Джеймс Блиш - Черная пасха

Джеймс Блиш

Черная Пасха

Се Преисподняя, и я не миновал ее.

Предисловие автора

Существует множество романов, поэм и пьес о магии и ведовстве. Но все произведения такого рода, которые я прочитал, — а я прочел, кажется, большую их часть, — делятся на романтические и юмористические (не исключая и того, что написал Томас Манн). Я не видел ни одного романа, где бы речь шла о настоящем волшебстве (если такое существует), хотя все колдовские книги дают о нем подробные сведения. Каковы бы ни были достоинства настоящего сочинения, оно не романтизирует магию и не рассматривает ее как игру.

Практической основой книги послужили трактаты и подлинные руководства практиковавших магов христианской традиции с XIII по XVIII столетия, от «Ars magna»[1] Рамунда Луллия и различных «Ключей» — псевдо-Соломона, псевдо-Агриппы, псевдо-Гонория и так далее — до собственно колдовских книг. Все источники, упоминаемые в тексте, реально существуют; здесь нет выдуманных сочинений вроде каких-нибудь «Necronomicons», все цитаты и символы также подлинные. (Хотя, конечно, следует добавить, что реальная библиография этих произведений остается под вопросом, поскольку, как заметил К.А.Е.Уэйт, постоянным пороком магии являются ложные авторство, место и время публикации.)

Большинству читателей такого предупреждения будет достаточно.

Но для тех, кто склонен к экспериментированию, следует сказать также, что хотя цитаты, диаграммы и ритуалы в романе подлинны, они ни в коем случае не полны. Данная книга не является обзором или энциклопедией. Она не vademecum[2], но currus infamam[3].

Джеймс Блиш.

Александрия, 1968

Приготовление

Нет оснований полагать, будто Аристотелю было известно число Избранных.

В комнате смердело демонами.

И не в обычной комнате, — что было бы довольно странно, но не беспрецедентно. Демоны не принадлежали к числу желанных посетителей в Монте Альбано, где в основном занимались магией, именуемой Трансцендентальной, то есть такой, которая имела целью мистическое единение с Богом и двумя его проявлениями, каковые суть Писания и Мир. Но иногда здесь практиковали и Ритуальную магию, искусство скорее прикладное, нежели чистое, служившее для решения некоторых сиюминутных задач; и в таких случаях белые монахи обращались к демиургу и даже, хотя и редко, вызывали кое-кого из павших.

Однако уже давно ничего подобного не происходило, в этом отец Ф.К.Доменико Бруно Гарелли нисколько не сомневался. Нет, зловоние представляло собой нечто глобальное, распространенное по всему миру… миру светскому. Божьему миру.

И оно, несомненно, было необычайно сильным, необычайно зловещим, потому что отец Доменико обнаружил его без помощи молитвы, ритуала или какого-либо инструмента. И хотя отец Доменико — на вид обычный итальянский монах лет сорока, с бесстрастным крестьянским лицом и мозолями на ногах — на самом деле был адептом высшего класса, класса карцистов, он все же не являлся видящим. На Горе вообще не осталось истинных видящих, поскольку их не удовлетворяло даже относительное уединение монастыря; они могли быть лишь отшельниками (именно поэтому их вообще так мало в наши дни).

Заскрипел кожаный переплет — отец Доменико закрыл огромную Книгу Часов и свернул палимпсест[4], на котором он проводил расчеты. Сомнений больше не оставалось: за последние двенадцать месяцев ни один из белых магов не вызывал никаких адских сил, вплоть до самого младшего сенешаля. Так и следовало ожидать. Мог ли отец Доменико не узнать о столь значительном событии? Теперь он лишь получил подтверждение из источника, не зависимого от человеческой воли. Этот адский запах исходил из нижнего мира.

Сильно встревоженный, отец Доменико положил локти на закрытую книгу и, подперев голову руками, задумался. Что же теперь делать?

Рассказать отцу Умберто? Нет, пока достоверной информации слишком мало; не стоит беспокоить отца настоятеля своими беспочвенными подозрениями и догадками.

Но как узнать больше? Отец Доменико повернул голову вправо и уныло посмотрел на свой магический кристалл, которым он ни разу не смог воспользоваться — вероятно, ему мешало знание того, что инструмент, описанный Роджером Бэконом[5] в его «Ничтожестве магии», представлял собой всего лишь предшественника телескопа, хотя другие обитатели Монте Альбано, не обремененные таким историческим скептицизмом, практиковали кристалломантию с немалым успехом. Слева, рядом с книгой, стоял небольшой медный телескоп — точнее, занимал жалкое положение фаллоса красивой золотой статуэтки Пана с золотым шаром в основании. Но этот прибор был лишь старым трофеем, полученным после победы над мелким пьемонтским чернокнижником, и не имел астрономической ценности; если бы отец Доменико пожелал узнать точное расположение малых спутников Юпитера (сведения о галимевых, конечно, содержались в астрологических таблицах Военно-морской обсерватории США) или что-нибудь еще, необходимое для составления совершенного гороскопа, он мог бы воспользоваться двенадцатидюймовым телескопом, установленным на крыше монастыря, и с помощью внутреннего телевидения получить изображения (если бы они понадобились ему наряду с цифрами), не выходя из своей комнаты. К сожалению, в данный момент отец Доменико не имел возможности получить гороскоп из-за мутной пелены всепроникающего зла, поднимавшегося подобно дыму.

Цветные ромбы света из высокого узкого окна у него за спиной падали теперь прямо на экран компьютера, словно подражая его светящимся изображениям. На эту машину, находившуюся в ведении отца Доменико, остальные братья взирали с трепетом, весьма близким к суеверному. Сам он знал, что компьютер — всего лишь тупой механизм, умеющий быстро считать. И, во всяком случае, данных для ввода в машину явно не доставало.

Может, обратиться к Силам и испросить помощи? Нет, пока не стоит. Дело может оказаться малозначительным, по крайней мере, для тех сфер, которые они приводят в движение и в которых движутся сами. Отец Доменико, конечно, мало верил в такую возможность, но он уже однажды получил выговор за то, что побеспокоил без нужды тех двигателей и правителей. Разумный белый маг обычно не позволяет себе ничего подобного, как бы он ни презирал разборчивых в своей ненависти демонов.

В этой сложной ситуации, пожалуй, оставалось только одно: написать отцу Умберто, который, по крайней мере, выслушает с жадным интересом. Он был видящим и, несомненно, ощущал появление чего-то отвратительного — и, скорее всего, знал даже больше. У него можно получить необходимые сведения.

И отец Доменико понял, что едва ли не с самого начала пытался избежать такого решения — по вполне понятной причине: ведь из всех путей этот самый долгий. Но, похоже, он неизбежен.

Смирившись, отец Доменико достал свою авторучку «Биро» и листок бумаги. Хотя сведений он мог сообщить немного, все равно следовало соблюсти определенные церемонии: приветствие во Христе, расспросы о здоровье, молитвы и так далее, а также, конечно, новости. Видящие были всегда одиноки и, подобно старухам, любили слухи о грехах, болезнях и смертях. Приходилось им потакать; поучать их — не говоря уже об исправлении, — не мог никто.

Он еще занимался этим, когда дверь открылась и на пороге появился его ученик; тот, которого отец Доменико в веселую минуту прозвал Джоаннесом в честь известного пропавшего ученика Бэкона. Подняв голову, отец Доменико рассеянно пробормотал:

— Я еще не готов.

— Прошу прощения?

— Извини… я думал о другом. У меня будет к тебе поручение: отнести это письмо через некоторое время. Кстати, что ты хотел?

— Я — ничего, — ответил Джоаннес. — Но отец настоятель просил передать, что хотел бы видеть вас в своем кабинете сразу после вечерней молитвы. Будет встреча с посетителем.

— О, очень хорошо. А что за посетитель?

— Не знаю, отче, какой-то незнакомец. Он сейчас поднимается на Гору. Я слышал, это богатый американец; впрочем, они почти все богаты, не правда ли?

— Похоже, ты кое-что знаешь, — сухо заметил отец Доменико, думая между тем о другом. Зловещий запах внезапно усилился; удивительно, как юноша не замечал его. Отец Доменико отложил письмо. К вечеру будет больше новостей, а может быть, и важных сведений.

— Передай настоятелю, что я буду непременно.

— Сначала я должен зайти к отцу Амнаро, — сказал Джоаннес. — Его тоже приглашают на встречу с посетителем.

Отец Доменико кивнул. Дойдя до двери, ученик обернулся и с таинственным видом добавил: