуру кота.
Уэр встал и, не одеваясь, прошел в другой конец комнаты, к кафедре, на которой лежала его Великая Книга — не книга договоров, которая, конечно, находилась в рабочей комнате, а его книга нового знания. Она была раскрыта на разделе, озаглавленном «Квазары», однако, не считая короткого параграфа, суммирующего достоверную научную информацию о данном предмете, — в самом деле, очень короткого параграфа, — страницы оставались чистыми.
Ладно, это, как и все остальное, может подождать до завершения проекта Бэйнса. Поистине колоссальное количество новых сведений может появиться в Великой Книге, когда все эти деньги КВС будут в банке.
Благодаря уединению Уэра команда Бэйнса снова оказалась не у дел, и, похоже, всех их, не исключая даже самого Бэйнса, в той или иной степени потрясла грандиозность готовившегося действа. У него и доктора Гесса, вероятно, еще сохранились кое-какие сомнения в его возможности; по крайней мере, они были неспособны вообразить, на что это будет похоже, хотя хорошо помнили явление Мархозиаса. Но никакие сомнения не могли защитить Джека Гинзберга — особенно теперь, когда он каждое утро просыпался, ощущая у себя во рту вкус самого Ада. Конечно, Гинзберг сохранял верность идее, но период ожидания оказался для него слишком тяжелым. За Гинзбергом следовало присматривать. Впрочем, Уэр уже знал об этом заранее — ничего уже нельзя предотвратить, ибо так предписано.
Кот зевнул, потянулся, грациозно встал и застыл у края кровати, неподвижно глядя на сервант, словно созерцая склон Фудзиямы.
Наконец он спрыгнул на пол с глухим звуком и тут снова выгнул дугой спину, с явным наслаждением вытянул по очереди задние лапы и медленно пошел к Уэру, раскачивая своим пушистым брюхом из стороны в столону.
— Эйн, — сказал он женским голосом с придыханием.
— Подожди, — пробормотал Уэр, — я покормлю тебя, когда сам буду есть.
Потом он вспомнил, что с этого дня у него начинается девятидневный пост, после которого он заставит поститься Бэйнса и его людей.
— Отче небесный, восседающий над херувимами и серафимами, взирающий на землю и море, к тебе я простираю мои руки и ищу лишь твоей помощи. Того, в ком заключается исполнение всех дел, кто дает трудящимся плоды их трудов, кто возвеличивает гордых, кто истребляет жизнь, кто заключает в себе исполнение всех дел, кто дает плоды молящим, сохрани и защити меня в моем предприятии. Ты, кто живет и царствует во веки веков. Аминь! Перестань, Ахтой.
Уэр с трудом верил в то, что Ахтой действительно голоден. Может быть, коту требовалось постное мясо, вместо этого жирного детского, хотя новорожденных было гораздо проще достать.
Позвонив Гретхен, Уэр прошел в ванную и стал набирать воду. Он добавил в ванну немного святой воды, оставшейся после приготовления пергамента. Ахтой, который, подобно большинству абиссинских котов, любил движущуюся воду, прыгнул на край ванны и принялся ловить лапой пузырьки. Оттолкнув кота, Уэр погрузился в теплую воду и прочел тринадцатый псалом «Dominus illuminatio mea»[22] о смерти и воскресении. Выложенные кафелем стены усиливали звучание голоса. Закончив псалом, он добавил:
